Даниэла Стил - Калейдоскоп

— Они хотят с вами встретиться.

— Кто вы такой? — Хилари дрожащими пальцами дотронулась до трубки, однако Джон накрыл ее руку своей ладонью.

— Прошу вас, выслушайте меня… всего пять минут. Я не причиню вам зла. Это длинная история, но постараюсь быть кратким.

Хилари осенило: это он звонил!

— Я не хочу их видеть.

— Зато они хотят. Обе. Александра специально прилетела из Парижа, Мегана — из Кентукки.

В глазах Хилари появилось выражение адской душевной боли.

— Это паршивый сукин сын вас подослал? Что ему нужно? — Она стояла выпрямившись во весь рост, убрав руку с телефонного аппарата.

— Он умирает.

— Туда и дорога.

— Может, он хочет искупить вину. Устроить вам встречу — в его доме в Кентукки. Он много месяцев потратил на поиски…

— Дерьмо собачье! Нечего тут заливать! Двадцать лет назад я пришла к нему, а он заявил, что не знает, где они и знать не желает. Кто нас разыскал? Вы?

Джон утвердительно наклонил голову. Неужели она видит в нем врага? Почему бы и нет — ведь до сих пор он только и сделал, что разбередил старые раны.

Она давно приняла решение оставить прошлое прошлому. После визита к Артуру поставила крест на попытках разыскать сестер. Мечта, которую она лелеяла десять лет, развеялась как дым. И теперь, через двадцать лет, Хилари изо всех сил противилась ее воскрешению. Она избегала всего, что могло напомнить ей о сестрах. В ее жизни не было места для мужчин, детей, любовных отношений. Только работа до одурения и полезные для карьеры люди. Она годами била в одну точку — и добилась успеха. Все — сама! Одна-одинешенька…

— Поздно, мистер…

— Чепмен. Джон Чепмен.

— Скажите, что меня не заинтересовало его предложение. Опоздал на двадцать… даже на тридцать лет…

Глаза Хилари были полны горечи. Джон отметил: в каком-то смысле она выглядит моложе своих лет, а в каком-то — старше. Из-за глаз.

— Что мне сказать вашим сестрам?

— Скажите… скажите… — Ее голос пресекся, и она с тоской взглянула на Чепмена. — Скажите, что я любила их… но… теперь уже поздно…

Джон покачал головой и сел за письменный стол напротив Хилари. Как затронуть в ее душе еще живую струнку? Осталось ли там хоть что-нибудь, кроме безмерной боли?

— Еще не поздно, Хилари… Не может быть поздно. Вы были для них всем на свете… — Артур рассказал ему, как девятилетняя Хилари заботилась о младших сестренках. При этом воспоминании к горлу Джона подступил комок. — Вы не можете повернуться к ним спиной.

Она изумленно воззрилась на него. Кто этот человек? Как нашел ее? Откуда так много знает?

— Им больше не нужна моя забота, мистер Чепмен. Они давно выросли. Кто они теперь? Секретарши? Домохозяйки? — Это самое лучшее, о чем она молила Бога для них обеих.

Джон Чепмен усмехнулся.

— Одна — французская баронесса, мать двоих детей; другая — врач в Кентукки. Обе — интересные женщины. Они вам понравятся.

Вряд ли эта реплика достигла цели, хотя и пробудила в ней любопытство.

— Кто из них врач? — Хилари не могла представить в этой роли ни одну, ни другую.

— Мегана. Она — прелесть! И Александра! Ласковая, заботливая и очень добрая.

— Она и маленькая такой была, — прошептала Хилари и спрятала лицо в ладонях. — Я выжила только потому, что думала о них. Украла оставшиеся после тетки десять тысяч долларов и приехала в Нью-Йорк, чтобы их разыскать. А он как ни в чем не бывало заявляет, что потерял их из виду! — Она подняла на Джона пустые глаза вконец исстрадавшегося человека. — Какой теперь смысл? Бередить раны…

— Хилари, только на вашу долю выпали такие страдания. Вашим сестрам повезло. Александра вас помнит, Мегана — нет. Но вы нужны друг другу. Неважно, что случилось с вашими родителями… Вы не имеете права отворачиваться от сестер…

— Старый ублюдок разрушил нашу семью, а теперь хочет очистить совесть. Не позволю! В моей жизни уже ничего не изменится. Все кончено. Аминь. Для меня они умерли. Так же, как родители… и все прошедшее…

— Родители — да, но ваши сестры живы. Они реальны. Вы одна плоть и кровь. Они с нетерпением ждут встречи. Даже если вы явитесь с ненавистью в душе, и то будет лучше. Вы сможете сказать себе, что по крайней мере пытались.

В глазах Хилари полыхнул зеленый огонь.

— Нет. Не поеду. Скажите Паттерсону, что я его ненавижу… Вы не можете себе представить как.

— Но почему? Я знаю, он не сумел оградить вас от разлуки… Может быть, что-то еще?..

Этот вопрос мучил его с тех пор, как он впервые открыл папку.

— Не важно. Он знает, что он сделал. Пусть живет и умирает с этим в душе. Для меня все давно кончено. У меня своя жизнь… работа… Больше мне ничего не нужно.

— Это пустая, обездоленная жизнь. Я-то знаю, потому что у самого ненамного больше. Перед кем выплакаться в ночной тишине? Кто нежно держит вас за руку, когда вы больны, испуганы или устали? У меня по крайней мере есть бывшая жена, родители и два брата. А у вас? Можете вы позволить себе бросаться счастливо обретенными сестрами?

— Убирайтесь! — Она бросилась к двери и распахнула ее настежь. Больше ей не вынести.

Джон достал из кармана листок бумаги с адресом Артура в Коннектикуте, телефоном и подробными инструкциями, как туда добраться. Положил листок на стол и направился к двери.

— Хилари Уолкер, вот уже несколько месяцев я живу вашей жизнью. Я побывал в Чарлстауне и Джексонвилле. Беседовал с соседкой, которая подобрала вас, почти при смерти, на пороге своего дома. Посетил семейный детский дом. Я знаю, какое зло причинил вам тот негодяй и все прочие. Знаю, какие испытания выпали на вашу долю. — В его глазах стояли слезы. — Но ради Бога, не делайте этого… Не отворачивайтесь от сестер! Вы им нужны, и они нужны вам, Хилари. Умоляю — приезжайте в Коннектикут! Я буду там и помогу вам. Сделаю все, что в моих силах. Только приезжайте!

С этими словами он пожал ей руку и ринулся прочь. Ошеломленная, Хилари осталась стоять на месте. К ожившей застарелой боли прибавилась растерянность. Она не поедет! Не хочет вспоминать рыжие кудряшки Акси. Не будет вспоминать, как Мегана всхлипывала по ночам. Все это кануло в Лету. Возврата в прошлое нет.

— Ты все-таки едешь?

Анри смотрел на жену, стоя в дверях спальни. В Кап-Феррате они спали вместе. До тех пор, пока Александра не открыла ему тайну. В ту ночь Анри перебрался в комнату для гостей. Красноречивый жест.

— Да, — твердо ответила Александра.

Девочки были уже одеты. Багаж снесен вниз. Маргарет присоединится к ним в аэропорту в Ницце. Оттуда есть прямой рейс до Нью-Йорка.

— Может, ты передумаешь?

— Нет, дорогой, извини. — Она подняла на мужа глаза в надежде, что он позволит обнять себя, но, когда она приблизилась, он отшатнулся.

— Не нужно. Счастливого пути.

— Мы вернемся не позднее десятого. Если понадобится, позвони в отель «Пьер» в Нью-Йорке. Я тебе тоже позвоню.

— Не стоит утруждаться. Я буду занят.

Он отвернулся и вышел на террасу. Александра бросила на него последний беспомощный взгляд и начала спускаться по лестнице. Отъезжая, она не видела тревоги за себя в глазах мужа.

Он очень любил ее — и, кажется, потерял. Невероятная история! Просто не укладывается в голове! Умом он понимал, что Александра такая же жертва обстоятельств, как он сам. Однако принципы… традиции… род… Он всю жизнь придавал этому такое значение! Она отправилась искать ветра в поле… Каких-то подозрительных сестер…

Больше всего бесило его собственное бессилие: он не смог ее удержать.

* * *

Маргарет настояла на том, чтобы лететь первым классом. Александра с головой ушла в невеселые мысли, и Маргарет разрешила девочкам развлекаться на свой вкус. Так что они бродили по рядам в поисках других детей. Маргарет спросила, как Анри воспринял новости.

— Он прямо не сказал, но думаю, между нами все кончено. Как только Анри вернется в Париж, он свяжется со своими адвокатами.

— И зачем только тебе понадобилось посвящать его в эту историю? Сказала бы просто, что это я заставляю тебя лететь в Штаты.

— Мама, он почувствовал фальшь. Я не могла больше скрывать. — Но, несмотря на высокую цену, Александра ни о чем не жалела. Хоть совесть чиста!

Маргарет промолчала, но подумала, что скорее всего дочь права: Анри попросит — даже потребует — развода, а Александра не станет возражать. Господи, только бы он оставил ей детей! Маргарет тоже погрузилась в тяжкие размышления и не сразу сообразила, о чем говорят подошедшие Аксель и Мари-Луиза. Девочки обошли весь самолет и убедились в том, что, хотя все места были заняты, в нем «абсолютно никого нет».

— Иначе говоря, нет детей, — уточнила Маргарет. — Придется вам довольствоваться нашим скучным обществом.

Она поиграла с ними в «старую прислугу», научила играть в «джинрамми», а потом они посмотрели фильм.

Александру никто не трогал, и она могла сосредоточиться на своих заботах, а их было немало: ее настоящие родители… сестры… муж… если он останется таковым, когда они вернутся во Францию. Но это не поколебало ее уверенности. Она сделала выбор…

Утром, отоспавшись в «Пьере», Александра попросила горничную записать ее в парикмахерскую и к обеду вернулась из «Бегфорда», весьма довольная результатом. Она давно перестала подкрашивать корни и теперь, когда остригла концы волос, снова стала рыжей.

— Мама, ты точно как я! — ликовала Аксель. Мари-Луиза захлопала в ладоши.

— Что это вдруг? — поразилась Маргарет.

— Хочу быть собой — во всех отношениях. Не лучше, не хуже, а такой, как есть. Мне незачем прятаться.

— Я люблю тебя, дорогая, — шепнула Маргарет.

Они пообедали в ресторане «Двадцать одно» и заглянули к «Шварцу» — Маргарет жаждала сделать внучкам «скромные подарки». К четырем часам подкатил лимузин. Александра объяснила дочерям, что проведет уик-энд у старых друзей в Коннектикуте, а они побудут с бабушкой.

— Я сегодня же позвоню, — пообещала она, садясь в машину с небольшой дорожной сумкой, в шикарном черном платье от «Шанель».

— А мы пойдем с бабушкой в кино! — крикнула Аксель.

Александра послала всем троим воздушный поцелуй и укатила. Но, конечно, она заметила предательские дорожки на щеках матери; слезы жгли и ее собственные глаза. Так страшно возвращаться в прошлое и одновременно — в будущее. И так увлекательно!

Дорога вдоль побережья до Стонингтона заняла чуть меньше двух часов. Александра устроилась на заднем сиденье; перед ее мысленным взором проходили родные лица. Маргарет, всю жизнь дарившая ей свою любовь. Аксель и Мари-Луиза — ее бесценные сокровища; после отступничества Анри им предстоит занять еще более значительное место в ее жизни. Анри, пришедший в бешенство от того, что он посчитал предательством. Ей хотелось позвонить ему перед отъездом в Коннектикут, но она не знала, что сказать. В сущности, все уже сказано. Он был против ее поездки, более того, запретил ей ехать — а она, впервые за четырнадцать лет брака, ослушалась. И вдруг почувствовала себя такой раскованной, такой непохожей на себя прежнюю! Как будто вернулась в детство и бегала по полям наперегонки с отцом — ветер развевает волосы, и это прекрасное ощущение уверенности в себе! Александре почудилось, будто отец незримо сопровождает ее в этом путешествии. Она бессознательно тронула волосы и усмехнулась. Она снова — Александра де Борн… Александра Уолкер… Рыжая Александра Уолкер…

Лимузин подкатил к воротам с электронным управлением. Но если не считать этого, усадьба была немного старомодной и очень уютной. Они немного проехали вверх по холму, круто повернули и очутились перед красивым особняком в викторианском стиле, с широким, как веранда, крыльцом, к которому вела тенистая аллея. Замок доброй волшебницы. На веранде — удобная мебель. За домом — старый амбар… Александра вышла из лимузина и с удовольствием огляделась. Дети будут в восторге.

Она увидела знакомое лицо и широко улыбнулась человеку, устремившемуся навстречу.

— Здравствуйте, как долетели?

Это был Джон Чепмен. На нем брюки цвета хаки и голубая тенниска. Он успел освоиться и чувствовал себя совершенно в своей стихии. Энергично пожав Александре руку, забрал у шофера саквояж.

— Спасибо, замечательно. Чудесное место!

— Правда? Я уже все обошел. В амбаре хранятся изумительные старинные вещи. Уверен, вам здесь понравится.

И он повел Александру в дом, не переставая любоваться ее блестящими золотисто-рыжими волосами. Потом не вытерпел: