Лора Мартин - Как завоевать шейха

Это было вскоре после того, как Грейс поняла, что беременна. Четыре подруги долго ломали голову, что делать. Рэчел решила, что им необходим праздник, тем более что близился день рождения Грейс.

– Я прокралась в кухню, когда все спали, и очень тихо приготовила торт для Грейс. Я убрала и разложила по местам все. Но когда утром кухарка спустилась в кухню, оказалось, что некоторые вещи не на месте, и она потом очень долго была убеждена, что ее кухню посещают привидения.

– Вас поймали? – спросила Амира.

Рэчел покачала головой.

– Я должен вам кое-что сказать, – заговорил Малик, когда все чашки опустели. Он сделал паузу, тщательно обдумывая слова. – Когда мы возвращались из Талира и на нас напали бандиты, все очень испугались. Но бандитов поймали, и завтра в Талире состоится процесс. Мы все там будем.

Аахил покорно кивнул, Амира бросила вопросительный взгляд на Рэчел, а Хаким принялся нервно играть со своими пальцами.

– Дети, пора спать, – поторопила Рэчел. – Идите к себе и готовьтесь ко сну. Я приду через несколько минут, чтобы пожелать всем спокойной ночи.

Даже Хаким услышал сталь в голосе гувернантки, и дети, не произнеся ни звука, вышли из кухни.

– Мне пора, – произнес Малик, думая уже о петиции деревенских старейшин, которую должен прочитать этим вечером.

– Мы должны обсудить завтрашний день, – сказала Рэчел.

Малик остановился и обернулся, удостоверившись, что между ним и гувернанткой достаточно большое расстояние. Ведь они одни в кухне.

– Не беспокойтесь, я прикажу, чтобы вам подали паланкин для путешествия в Талир.

– Я не об этом хотела поговорить, но хочу заметить, что я достаточно хорошо чувствую себя в седле. Так что не стоит беспокоиться. – Рэчел замолчала, а Малик старался угадать, что ей надо. – Не думаю, что детям следует быть на процессе.

Малик почувствовал, что его рука сама собой поднимается. Он был готов пренебрежительно отмахнуться и выйти из комнаты. Неделю назад он именно так и поступил бы. Но сейчас он укротил свой нрав.

– Почему нет? – спросил он.

– Они дети. Хакиму всего четыре года. Их следует защищать от подобных вещей.

– Они должны знакомиться с реальным миром.

– Но не так! Посещать деревни и совершать поездки по стране – это одно, а наблюдать за жестокой реальностью казни – это совсем другое.

– Они не увидят казнь, – буркнул Малик.

– Все равно это неуместно. Совершенно неуместно.

– Однажды Аахил будет править этим государством. Ему придется принимать тяжелые решения и видеть крайне неприятные зрелища.

– Мы говорим о далеком будущем! – возмутилась Рэчел.

– Я буду плохим отцом, если не подготовлю сына к суровым реальностям дела, которым ему предстоит заниматься. Я впервые увидел казнь, когда был в возрасте Аахила.

– И как ты себя чувствовал?

Малик несколько минут молчал, вспоминая те далекие дни.

– Мы говорим не об этом, – упорствовал он. – Пусть я чувствовал себя не слишком комфортно, но мой отец исполнял свой долг. Он готовил меня к роли шейха. Я понял, что такое судебный процесс и как могут наказывать нарушителей закона.

– И все же: как ты себя чувствовал? – Рэчел тоже могла быть упорной.

Малик вспомнил ужас, который испытал, сидя рядом с отцом. Он до сих пор помнил мольбы осужденного, его просьбы о снисхождении. Подлинный страх читался на лице преступника, идущего на виселицу. И теперь, спустя два десятилетия, он слышал треск – это сломалась шея человека. Малик сглотнул. Он не собирался рассказывать об этом гувернантке его детей.

– Как ты себя чувствовал? – спросила Рэчел в третий раз.

– Я чувствовал, что исполняю долг перед отцом и страной, – сухо сообщил Малик. – Дети должны быть готовы к восьми утра.

Прежде чем она успела возразить, Малик коротко кивнул и вышел. Он не желал больше обсуждать этот вопрос. Гувернантка позволяет себе слишком много. Да, дети будут испуганы. Но это будет для них важный опыт.

Было уже жарко, когда Рэчел спустилась к ожидавшему конвою. Даже роскошная зелень оазиса этим утром, казалось, слегка поникла, словно всей воды в мире было недостаточно, чтобы компенсировать испепеляющий зной наступающего дня.

Рэчел крепко держала за руки Амиру и Хакима. Она вела их к обитому бархатом паланкину, установленному у подножия лестницы. Накануне она утверждала, что поедет верхом, но потом передумала. Она решила, что, если шейх твердо намерен заставить детей присутствовать на процессе, ее долг – держать их возле себя и попытаться защитить от худшего. Если будет паланкин, туда можно будет их увести.

Намеренно не глядя на Малика, Рэчел кивнула Вахиду и забралась в паланкин. Она поправила юбку и помогла расположиться рядом Хакиму и Амире. Рэчел знала, что Аахил к ним не присоединится. Мальчик очень хотел, чтобы отец им гордился, и, несмотря на страх, решил провести рядом с ним весь день. Рэчел понимала: пытаться переубедить его бесполезно.

Она исподтишка наблюдала, как Аахил сел на лошадь. Малик сделал то же самое. Они выглядели впечатляюще на сильных и красивых скакунах. И шейх, и его сын были одеты в традиционные церемониальные одежды. Во дворце Малик, как правило, ходил в обычных бриджах и рубашке. Скорее всего, эта привычка осталась у него после учебы в Европе. На официальные мероприятия он надевал традиционные белые одежды. На его статус и богатство указывала цветная вышивка вдоль подола, выполненная красными и золотыми нитями. Рэчел не могла не признать, что шейх был великолепен. Красивый, уверенный, могущественный мужчина – настоящий лидер.

Неожиданно Малик оглянулся, и их взгляды на мгновение встретились. Рэчел поспешно отвела глаза. Может быть, она и злилась на него, но это нисколько не умаляло воспоминаний о поцелуе. Совершенно неподобающем поцелуе. О поцелуе, от которого у нее заалели щеки, а по телу прошла дрожь. Даже когда ее безумно раздражало его поведение, Рэчел не могла не признать, что в Малике было что-то завораживающее. Она не могла сказать, что это было, – его уверенность или головокружительное сочетание красоты и властности, но ей отчаянно хотелось снова оказаться с шейхом наедине. В этом желании она не призналась бы никому, даже под пытками. Да и разум ее понимал, что это ужасная идея.

– Сколько времени нам туда добираться? – с ужасом спросил Хаким.

Рэчел прижала малыша к себе. Из всех детей она больше всех тревожилась о Хакиме. Он был не только самым маленьким, но и самым чувствительным из троицы. С тех пор как детям объявили, что они посетят процесс, Хаким ушел в себя и почти ничего не говорил.

– Думаю, что пару часов, – ответила Рэчел. – Советую тебе немного поспать.

Вскоре оба малыша уже крепко спали в объятиях Рэчел, а она, глядя на них, плыла на волнах любви. В какой-то момент она ощутила грусть, подумав, что ей суждено всю жизнь любить только чужих детей. Гувернантка обречена на одиночество. Не служанка, но и не член семьи. Рэчел многие предупреждали, что на этой работе она будет страдать от одиночества. Хотя пока она не испытывала ничего, кроме радости и любви к детям, порученным ее заботам. Но ей пришло в голову, что она может почувствовать зависть. Да, гувернантки не выходят замуж и не имеют собственных семей. Они всегда присматривают только за чужими детьми. Рэчел это всегда знала, но не могла избавиться от печали при мысли, что она никогда не увидит, как взрослеет ее малыш. Она знала, что в ее жизни не будет любви, брака и материнства, и ничего не имела против. Что бы ни случилось, она не будет жить, как ее родители. Только иногда ей казалось несправедливым то, что она отдает всю свою любовь детям, которые через несколько лет о ней и не вспомнят.

Она позволила себе несколько минут грусти, после чего решительно выбросила печальные мысли из головы и нежно поцеловала спящих малышей. На самом деле она счастлива. Она любит свою работу, любит этих детей и благодарна судьбе за все, что имеет. Рэчел закрыла глаза и постаралась не думать о том, что их ждет впереди.

Процессия прибыла в деревню Талир около полудня. Когда паланкин поставили на песок, Рэчел ощутила солнечный жар, пытающийся проникнуть в ее прохладное убежище. Она разбудила детей и тепло улыбнулась, глядя на их заспанные личики.

Занавеску с одной стороны паланкина отдернули, и Рэчел увидела протянутую руку. Ей предлагали помочь выбраться. Она приняла помощь и через мгновение уже стояла на солнцепеке. Рядом был Малик – слишком близко для двух человек, которые пытаются держаться на расстоянии.

– Спасибо, ваше величество, – тихо сказала Рэчел и отвернулась, чтобы позвать детей.

Малик взял ее за плечи и повернул к себе.

– Я знаю, ты думаешь иначе, но, поверь мне, дети не увидят ничего отталкивающего.

Рэчел коротко кивнула, принимая его оливковую ветвь, хотя все еще была уверена, что детям здесь нечего делать.

– Вместе мы защитим их, зато они поймут, как работает система правосудия Гурии.

Хаким бочком втиснулся между ними, и Рэчел почувствовала его маленькую ручку в своей. Она задалась вопросом, видел ли Малик испуганное выражение лица малыша или был слишком занят мыслями о том, какой наглядный урок получат дети.

К ее удивлению, Малик присел на корточки и заглянул в лицо сына.

– Все будет в порядке, Хаким. Тебе не о чем беспокоиться.

Старейшина деревни, встречавший их во время предыдущего визита, вышел вперед, чтобы поприветствовать королевскую семью. Рэчел внимательно прислушивалась к его словам. После приезда в Гурию она в свободное время учила язык. Как правило, это было поздно вечером, когда дети уже спали. Она была полна решимости освоить язык гурийцев, но пока понимала лишь отдельные слова.

После длинной приветственной речи старик пригласил их пройти на площадь. Рэчел не могла не вспомнить о том, что во время прошлого визита эта площадь была наполнена музыкой, яркими красками и смехом. А сегодня здесь должна была состояться казнь. Рэчел с удивлением увидела, как много детей в толпе. Очевидно, не только шейх хотел, чтобы дети увидели, как работает система правосудия в Гурии.

Их провели к ряду бархатных подушек, разложенных в тени. Рэчел усадила рядом с собой Амиру и Хакима. Дети не протестовали. От них исходили волны напряжения и тревоги.

Рэчел с удивлением увидела, что Малик и Аахил сели вместе с ними. Она думала, что шейх будет руководить процессом, но, как выяснилось, в этом случае он присутствовал на нем как зритель. Рэчел чувствовала, что взгляды многих людей в толпе направлены на королевскую семью.

– Сейчас приведут бандитов, – сказал Малик. – Вероятно, будет много криков из толпы. Эти люди ограбили и причинили тот или иной ущерб многим жителям Талира. Но вам не о чем беспокоиться. Крики будут адресованы бандитам.

Рэчел признала, что его слова успокоили детей. Ее тоже. И когда привели бандитов, дети уже не боялись и смотрели на происходящее с откровенным любопытством.

– Бандитов поставят перед собравшимися и огласят список преступлений, в которых их обвиняют, – сказал Малик. – Прежде чем будет вынесен приговор, они получат шанс высказаться в свою защиту.

Трое из четырех бандитов стояли опустив голову. Четвертый, главарь, упорно смотрел на толпу, словно подстрекая жителей деревни к нападению. Пятый бандит, которого тяжело ранил Малик, не мог присутствовать на процессе. Было решено, что если он когда-нибудь поправится, его будут судить отдельно.

Старейшина начал перечислять преступления. Список был длинным. Малик периодически переводил. Когда он склонялся к Рэчел, его дыхание щекотало ее кожу, вызывая дрожь во всем теле. Дурные предчувствия Рэчел начали рассеиваться. Хотя она все равно предпочла бы, чтобы дети были в безопасности дворца. Пусть даже Малик неплохо справляется с ситуацией.

Спустя двадцать минут список преступлений подошел к концу, и Рэчел сразу ощутила перемену настроения толпы. Теперь бандитам предстояло высказаться в свою защиту. Но она подозревала, что пострадавшие едва ли станут выслушивать их речи с сочувствием.

– Этот человек говорит, что присоединился к бандитам, чтобы прокормить семью, – тихо сказал Малик.

Бандита прервали грубые выкрики из толпы, и он замолчал.

– Жителям Талира нередко приходится голодать, если выдается неудачный для земледелия год. Они не станут соглашаться с такими объяснениями, – сказал Аахил, глядя на отца.

– Совершенно верно, сын, хотя мы не должны забывать, что семья этого человека ни в чем не виновата, даже если он виновен. Они будут страдать за его преступления. – Малик устремил невидящий взгляд куда-то вдаль, и Рэчел в очередной раз убедилась, как заботится Малик о людях, которыми правит, даже о семьях преступников.

Два других бандита говорили примерно то же самое. И только их главарь не произнес ни слова и лишь с презрением плюнул на землю.

– Теперь совет старейшин посовещается и вынесет приговор, – сказал Малик.