Как только старый граф женился на такой ужасной женщине? Хвала Создателю, Александра сдержаннее и воспитаннее матери. Она умна, добра, интеллигентна — и в то же время застенчива и послушна; это качество он ценил выше всех остальных…

Анри наблюдал за женой с порога и улыбался спокойной, чуточку ироничной улыбкой. Не такой он человек, чтобы открыто проявлять свои чувства. Ведь предъявляя к Александре высокие требования и не давая воли романтическим порывам, в глубине души он искренне любил жену. Без нее его жизнь стала бы куда беднее. И не только в финансовом отношении. Она была прекрасной хозяйкой, элегантной дамой со своим стилем; на ее происхождении не было ни единого пятнышка.

Александра де Борн де Мориньи — леди до мозга костей.

— Ты грезишь? — с еле заметным укором произнес Анри. Он никогда не повышал голоса — ни на нее, ни на кого бы то ни было.

Этого и не требовалось: все в доме по первому знаку бросались выполнять его желания. Анри де Мориньи был властной, утонченной натурой. Он был красив: черные глаза, благородная седина. В молодости он занимался спортом и сохранил хорошую фигуру. Никто не давал ему законных пятидесяти девяти лет, так же, как и Александре — тридцати пяти. Она была очень хороша собой: с чистыми голубыми глазами и светлыми, почти белыми волосами, которые она укладывала — иногда с помощью шиньона — в замысловатую прическу.

— У тебя все готово к приему на следующей неделе?

Анри передал жене перечень дел, которыми ей предстояло заняться. Для этого у Александры была секретарша, но она предпочитала делать все сама. Это входило в число ее достоинств.

— Все уже сделано. — Александра нежно улыбнулась мужу.

— Хорошо бы проверить, — он говорил снисходительным тоном, словно с подростком, которому не помешает лишний раз напомнить о его обязанностях.

Александра продолжала улыбаться. Иногда Анри пугал ее, но это случалось редко. В сущности у него доброе сердце, просто он педантичен и одержим стремлением к совершенству.

— Завтра мы ужинаем в Елисейском Дворце.

— Хорошо. По какому случаю?

— В честь назначения нового министра обороны.

Нельзя сказать, что это представляло для Александры живой интерес, зато Анри придавал таким вещам колоссальное значение: оставив свой пост в банке, тешил себя мечтой о большой политической карьере. Но до нее было еще очень далеко.

— Завтра я обедаю с мамой, — откликнулась Александра, — но у меня хватит времени подготовиться к вечеру.

Говоря это, она смотрела в сторону, чтобы не видеть осуждения в глазах мужа. Его неприязнь к Маргарет очень ее огорчала. Она много лет питала надежду, что Анри лучше узнает и полюбит ее мать, но теперь эта надежда улетучилась.

В голосе Анри появились металлические нотки:

— Сегодня я ужинаю вне дома. — Он не представил объяснений, а она не спросила. — Ты побудешь с детьми?

Александра кивнула. Интересно, куда он идет? Несколько лет назад у Анри был роман — она знала об этом и теперь от всей души понадеялась, что история не повторится. Тогда она не стала поднимать шума: во Франции это в порядке вещей. Ничего страшного. Она с удовольствием проведет вечер с девочками. Лишь бы за этой отлучкой не крылось что-то серьезное!

— Я предупрежу кухарку, дорогой. Это деловая встреча? — она постаралась произнести это как можно беззаботнее.

Анри нахмурился: вопрос показался ему нарушением приличий. В это время в комнату ворвались дочери. Они никак не ожидали увидеть отца, и на Анри с Александрой обрушился шквал радостных возгласов. Мари-Луиза, в короткой темно-синей юбочке, из-под которой выглядывали длинные, тонкие, как у жеребенка, ножки, и восхищенно и застенчиво взглянула на отца и устремилась к матери.

Анри никогда не выказывал при детях чувства к жене. Зато ему нелегко было устоять перед младшей дочерью, ее миниатюрной копией. Девочка весело плюхнулась к Александре на колени и тотчас занялась разными предметами на письменном столе. Анри забеспокоился, как бы она не опрокинула чернила.

— Аксель! — строго прикрикнул он. Девочка безбоязненно уставилась на отца; в глазенках мелькали озорные искры.

Иногда Анри ловил себя на страшной мысли: вдруг она станет такой, как бабушка по материнской линии? Поэтому он сдерживал себя и был особенно строг с ней.

— Будь осторожна с мамиными вещами!

— Я осторожно, папочка. — Ее ангельские голубые глазки искрились весельем. Пухлые губки сложились бантиком. У нее все еще была полненькая детская фигурка, в отличие от Мари-Луизы, которая в последнее время вытянулась и стала изящнее.

— Меня сегодня выгнали из класса, — гордо провозгласила Аксель.

Александра рассмеялась. Жалко, что папа не дожил, не увидел вторую внучку. Он наверняка был бы без ума от Аксель и радовался успехам Мари-Луизы. Обе они прелестны.

— Здесь нечем хвастаться, мадемуазель. Что ты натворила? — строго, но втайне гордясь дочкой, спросил Анри.

Он в который раз пожалел о том, что у него нет сына, продолжателя рода. Как это Александра оплошала — не подарила ему сына? Это был ее единственный изъян, и Анри постоянно давал ей это почувствовать.

— Мамочка, хочешь жвачку? — не унималась Аксель.

Александра вздрогнула. Это лакомство она давала дочери потихоньку от мужа, потому что тот не одобрял этого увлечения. Но младшая дочь вечно ее выдавала. Что касается Мари-Луизы, то она предпочитала лакрицу и шоколадные конфеты. А вот Аксель обожала выдувать пузыри из розовой тягучки.

— Нельзя, — ответил за Александру Анри и, напомнив жене о своем списке, отправился в собственный кабинет.

Вернее, сделал вид, что отправился, потому что, демонстративно плотно закрыв дверь, он тотчас потихоньку приоткрыл ее и заглянул в щелку. Конечно, жена дала Мари-Луизе шоколадку, а Аксель — жевательную резинку. Анри с любопытством наблюдал, как растет изо рта младшей дочери розовый пузырь. Потом снова закрыл дверь и пошел к себе.

— Папа сегодня рано, — заметила Мари-Луиза, грациозно опускаясь в кресло эпохи Людовика XVI.

У Мари-Луизы были темные, задумчивые глаза; она отличалась врожденной элегантностью. Через несколько лет она станет настоящей красавицей, да уже и сейчас притягивает взоры. Впрочем, внешность маленькой Аксель больше бросалась в глаза. У нее были такие же, как у матери, рыжие волосы. Сама Александра, идя навстречу пожеланиям мужа, обесцветила волосы и вот уже много лет числилась блондинкой. По мнению Анри, рыжий цвет, даже данный от природы, вульгарен.

— Папа ужинает вне дома, — спокойно сказала Александра.

— Ты тоже? — глаза малышки в тот же миг наполнились слезами. Впрочем, она охотно взяла у матери вторую жвачку.

— Нет. У папы деловая встреча. Я остаюсь с вами.

— Ура! — на радостях Аксель набила рот резинкой.

Мари-Луиза улыбнулась. Ей нравилось, когда мама ужинала с ними. Им было весело втроем. Мама рассказывала смешные истории из своего детства: как они с бабушкой разыгрывали дедушку.

— Няня знает, что вы уже дома? — спохватилась Александра, но тотчас по испачканным ладошкам младшей дочери поняла, что они прибежали к ней сразу, минуя гувернантку. Иначе они пришли бы чистенькие, идеально причесанные. Но самой Александре они больше нравились такими — более естественными, оживленными.

— Кажется, мы забыли ей сказать, — призналась Мари-Луиза, в то время как Аксель вовсю трудилась и наконец выдула новый огромный пузырь. Все трое покатились со смеху.

— Только няне не показывай. — Александра спустила девочку с колен. — Идите скажите ей, что вы дома, а мне еще нужно кое-что сделать.

Обычно шофер привозил девочек на «ситроене». Александра при каждом удобном случае старалась это сделать сама. Сейчас же ей хотелось пробежать составленный Анри перечень дел. Она знала список гостей: сама три недели назад рассылала приглашения на фамильных бланках, а потом — открытки-напоминания с текстом в золоченой рамке: барон и баронесса де Мориньи ждут вас к восьми часам на званый ужин в доме N 14 по улице Фош. Форма одежды — парадная. Она уже выбрала, что надеть, заказала цветы и составила меню. Анри, конечно, распорядится, чтобы достали из погреба лучшее вино. Возможно, «Шато-Марго» выдержки тысяча девятьсот шестьдесят первого года или «Лафит-Ротшильд» — сорок пятого. Шампанское «Кристалл» и всевозможные ликеры. Потом дамы удалятся в другую комнату, мужчины будут наслаждаться сигарами, бренди и скабрезными анекдотами. Мало кто теперь придерживался этого обычая, но Анри всегда был ярым приверженцем традиций. Александре никогда не приходило в голову предложить что-то новое, свое. Она просто выполняла его волю — и доводила исполнение до безупречности.

После ухода дочерей она еще немного посидела, думая о муже и о том, куда он отправился. Потом перенеслась мыслями к девочкам. Их звонкие голоса доносились до нее из сада. Скоро начнутся каникулы, и они поедут все вместе в Сен-Жан-Кап-Феррат — детям там приволье. Позднее к ним присоединится Анри, закончив дела в Париже. Супруги станут кататься с друзьями на яхте и, может быть, проведут несколько дней в Италии или Греции. Дети побудут с няней и слугами.

Таков был стиль жизни Анри и Александры де Мориньи. Александра чувствовала себя в этой жизни как рыба в воде и не знала никакой другой. Но иногда — очень, очень редко — она пыталась представить себе, что было бы, если бы она вышла замуж за другого — попроще и помоложе. Потом она виновато гнала от себя неуместные фантазии и вновь и вновь благодарила судьбу за своего мужа.

Анри перед уходом был исключительно импозантен: в безупречно сидевшем темно-синем костюме, в белой накрахмаленной сорочке и темно-синем галстуке. На запястьях поблескивали сапфировые запонки. И так же блестели его живые глаза. Как всегда, Анри был полон энергии и затаенной силы характера.

— Ты сегодня неотразим, — улыбнулась Александра, успевшая переодеться в розовый атласный халат и такие же домашние туфли. Светлые вьющиеся волосы свободно ниспадали на плечи. Она была прекрасна и не сознавала этого.

— Спасибо, дорогая. Постараюсь не задерживаться.

Банальные слова! Но глаза мужа смотрели на Александру с любовью и нежностью. Он знал: она не ляжет спать, пока его нет дома; будет дожидаться в своей комнате, не включая света, и если он пожелает, с радостью примет его. Он тихо постучится в дверь и ненадолго заглянет к ней перед тем, как отправиться к себе. Это была его инициатива — завести разные спальни. Анри настоял на этом сразу же после свадьбы.

Александра сначала плакала и пыталась его переубедить, но он был непреклонен. Ему нужна определенная свобода. Пространство. Возможность уединения. Со временем — убеждал он жену — она оценит эти преимущества. Александра продолжала противиться, но он все-таки настоял на своем.

Их спальни были смежными; незапертая дверь легко пропускала Анри в соседнюю спальню; к радости Александры, это случалась часто. Она по-прежнему возбуждала его. Случалось, он увлекался и другими женщинами. Анри старался быть осторожным, но подозревал, что жена догадывается — благодаря женской интуиции, о существовании которой он узнал еще в юности, — и уважал ее.

— Желаю хорошо провести время.

Александра скользнула по щеке мужа легким, как прикосновение крыла бабочки, поцелуем и спустилась в малую столовую, где собиралась поужинать с дочерьми. Она слышала, как отъехал его автомобиль. Александра повернулась к Аксель — помочь ей нарезать мясо. Она изо всех сил старалась не думать об этой деловой встрече своего мужа.

— Почему папа уехал один? — с набитым ртом полюбопытствовала Аксель.

Мари-Луиза укоризненно посмотрела на младшую сестру.

— Это бестактно — задавать такие вопросы.

— Ничего страшного, — возразила Александра. — Иногда папе приходится совмещать ужин с деловой встречей. Мне не обязательно присутствовать.

— Они очень скучные?

— Порядком. — Александра засмеялась. — С вами интереснее.

— Ура! — Аксель широко улыбнулась и потрогала шатающийся молочный зуб.

Мари-Луиза снова нахмурилась. Привычка сестры расшатывать молочные зубы внушала ей отвращение.

— Перестань, а то меня стошнит.

Мари-Луиза скорчила рожицу. Александра с улыбкой наблюдала за дочерьми. Ничто не доставляло ей такого удовольствия, как общение с ними. В этот вечер она узнала о новой подруге Мари-Луизы, почитала книжку Аксель, поцеловала обеих и выслушала их молитвы, прежде чем удалиться в свою спальню. Странно — иногда Мари-Луиза смутно напоминала ей кого-то, но кого? Может быть, Анри?.. Она отбросила эти мысли.

Потом Александра разделась и, приняв горячую ванну, забралась в постель с книгой. Анри вернулся около полуночи. Александра слышала его шаги в соседней комнате. Потом он зашел пожелать ей спокойной ночи.