Даниэла Стил - Калейдоскоп

— Всеми моими делами занимаются в Нью-Йорке, — она назвала фирму. — Естественно, это не касается дел графа де Борн. Это связано с инвестициями?

— Нет. — Джон не хотел пугать ее, но надо же хоть что-нибудь сказать. — Видите ли, это частный вопрос. Я представляю интересы партнера вашего покойного мужа.

— Пьера? У него никогда не было партнеров.

— Простите. Я имел в виду мистера Горхэма.

— Ах, бедного Джорджа! Но это было так давно! Он умер в пятьдесят восьмом — тридцать лет назад, мистер… э… Чепмен…

— Я знаю. Мой вопрос имеет давнюю историю.

— Что-нибудь случилось?

— Нет. Просто мы надеялись, что вы поможете нам кое-кого разыскать. Были бы очень признательны. Но это не телефонный разговор. Вы не могли бы уделить мне несколько минут?

— Ну хорошо, — неуверенно произнесла его собеседница. Жалко, что ей не с кем посоветоваться. Вдруг это какой-нибудь шарлатан, уголовный тип? Хотя не похоже. — Может быть, завтра, мистер Чепмен. Как называется ваша нью-йоркская фирма?

Хочет проверить. Джон улыбнулся.

— Агентство Джона Чепмена на Пятьдесят седьмой улице. Какое время вас устроит?

— В одиннадцать.

— Большое спасибо.

Маргарет очень хотелось уклониться от встречи. Она почему-то начала нервничать. Однако связавшись со своими адвокатами в Нью-Йорке, убедилась, что Джон Чепмен возглавляет солидное, весьма уважаемое агентство. Правда, они не представляют, зачем ему понадобилось навещать Маргарет де Борн в Париже.

Джон явился минута в минуту. Старый лакей сдержанно поклонился и проводил его наверх, в кабинет графини.

Комната была обставлена прекрасной мебелью в стиле Людовика XVI. Его поразил также миниатюрный русский канделябр, отсветы от которого маленькими радугами плясали по стенам. Джон никогда не видел подобной красоты. Засмотревшись, он не заметил, как вошла графиня.

— Мистер Чепмен?

Перед Джоном стояла высокая, элегантная женщина, с твердым рукопожатием и таким же твердым голосом. Глаза смотрели дружелюбно. На Маргарет был желтый костюм от фирмы «Шанель», классические лодочки и желтые бриллиантовые сережки — подарок покойного мужа. Она с улыбкой показала на кресло огромных габаритов. Все остальные были для него маловаты. Женщина засмеялась.

— Вся эта роскошь не рассчитана на таких, как мы с вами. Я почти не пользуюсь этой комнатой. Здесь только моя шестилетняя внучка чувствует себя вольготно. Прошу извинить.

— Не извиняйтесь, графиня. Все прекрасно.

Джон подумал, что этой женщине не очень-то идет титул графини, но решил соблюдать этикет. Ему было исключительно важно иметь ее своей союзницей.

— Боюсь, что меня привело к вам весьма щекотливое дело. Я по поручению Артура Паттерсона. — Он подождал, но это имя явно не пробудило в Маргарет де Борн никаких воспоминаний. — Много лет назад он был деловым партнером вашего мужа, мистера Горхэма, и это он способствовал удочерению вами Александры Уолкер.

Маргарет страшно побледнела, но не проронила ни слова — только ждала продолжения. Теперь она вспомнила, кто такой Артур Паттерсон.

— Он смертельно болен и по каким-то своим причинам — сугубо личного характера — хочет разыскать всех трех дочерей Уолкеров. Он был близким другом их родителей и считает своим долгом убедиться, что они живы, здоровы и хорошо устроены. Убедиться, прежде чем…

Он замялся, подыскивая нужное слово. Графиня его перебила:

— А вам не кажется, мистер Чепмен, что он немного опоздал? Они уже далеко не дети.

— Согласен. Он оттягивал до последнего. Но для него крайне важно умереть со спокойной совестью.

— За чей счет?

— То есть?

Женщина пришла в сильное волнение, даже встала и начала мерить шагами комнату, то и дело попадая под обстрел разноцветных бликов.

— За чей счет он хочет успокоить свою совесть? Уж, конечно, этим трем молодым женщинам нет дела до Артура Паттерсона, если даже когда-то они и были с ним знакомы. Они наверняка его не помнят, так как в то время были совсем крошками.

Чепмен заглянул ей в глаза, и у него упало сердце. Она готова на все, лишь бы не подпустить его к своей дочери.

— Кому, черт побери, это нужно? Они взрослые. Они его не знают. Не знают друг друга.

Джон Чепмен вздохнул.

— Это-то отчасти и послужило поводом к моему приезду, — сказал он тихим голосом, как бы давая понять, что она может ему довериться. — Мистер Паттерсон мечтает свести сестер вместе.

— О Господи! — Маргарет села в одно из малоудобных маленьких кресел. И вдруг выпалила: — Я не позволю! С какой стати ломать им жизнь? Моей дочери тридцать пять лет. Бог знает сколько остальным. Зачем им совершенно незнакомые сестры? Это поставит их в неудобное положение, а может, и того хуже. Они могут воспринять это болезненно. Вы знаете обстоятельства смерти их родителей? — Джон кивнул, и она продолжила: — Я тоже. Но моя дочь ничего не помнит. И я не вижу необходимости ставить ее в известность. Мы с Джорджем любили ее как свою плоть и кровь; мой второй муж видел в ней родную дочь. Она пользовалась всеми преимуществами жизни в такой семье, как наша. Теперь она счастлива с мужем и собственными детьми. Зачем ей такое потрясение?

Про себя Маргарет подумала: еще неизвестно, сможет ли Александра скрыть это от Анри. Ужас! Мало того, что она приемыш, так еще ее отец повинен в смерти матери!

— Я все понимаю, но, может быть, она захочет познакомиться с сестрами? Она имеет право выбора. Ей известно, что ее удочерили?

Маргарет задумалась.

— И да и нет. Мы говорили ей… давным-давно… Но она могла забыть. Какая разница? Мистер Чепмен, я не собираюсь говорить ей о вашем визите.

— Это несправедливо. И вы меня вынудите, я готов сделать это сам. Но я предпочел бы, чтобы это сделали вы. Так для нее будет легче. — В глазах Маргарет стояли злые слезы.

— Это шантаж. Вы заставляете меня причинить ей боль.

— Если она не захочет их видеть — ее дело. У вашей дочери должно быть право решать самостоятельно, без чьего бы то ни было давления.

— Но почему? Через тридцать лет! Кем они стали? Может, у нее нет с ними ничего общего? Абсолютно ничего!

Пожалуй, в случае с Хилари она права. Но они еще ничего не знают о Мегане. И Александра… Пока Хилари били смертным боем и насиловали, ее сестра каталась на пони в столице Франции. Какая несправедливость! А впрочем, хорошо, что, судя по всему, хоть одной из сестер повезло. Но тем сильнее у Джона болела душа за Хилари. Вот кому судьба не подарила ни одного светлого мига!

— Графиня… прошу вас… Помогите мне облегчить задачу для вашей дочери. Она имеет право знать. Я обязан сообщить ей…

— Что?

— Что у нее есть две сестры и, возможно, они хотят с ней увидеться.

— Вы нашли остальных?

— Нет, но думаю, что найду.

Он вложил в эту фразу весь свой оптимизм, не желая делиться с приемной матерью Александры своими сомнениями.

— Почему бы вам не приехать после того, как найдете тех двух?

— Я не могу терять ни минуты. Как я уже сказал, мистер Паттерсон умирает.

— Лучше бы он умер до того, как решил сломать жизнь ни в чем не повинным людям! — с горечью воскликнула Маргарет.

Много лет она оберегала Александру от неприглядной правды, а теперь является чужой человек, чтобы сделать ей больно. Так и убила бы его!

Джон понимал, что творится у нее на душе, и всем сердцем жалел эту хорошую женщину. Для нее это трагедия.

— Мне очень жаль, что так получилось.

Она смерила его долгим жестким взглядом.

— Возможно, вам и жаль. А что, если сказать этому человеку, что вы не нашли ее?

Джон отрицательно мотнул головой. Маргарет вздохнула.

— Мне нужно подумать. Для дочери это будет страшным ударом, особенно если она узнает истину о своих родителях.

И все-таки подумал Джон, она уже достаточно взрослая, чтобы это пережить. Может, оно и к лучшему, что Паттерсон поздно спохватился.

— Завтра, — продолжила Маргарет, — я жду ее к обеду. Если улучу удобный момент, скажу ей правду.

Большего Джон не мог требовать.

— Я остановился в «Бристоле». Мне бы хотелось поговорить с ней после того, как она узнает.

— Если она этого захочет, мистер Чепмен. Надеюсь, что у нее не возникнет такого желания.

Маргарет де Борн выпрямилась во весь рост и, не подав Чепмену руки, позвонила лакею.

— Спасибо за ваш визит, мистер Чепмен. Всего хорошего.

— Благодарю вас, графиня.

Провожая его, Андре хранил угрюмое молчание. По обращению своей хозяйки он понял, что Джон Чепмен — персона нон грата, и выразительно захлопнул за ним дверь.

Как обычно, Александра застала мать в маленькой, уставленной цветами гостиной, однако на этот раз не за пяльцами. Ей сразу бросилась в глаза тревожная деталь: мама была в темно-синем платье и почти без украшений.

— Ты сегодня такая серьезная. Была на собрании в банке? — спросила Александра, целуя мать.

Маргарет улыбнулась как-то механически, вполдуши. Она явно провела бессонную ночь.

— Нет, дорогая, я в порядке, — рассеянно ответила она и обвела взглядом комнату как бы в поисках лазейки.

Александра еще ни разу после смерти отца не видела ее в таком расстройстве.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, просто у меня была неприятная встреча. Ничего особенного. Ага, вот и обед.

Она испустила вздох облегчения и занялась салатом. Попутно она передала дочери всевозможные, услышанные в парикмахерской, сплетни. Александра обрадовалась: мама снова весела! Но все-таки ее что-то гложет. Когда обед подошел к концу, Маргарет опять помрачнела.

— Мама, что у тебя на душе? Я же вижу! Скажи мне!

Только бы это не было связано со здоровьем! Маргарет была очень моложава, но на прошлой неделе ездила в Нью-Йорк — якобы по магазинам. Вдруг на самом деле ей было нужно к врачу?

Маргарет скорбно посмотрела на дочь и в который раз пожалела, что на ее жизненном пути возник Джон Чепмен. Она глубоко вздохнула и подождала, пока Андре разливал кофе. Правда, он туговат на ухо и не понимает по-английски, но лучше не рисковать.

— Вчера у меня был весьма неприятный посетитель. Призрак из прошлого.

Ее глаза наполнились слезами. Александра испугалась. Такой она еще не видела маму — никогда!

— Какой призрак?

— Ох… — Маргарет поводила ногой по ковру, ища туфельку. И вдруг вперила взгляд в Александру. — Не знаю, с чего начать. Это длинная и запутанная история.

Она деликатно высморкалась и, спрятав шелковый платочек обратно в рукав, протянула к дочери руку. Александра крепко сжала ее своими. Какую бы новость ни принес тот человек, это наверняка что-то ужасное.

— Ты что-нибудь помнишь из того, что происходило давным-давно — до того, как я вышла замуж за Пьера?

— Не знаю, мама. Вряд ли. — Александра напрягла память, но перед ее мысленным взором маячило лишь размытое пятно. — А что? Что я должна помнить?

— Помнишь ли ты, что до твоего отца… я имею в виду, до Пьера… я была замужем за другим человеком?

Это оказалось труднее, чем она ожидала.

Александра сощурила глаза.

— Да… кажется… Наверное, это был мой настоящий отец. Но, честно говоря, я его не помню. Только папу.

Маргарет кивнула. Она так и предполагала.

— Ну вот. Один раз я уже была замужем. Ты помнишь, что Пьер удочерил тебя после нашей женитьбы?

Александра улыбнулась. Без маминой подсказки она бы не вспомнила. Но теперь прошлое начало оживать. Да, правда… Они были у адвоката… потом в мэрии… а потом зашли отпраздновать это у «Максима». Один из счастливейших дней в ее жизни. Как же у нее вылетело из головы?

— Да, мама… Я совсем забыла, что меня удочерили. — Александра покраснела. — Надо бы сказать Анри. Но мне как-то не пришло в голову, что это может иметь значение. И папа говорил…

Они прекрасно знали, что говорил Пьер. Интуиция подсказывала, что скорее всего Анри будет зол, если узнает, что она приемыш. Поэтому Александра и загнала это воспоминание на задворки памяти.

— Твой отец считал тебя родной. Относился как к своей плоти и крови… даже больше. — Однако надо было продолжать, и Маргарет собрала все свое мужество. — Но ты была удочерена… не только Пьером… но и моим первым мужем. Мы взяли тебя шестилетней. Твои мама и папа умерли, и партнер Джорджа по юридической фирме рассказал нам о тебе. Мы влюбились в тебя с первого взгляда.

По щекам Маргарет струились слезы, падая на сцепленные руки. Александра была потрясена. Что все это значит? Маргарет — не ее мать? Резким движением она обняла плачущую женщину и всем телом прижалась к ней, словно боясь потерять.