Артур посмеивался над другом. На него Рим произвел более сильное впечатление. Возможно, потому, что он бывал там перед войной. Рим всегда занимал особое место в его сердце.

— Знаешь, Паттерсон, — захлебывался Сэм, — меня даже не тянет домой!

В это время он заметил впереди молодую женщину с завязанными узлом на затылке рыжими волосами, в прохудившемся платье цвета морской волны — оно было ей велико, однако не скрывало пленительных изгибов ее фигуры. Она шла с гордо поднятой головой и не испытывала ни к кому благодарности. Она пережила оккупацию и не считала, что чем-то обязана союзникам. Это чувствовалось по ее гордой, едва ли не вызывающей походке. Сэм не отрывал глаз от красивых ног и покачивающихся при ходьбе бедер. Они шли за гордой красоткой по улице; Артур без умолку о чем-то трещал и вдруг спросил:

— А ты как думаешь?

— О чем?

Сэм никак не мог сосредоточиться, завороженный рыжими волосам и горделивой осанкой молодой француженки. На углу она остановилась, а затем прошла по мосту на другой берег Сены и свернула на набережную Монтебелло. Сэм последовал за ней.

— Ты куда?

— Сам не знаю.

Голос Сэма звучал напряженно, голубые глаза посерьезнели. Ему казалось, что, если он хоть на миг потеряет девушку из виду, случится непоправимое.

— Куда ты? — повторил Артур.

— Что? — Сэм мельком взглянул на друга и ускорил шаг, смертельно боясь потерять прекрасную незнакомку.

И тут Артур тоже ее заметил. Как раз в это мгновение она обернулась, словно почувствовала преследование. У нее было тонкое, словно камея, лицо, молочно-белый цвет лица и большие зеленые глаза. Она посмотрела на Артура, затем остановила строгий взгляд на Сэме, как будто предупреждая, чтобы он держался на расстоянии.

Его сковывали незнание французского и ее грозный взгляд. Но когда девушка продолжила путь, Сэм с еще большей решимостью последовал за ней.

— Ты видел что-нибудь подобное? — уронил он, не глядя на Артура.

Молодую француженку как бы окружал романтический ореол, и в то же время в ней угадывалась незаурядная сила характера. Такая не станет забрасывать иностранных солдат цветами, не раскроет объятия первому встречному.

— Красивая девушка, — согласился Артур, остро ощутив несоответствие банальных слов тому впечатлению, которое она произвела на них обоих. Сэм продолжал с собачьей преданностью следовать тем же курсом. Артур добавил:

— Вряд ли ей по душе наша назойливость.

— Скажи ей что-нибудь по-французски, — попросил Сэм, не отрывая от незнакомки глаз, точно загипнотизированный.

— Ты сошел с ума! Вспомни, как зло она на нас посмотрела минуту назад!

В этот момент девушка зашла в магазин, а они остались на тротуаре. Артуру было нестерпимо стыдно, что они преследуют женщин на парижских улицах. Даже статус освободителей не оправдывал подобную наглость.

— Ну, и что дальше?

— Подожди, — бойко ответил Сэм. — Попробуем ее куда-нибудь пригласить, скажем, на чашку чаю…

Ему стало жаль съеденного печенья; девушка была очень худа и, наверное, несколько лет не пробовала никакого лакомства, а уж она-то заслуживала. Если на то пошло, что он сам такого пережил? Всего лишь проехал на брюхе всю Италию да на четвереньках вошел во Францию — разве это может сравниться с ужасами оккупации, особенно если речь идет о молодой красивой девушке? Сэму безумно захотелось защитить ее от всех невзгод — и в прошлом, и в настоящем, когда тысячи ошалевших солдат-освободителей рыщут по всему Парижу.

Девушка вышла из магазина с корзинкой, в которой лежали два яйца и буханка хлеба. Убедившись, что ее преследователи все еще здесь, он сверкнула глазами и уронила несколько слов. Сэм беспомощно повернулся к Артуру.

— Что она сказала?

Слова девушки скорее всего вряд ли можно было отнести к ободряющим, но это ничего не значило. Главное, она заговорила! Артур покраснел. Что это с Сэмом? Он достойно держался в Риме и всех других городах — разве что обнимал и целовал бросавшихся к нему местных женщин да пару раз кого-то ущипнул. Но это — что-то новое, шокирующее.

— Сказала, если мы приблизимся хотя бы на шаг, она позовет офицера и нас арестуют. Честно, Уолкер, она так и поступит.

Казалось, к Сэму вернулись прежний апломб и чувство юмора.

— Скажи ей, что ты сам генерал… Господи!.. Скажи, что я ее люблю…

— Может, еще присовокупить к словам шелковые чулки и плитку шоколада? Ради всего святого, Сэм, приди в себя и оставь девушку в покое.

Парижанка зашла в другой магазин. Артур потянул товарища за рукав, но это не возымело действия. Выходя из магазина, она вдруг двинулась прямо на них, гневно бросая им в лицо немногие известные ей английские выражения:

— Прочь! Вон! Убирайтесь! — Казалось, она вот-вот надает им пощечин, особенно Артуру, который, по ее мнению, был более разумен и должен был повлиять на своего приятеля. — Ясно?

— Нет, — мгновенно откликнулся Сэм. — Не ясно. Я не знаю французского языка. Я американец. Меня зовут Сэм Уолкер, а это — Артур Паттерсон. Мы просто хотели с вами познакомиться и… — он подарил девушке одну из самых своих неотразимых улыбок. Это, привело ее в настоящее бешенство.

— Нет. — Она неистово махала на Сэма руками. — Дерьмо! Ясно?

— Очень приятно. — Сэм широко улыбнулся, словно получил приглашение на чашку чаю. — Может, зайдете выпить с нами по чашечке кофе? — Он продолжал улыбаться девушке и одновременно обращался к Артуру: — Паттерсон, как пригласить ее на чашку кофе? Да скажи хоть что-нибудь!

— Извините, — начал тот, стараясь оживить в памяти то немногое, что он почерпнул из курса французского языка; это оказалось нелегким делом перед лицом такой красавицы. Сэм прав: остальные ей и в подметки не годятся. — Мне очень жаль… Мой друг очень волнуется… Позвольте пригласить вас на чашку кофе, — неуклюже бормотал он, так же, как Сэм, не желая расставаться с нею.

В ответ она разразилась потоком возмущенных фраз:

— Какая наглость! Банда негодяев! Убирайтесь…

К глазам девушки подступили слезы; она прошмыгнула мимо них и быстро пошла обратно, гордо расправив плечи. На ней были сильно поношенные туфли на размер больше, как и голубое платье, очевидно, из гардероба ее матери.

— Что, что она сказала? — Не дождавшись ответа, Сэм бросился за незнакомкой; они едва успели протиснуться сквозь невесть откуда взявшуюся толпу солдат.

— Кажется, она послала нас к черту… Что-то в этом роде. Я не особенно уловил.

— Жаргон? Диалект? — Сэм не на шутку встревожился. Французский язык сам по себе являл собою серьезное препятствие, не хватало еще диалектов! Впрочем, он был гораздо больше озабочен тем, как бы не потерять ее из виду.

— Парижский сленг, — пояснил Артур.

В это время девушка свернула в переулок и вдруг исчезла за дверью невысокого дома. Сэм испустил вздох облегчения.

— Чем ты так доволен?

— Теперь мы знаем, где она живет.

— Может, зашла в гости к знакомым?

Артура заворожила настойчивость друга, его внезапная страсть. Сам он никогда не испытывал ничего подобного. Правда, до сих пор ему и не приходилось видеть такую красавицу.

— Рано или поздно она выйдет.

— А ты будешь стоять и ждать до вечера? Уолкер, ты спятил. — Нет, он, Артур, не собирается торчать возле дома девушки, которая явно не намерена вступать в разговоры. — Подумай: тысячи других по всему Парижу горят желанием выразить нам свою признательность. Если ты думаешь, что я…

Это не поколебало решимости Сэма.

— Можешь идти. Встретимся в том же кафе.

— А ты будешь ждать?

— Точно. — Сэм закурил и, блаженствуя, прислонился к стене дома. Может, зайти внутрь? Нет, это подождет. Она может скоро появиться…

Артур еще какое-то время убеждал его не дурить и с большей пользой распорядиться своим временем — все напрасно: Сэм уперся, как скала. Артур разозлился, но решил еще немного пооколачиваться с ним вместе, отчасти боясь, что без Сэма ему будет скучно, а отчасти потому, что и сам был заинтригован.

Не прошло и часа, как незнакомка снова вышла на улицу с сеткой книг. На этот раз она распустила волосы и стала вроде еще красивее. Она моментально их заметила, и первым ее порывом было вернуться в дом, однако она передумала — вскинула голову и прошествовала мимо. Сэм едва заметно дотронулся до нее рукой. Она резко остановилась, зеленые глаза метали молнии. Этот взгляд выражал многое: в нем читались и гнев, и отчаяние бессмысленности любых объяснений, и решимость постоять за себя…

— Может, зайдете куда-нибудь перекусить с нами, мадемуазель? — Сэм энергично жестикулировал, изображая процесс еды и не спуская с нее глаз, словно пытаясь внушить: он не причинит ей зла. Ему бы только любоваться ею… Ну, может быть, изредка прикасаться к ней… — Да. — Весь его вид выражал надежду, но девушка мотнула головой.

— Нет. О'кей. — Она очень мило выговорила это английское выражение и улыбнулась Артуру.

Тот тщетно искал подходящие слова. Его лексикон и так был весьма ограничен, а ее красота и подавно лишила дара речи. Тем временем француженка вспомнила еще одно английское слово — Нет! — и так же, как Сэм, показала, будто ест.

— Почему? — Он пошарил по уголкам памяти и вспомнил: — Почему?

Его вдруг обуял ужас: вдруг она замужняя? Он бросил панический взгляд на ее руку — кольца не было. Девушка явно была очень молода, но могла оказаться и вдовой.

— Parce que, — медленно, отчетливо выговорила она. — Je ne veux pas.

Артур перевел:

— Она говорит, что не хочет.

— Но почему? — обиженно протянул Сэм. — Мы порядочные люди. Всего-навсего cafe… о'кей? На пять минут, — он растопырил ладонь, демонстрируя пять пальцев, а затем поднял обе ладони вверх в жесте беспомощности и отчаяния.

Девушка устало покачала головой — словно у нее за плечами были несколько лет преследования. Мало ли чужеземцев топтало ее несчастную родину!

— Нет — немцы. Нет — американцы. Нет — кафе. Нет, — она снова показала жестами, будто ест.

Сэму хотелось плакать. Но все-таки она стоит и слушает! Он показал пальцем сначала на себя, а затем на Артура.

— Северная Африка… Италия… А вот теперь — Франция… — он сделал вид, будто стреляет, потом при помощи пантомимы изобразил, как Артура ранило, и снова умоляюще взглянул на прекрасную незнакомку. — Один cafe… пять минут… пожалуйста!

Девушка покачала головой — на этот раз с сожалением, — отвернулась и быстро пошла прочь. Даже Сэм не бросился ее догонять. Что толку? Но когда Артур собрался уходить, он не последовал за приятелем.

— Брось, старина, она ушла. Не хочет нас видеть.

— Неважно, — упрямо твердил Сэм. — Может, она передумает.

— Ты дождешься, что девушка позовет на помощь отца и семерых братьев, которые пересчитают нам ребра. Она же ясно сказала «нет», так зачем тратить время? В Париже полно женщин, которые только и ждут, как бы отблагодарить героев-освободителей.

— Мне все равно. Она не похожа на других.

— Согласен. — Артур начал закипать. — Но она приказала нам убираться, и я лично намерен так и поступить, как бы ни были хороши ее ножки. Ты идешь?

Сэм поколебался и позволил себя увести; его терзали сомнения. И куда бы они ни шли в тот день, его преследовал образ зеленоглазой красавицы, которую они повстречали на Рю д'Арколь.

После ужина, оставив Артура в компании трех молодых женщин, он незаметно улизнул. Его неудержимо влекло к ее дому. Это было чистое безумие, но Сэм ничего не мог с собой поделать, так сильна была потребность увидеть ее, хотя бы издали. Дело было даже не во внешности, а в чем-то неуловимом, что не поддавалось объяснению. Познакомиться с ней… Или хотя бы еще раз увидеть…

Сэм зашел в маленькое кафе напротив того дома и, спросив чашку черного кофе — здесь его пили без сахара, — устроился возле окна. И вдруг увидел, как она идет по улице, все с той же полной книг сумкой. Подойдя к своему дому, порылась в сумочке в поисках ключа. При этом она бросила быстрый взгляд через плечо, чтобы удостовериться, что ее не преследуют. Сэм вскочил, бросил на стол пригоршню монет, в мгновение ока выбежал из кафе и в несколько прыжков очутился рядом с девушкой. Та вздрогнула. В оккупированном Париже ей попадались наглецы и похлеще Сэма, и она приготовилась дать отпор, но на этот раз в ее взгляде было больше усталости, чем гнева.

— Бонжур, мадемуазель, — робко произнес Сэм. Она укоризненно покачала головой, словно мать, отчитывающая сына-озорника.

— Почему вы меня преследуете?

Сэм не понял, что она сказала, и рядом не было Артура, но, по-видимому, девушка знала английский лучше, чем ему показалось сначала, потому что она повторила мягким, низким голосом: