Даниэла Стил - Калейдоскоп

— Прошу тебя, Хилари, дорогая… Чего только я не делал! — он протянул к ней руку, но она отшатнулась и вдруг вскочила и бросилась в дом, словно боясь, что их уже увезли.

С крыльца она крикнула:

— Нет! Не позволю!

Она оставила сестер играть на кровати. Там они и сидели до сих пор. Хилари крепко прижала обеих к груди. Из глаз ее лились потоки слез. Она была в совершенном отчаянии — и так беспомощна! Не может же она драться с дядей Артуром!

А куда идти? Где взять деньги? Кто ей поможет?

Но как они смеют так с ней поступать! Кроме сестер, у нее В целом свете никого нет. Отец и мать ее предали… И дядя Артур… А тетя с дядей ненавидят ее так же, как и она их. Только и остались Акси с Меганой…

— В чем дело, Хилари? — Эйлин вытаращила большие голубые глаза.

Заплакала Мегана — сестра слишком крепко ее стиснула, и Хилари выпустила младшую, вцепившись в Акси.

— Я люблю тебя… вот и все… просто люблю… всем сердцем. Запомни это, Акси! Навсегда, ладно?

— Да, — серьезно ответила та. Они столько пережили вместе, так тесны стали связавшие их узы, что они чувствовали состояние друг друга, угадывали опасность. — Что, Хилли, должно случиться что-то плохое? Как с мамой? Ты тоже ляжешь в ящик? — И она разрыдалась.

Хилари потрясла головой.

— Нет, Акси, не пугайся. Дядя Артур хочет взять вас с Меганой в Нью-Йорк… к его друзьям…

Хилари понимала: расставание должно пройти как можно менее болезненно. С Меганой проще: поплачет, когда ее станут отрывать от сестер, а потом и не вспомнит… никогда… Зато Хилари их не забудет! Сестры навсегда останутся в ее сердце. И однажды она разыщет их. Дала себе в этом клятву.

В дверях появился Артур. Из-за его плеча выглядывала няня.

— Нам пора ехать, Хилари.

Она кивнула; глаза застилали слезы. Александра вдруг расплакалась.

— Не хочу уезжать от Хилари! — Она изо всех сил вцепилась в руку старшей сестры. Та нежно поцеловала ее, утирая собственные слезы.

— Поезжай, Акси, а то Мегане будет страшно одной. Помоги им, пожалуйста. Хорошо? Ты позаботишься о Мегане?

Александра согласно кивнула. Она чувствовала: происходит нечто ужасное. Когда Хилари стала укладывать вещи, ее предчувствие перешло в уверенность.

Эйлин отошла в сторону, чтобы не мешать. Ее так обрадовали привезенные Артуром зеленые бумажки, что ей хотелось только одного: уединиться в ванной и пересчитать свои сокровища.

Хилари одна помогала Александре с Меганой собраться и проводила их до машины. Девочек усадили вместе с няней на заднее сиденье. Мегана плакала и тянула к Хилари ручки.

Александра изо всех сил сдерживалась, но все-таки всхлипывала. Артур сел за руль и в последний раз обернулся и посмотрел на Хилари.

— Я скоро навещу тебя.

Хилари не ответила. Предатель! Плач сестер рвал ей сердце. Она помахала им рукой, а когда автомобиль снялся с места, бросилась вдогонку, крича:

— Я люблю тебя, Акси! Я люблю тебя, Мегана! Люблю вас обеих!

Автомобиль скрылся из вида, и Хилари рухнула на колени — в дорожную пыль. Словно сама жизнь ее скрылась за поворотом. Лучше бы она умерла!

Она ничего не замечала и не чувствовала до тех пор, пока не осознала, что кто-то трясет ее за плечо. Потом ее наотмашь ударили по лицу. Хилари подняла голову и увидела Эйлин с потрепанной сумочкой под мышкой.

— Ты что это делаешь, черт возьми? — Только теперь Эйлин сообразила, что, должно быть, девчонок уже увезли. — Слезами горю не поможешь. Иди в дом, дуреха, и принимайся за уборку. Люди подумают, что мы плохо с тобой обращаемся. — Она рывком заставила Хилари встать и втолкнула в дом.

Девочка продолжала всхлипывать. Эйлин залепила ей затрещину, но и это не возымело действия. Хилари, спотыкаясь, ушла в свою комнату и бросилась на кровать, еще хранившую знакомые запахи. Она различила запах детской присыпки, которой пользовалась, меняя штанишки Мегане, и аромат шампуня, которым мыла рыжие кудряшки Акси.

Как вынести эту муку?

Хилари долго лежала и плакала — измученная, исстрадавшаяся, раздавленная превратностями судьбы. Не заметила, как забылась глубоким целительным сном, в котором она все бежала… бежала… бежала за автомобилем… искала… искала их везде…

Из соседней комнаты донеслось пьяное сопение Эйлин.

В тот год Артур неоднократно звонил Хилари. Она отказывалась подходить к телефону. Постепенно нестерпимое чувство вины привело к тому, что он все реже и реже повторял свои попытки. Он знал, что Александра и Мегана в полном порядке. Горхэмы были в восторге от Александры, этого прелестного, ласкового создания; Абрамсы всем сердцем привязались к «своему» ребенку. Зато он утратил связь с Хилари и не представлял, как она живет, а Эйлин, конечно, и не думала перед ним отчитываться.

В канун Дня Благодарения он все же поехал в Бостон. Все время его визита Хилари с каменным лицом просидела в гостиной, немая и бесчувственная. Ей было нечего сказать этому человеку, и он отбыл, во власти вины и отчаяния: будто это он погубил ребенка. Но каков бы ни был его выбор, все же Эйлин — родная тетя. Каких только оправданий себе он не придумывал, чтобы успокоить свою совесть!

В следующий раз он позвонил на Рождество. В Бостоне трубку вообще никто не снял. А ведь у Артура были и свои заботы.

Неожиданно скончался Джордж Горхэм, и Дэвид Абрамс скоропалительно принял решение переехать в Калифорнию. Это создало для Артура дополнительные трудности на работе. Конечно, остались и другие партнеры, но он был старейшим, именно на него падала основная тяжесть ответственности при принятии решений. Дело о наследстве Джорджа оказалось довольно запутанным. Артур видел Маргарет на похоронах, но она сочла за лучшее не брать с собой Александру.

В следующий раз Артур увидел Хилари только весной; она держалась еще более отстраненно. В ее глазах он уловил холод отчаяния, и это внушило ему ужас. Зато в доме Джонсов воцарилось некое подобие порядка. Откуда ему было знать, что Эйлин использовала Хилари в качестве дармовой служанки? В свои десять лет девочка выполняла всю работу по дому, даже полола сорняки во дворе, стирала, гладила одежду дяди и тети, убиралась и готовила пищу. При этом она ухитрялась еще хорошо учиться.

У Хилари не было подруг. Казалось, она в них и не нуждается. Что у нее общего с другими детьми? У них — нормальные семьи: мамы, папы, братья и сестры, а у нее — тетя с дядей, которые измывались над ней и частенько напивались до бесчувствия. Да еще прорва работы, которую нужно переделать, прежде чем сесть за уроки и — не раньше полуночи — лечь спать.

В последнее время Эйлин неважно себя чувствовала. Она постоянно жаловалась на недомогание, теряла вес — хотя по-прежнему злоупотребляла пивом — и неоднократно обращалась к врачам.

Как-то Джек упомянул о Флориде. Там на верфи у него был приятель, который предложил ему работу. К тому же теплый климат может благотворно сказаться на состоянии здоровья Эйлин. Было решено до зимы перебраться во Флориду.

Хилари не сказала об этом Артуру. Зачем? Какая ему разница? Самой же ей не было дела ни до чего на свете. Ее согревала одна-единственная надежда — разыскать когда-нибудь Акси с Меганой. Рано или поздно это обязательно случится! Нужно только подождать до восемнадцати лет, тогда-то она и отправится на поиски. Вот о чем Хилари грезила по ночам, чувствуя на своей щеке прикосновение мягких рыжих кудряшек Александры или теплое дыхание Меганы, когда она брала их на руки. Настанет день — и они снова будут вместе!

В октябре они переехали в Джексонвилл, штат Флорида. Эйлин была уже совсем плоха. Она с трудом передвигалась по квартире; пищу и то принимала с большим трудом. Рождество она встретила в постели. Хилари инстинктивно догадалась: тетя при смерти. Джек не проявлял особого интереса и все время где-то пропадал. Хилари несколько раз видела, как он выходил из дверей чужого дома, целовал на крыльце чужую женщину. Теперь к ее обычным обязанностям прибавилась забота об Эйлин. Та отказывалась лечь, в больницу. Джек подтвердил, что они не могут позволить себе такую роскошь. И до самого утра Хилари выполняла всю работу по уходу за больной. Иной раз ей вообще не удавалось поспать: она проводила ночи на полу возле кровати Эйлин.

Джек больше не спал с женой, а переместился на веранду. Там были диван и отдельный вход, так что он приходил и уходил, когда вздумается. Случалось, он по целым дням не виделся с женой. Эйлин плакала и требовала от Хилари ответа, где Джек провел ночь. Девочка лгала: он спит, не нужно его будить.

Даже смертельная болезнь не смягчила Эйлин, не пробудила в ней добрых чувств или хотя бы элементарной признательности к племяннице. Она принимала заботы Хилари как должное. Когда ей казалось, что девочка проявляет недостаточное рвение, она угрожала ее поколотить. Впрочем, теперь это были пустые угрозы. Хилари по-прежнему ненавидела тетку. После их приезда во Флориду Эйлин протянула полтора года и умерла, когда Хилари исполнилось двенадцать. В свои последние мгновения она впилась в племянницу взглядом, словно стараясь что-то сказать, но Хилари не поручилась бы, что это не очередная гадость.

В каком-то смысле смерть Эйлин принесла девочке облегчение, но в чем-то ее жизнь усложнилась. Теперь ей не нужно было ни за кем ухаживать. Зато приходилось все время быть начеку — подальше от Джека и женщин, которых он приводил домой. После смерти Эйлин он прямо объявил Хилари, что она может оставаться под его кровом до тех пор, пока не начнет причинять ему неудобства. И пусть она разберется в теткиных вещах — что-то возьмет себе, а остальное выбросит на помойку. Он не хотел, чтобы что-либо напоминало ему об Эйлин.

Хилари долго тянула с этим, страшась прикасаться к вещам умершей — словно Эйлин могла встать из гроба и покарать ее. Наконец осмелилась. Отнесла платья на церковный благотворительный базар, выбросила дешевую косметику. Она намеревалась выбросить и нижнее белье, но вдруг заметила среди старых чулок и поясов что-то завернутое в кусок материи. Хилари решила проверить, нет ли там чего-нибудь важного, и обнаружила десять тысяч долларов, преимущественно мелкими купюрами. Ясно было, что Эйлин прятала их от мужа.

Хилари долго сидела, вперив взгляд в сверток, и в конце концов сунула его себе в карман, а ночью спрятала среди своих вещей. Эти деньги очень пригодятся ей в тот день, когда она убежит, чтобы разыскать Александру и Мегану.

Весь следующий год Джек практически не замечал ее присутствия: был слишком занят, волочась за женщинами со всей округи. Он несколько раз терял работу, но потом без труда находил новую. Ему было все равно, чем заниматься, лишь бы иметь крышу над головой, бабу в постели и полдюжины бутылок пива в холодильнике.

Однако когда Хилари исполнилось тринадцать, он начал обращать на нее внимание. Постоянно ворчал, требовал одно, другое, третье, придирался к недостаточной, по его мнению, чистоте в доме, а когда приходил ужинать — не особенно часто, — с отвращением отзывался о приготовленной пище. Его раздражала ее манера одеваться: платья мешковаты, юбки слишком длинны.

Шел тысяча девятьсот шестьдесят второй год; в моду входили «мини», и Джек настаивал, чтобы Хилари одевалась, как девушки в журналах и на экране телевизора.

— Разве тебе не хочется нравиться мальчикам? — спросил как-то Джек после обеда.

Он вернулся домой навеселе, после того, как немного погонял мяч с приятелями. Ему исполнилось сорок пять лет; тридцать из них прошли под знаком Бахуса, и это наложило на него отпечаток. Джек обрюзг; над голубыми линялыми джинсами нависло брюхо.

— Хилари, разве тебе не нравятся мальчики?

Она была сыта по горло его поддразниваниями. У нее нет времени на мальчиков. Школа и заботы по дому — больше ее ни на что не хватает. Осенью ей предстоит идти в девятый класс. У нее есть десять тысяч долларов. Что еще нужно?

— Не особенно, — хмуро ответила она. — Я слишком занята, чтобы думать о мальчиках.

— Да ну? А как насчет мужчин? Для мужчин у тебя найдется время, маленькая Хилари?

Она не удостоила его ответом — пошла на кухню готовить ужин. Забавно, за какие-то несколько лет Джек превратился в настоящего южанина. Говорит, растягивая слова, с акцентом уроженца Флориды. Ни за что не подумаешь, что он из Бостона.

Ей вспомнился первый, недолгий период жизни в Бостоне, когда рядом были сестры. Бостон навсегда останется для Хилари местом, где ее разлучили с единственными существами, которых она любила. С тех пор, как они переехали во Флориду, она ничего не знала об Артуре Паттерсоне — и не желала знать. Она его ненавидела. Ей ни разу не пришло в голову, что он не звонит потому, что Джек с Эйлин не сообщили ему свой новый адрес. Исчезли без следа, словно сквозь землю провалились, и Артур не имел ни малейшего представления, где их искать. Вдобавок ему хватало своих забот. Примерно в то время, когда Джонсы двинули во Флориду, от него ушла Марджори.