— Когда ты хочешь поехать? — спросил Магнус.

— Я освобожусь только после Нового года, — ответил Ник. — Здесь очень много дел, тебе нужна помощь до тех пор, пока ты сможешь передвигаться в этом кресле. Но сможешь ли ты без меня потом?

Магнус потрепал сына по голове и произнес:

— Конечно, смогу. Найди мне более приветливую медсестру, и со мной все будет в порядке. Боже, как же я скучаю по Мэл, сынок! Если бы она была здесь, она рассмешила бы меня, а не обращалась бы со мной как с дряхлым стариком.

— Я верну ее, — твердо пообещал Ник. — Вот увидишь.


Ник уехал из «Окландз» 3 января. Магнус махал на прощание из окна гостиной до тех пор, пока красная машина Ника не скрылась в клубах дыма и пыли. Слеза скатилась по его щеке, когда он отодвинулся в кресле от окна и пододвинулся к камину.

Это было очень грустное Рождество. Магнус впервые ощутил, что такое старость и беспомощность. Он сидел один в своей комнате, из бара и ресторана до него доносились звуки веселья, отделяя его от всего, ради чего он работал, и заставляя вспоминать лучшие времена.

Когда Рут была жива, Рождество было просто волшебным. Она любила делать людям сюрпризы. Она набивала подарками маленькие носочки для каждого из гостей, не говоря уже о том, что она осыпала подарками всех детей. Рут наряжала елку, украшала дом и организовывала все веселье. Любой, кто находился на Рождество в отеле, на один день становился членом их семьи. Каким-то чудом ей удавалось совмещать роли прекрасной хозяйки, жены и матери, причем она никогда не уставала и не жаловалась. Обед обычно длился часами. Дети бегали, а взрослые вели неторопливую беседу и спокойно пили чай.

Но после смерти Рут Рождество в «Окландз» стало таким же, как и в других отелях. Накрывались отдельные столики для разных компаний, персонал держался на расстоянии. Магнус и те члены семьи, которые приезжали на праздники, обедали в кухне, в то время как гости отправлялись в гостиную. Магнус хотел бы обвинить кого-нибудь в этих изменениях, но дело было в том, что у него не было такой сердечности и доброты, как у Рут. Он не мог объединить десять или двенадцать незнакомцев и дать каждому из них почувствовать себя нужным и особенным.

Ник предложил отцу свою помощь на Рождество, но Магнус отказался. Они позавтракали наверху, а позже он слушал, как Ника хвалили, говоря, что он прекрасно заменяет отца.

Магнус всегда чувствовал угрызения совести из-за того, что младшего ребенка он любил больше старших. Но сегодня, отпраздновав Рождество в одиночестве, он понял почему: Ник нуждался в нем больше, чем другие его дети.

При этом Ник был более талантлив, чем Софи и Стефан, и к тому же очень обаятельным, красивым и веселым парнем. Он без труда заводил знакомства и умел расположить к себе людей. От обоих родителей он унаследовал лучшее: от Рут — классический нос и полные губы, от Магнуса — крепкое тело и высокий рост. Стефан был низкорослым, как Рут, а угловатые черты его лица были как у отца. У Софи были такие же узкие губы и вздернутый носик, как у бабушки.

Магнус не винил себя ни в бедах Софи, ни в неудачах Стефана. У них было идеальное детство, а когда Рут умерла, они были уже взрослыми. Когда-то жена сказала: «Магнус, Софи и Стефан — истинные йоркширские Осборны. Они никогда не опозорят нас и не поступят неосмотрительно. Мы должны быть благодарны Богу за то, что у них есть ум и уравновешенный характер. Не следует волноваться из-за их угрюмости».

Но за неудачи Ника Магнус чувствовал ответственность. Когда умерла Рут, он был так поглощен своим горем, что забыл о том, что его младший сын еще ребенок.

— Надо было забрать его из школы еще перед смертью Рут, — пробормотал Магнус. — Что я за отец, если директору школы пришлось сообщать Нику о том, что мать умерла? Тогда сыну было всего тринадцать, а я ожидал, что он примет это как мужчина!

Магнус глубоко вздохнул и потянулся к полке за альбомом. Там были фотографии, рисунки, школьные аттестаты и письма. Так он пытался компенсировать утрату внимания, которое Рут уделяла детям.

Он медленно переворачивал страницы альбома, с грустью вспоминая события, которые скрывались за снимками. Вот Ник во Франции, через месяц после смерти Рут — высокий худой мальчик в одних шортах, волосы выгорели на солнце. Магнус провел это время в баре, заливая грусть вином, вместо того чтобы плавать с сыном. Это первая роль Ника в школьной постановке «Гамлета», но Магнус на нее не пришел. На следующем снимке Ник выиграл кубок на школьных соревнованиях. После смерти Рут прошло два года. На лице сына наметились черты будущего красавца. В этот день он был счастлив вдвойне, потому что отец разделил с ним его торжество. Было еще много школьных фотографий: Ник — капитан крикетной команды, регби, плавание, атлетика. В то время Магнус так гордился своим сыном, что не обращал внимания на его плохие оценки и на замечания директора о том, что Ник был слишком высокомерным.

— Что с тобой произошло? — спросил Магнус, взяв фотографию Белинды. На него смотрела девушка с длинными светлыми волосами, большой грудью и невинным лицом. Магнус видел ее один раз, когда Ник привозил ее в отель на выходные. Тогда они были помолвлены. Магнус считал, что они слишком молоды для женитьбы, хотя девушка ему очень понравилась. Ник никогда не рассказывал, почему они расстались. Возможно, он просто потерял к ней интерес, когда решил, что станет большой звездой. Магнус жалел о том, что не спросил об этом у Ника.

Он перешел к профессиональным фотографиям, сделанным в студии для рекламы сериала «Поместье Ханнисрофт». Это были агрессивные, мрачные фотографии. На одной из них Ник сидел на мотоцикле, он был раздет до пояса, грязные джинсы разорваны. Рядом лежали вырезки из газет, в которых Ника называли будущим Джеймсом Дином.

В альбоме появился большой пробел, когда сериал закрыли. В это время от Ника приходили письма с просьбами о деньгах. Магнус хранил повестку из суда и квитанцию штрафа за превышение скорости, но он не вставил эти памятки в альбом.

— Почему я не поехал в Лондон, чтобы узнать, что случилось? — спросил он себя. — Может, боялся узнать правду?

Рут знала бы, что делать, но Магнус, несмотря на свою общительность, растерялся.

Он любил своего сына. Он всегда был рад видеть Ника, слышать его голос. Ник напоминал Магнуса в молодости, когда Рут была еще невестой. Этот веселый малыш помог отцу забыть Бонни и возродить любовь к жене, тем самым сделав эти несколько лет самыми счастливыми в их семейной жизни.

А сейчас он, словно рыцарь, отправился в крестовый поход, чтобы узнать правду о любовнице отца!

Магнус поставил альбом на полку, и вдруг ему стало очень стыдно.

— Если он готов сделать это для тебя, то наименьшее, что ты можешь сделать для него, — это снова научиться ходить, — сказал он себе сердито. — Перестань себя жалеть и вставай с этого кресла.

Магнус подкатил кресло к окну, нажал на тормоз, оперся о подоконник здоровой рукой и поднялся. Левая нога задрожала, но он перенес тяжесть тела на здоровую, правую ногу и смог сдвинуть с места левую, а затем, держась, передвинул правую ногу.

— Ты сможешь, — повторял он себе, стараясь держаться ровно. — Шаг за шагом, немного силы воли — вот и все, что нужно.


В половине девятого вечера улицы Литлгемптона были уже пустынны. С моря дул сильный ветер.

В баре в Кингс-Хед Ник улыбнулся темноволосой барменше и спросил:

— Можно вас угостить кружкой лучшего пива? Какое вы хотите?

Литлгемптон был одним из самых мрачных городов, какие Ник когда-либо видел. Он не хотел бы оставаться здесь дольше, чем потребуется. Он снял комнату в небольшом мотеле, поужинал гамбургером и чипсами. Теперь он надеялся, что ему помогут в поисках Джека Истона.

— Спасибо большое, — улыбнулась барменша ему в ответ. — Мне бы хотелось полкружки этого.

— Бурная ночь сегодня, — сказал Ник. Он оглядел бар, там было всего лишь восемь посетителей. Трое стариков играли в углу в карты. — Я впервые в Литлгемптоне. Наверное, мне следовало приехать летом.

— А мне больше нравится зима, — проговорила женщина, подвигая ему пиво. — Летом здесь не протолкнешься. Воруют стаканы, гадят в туалетах. Мы просто с ног сбиваемся. Откуда вы приехали?

Ник сразу догадался, что понравился ей. Она была похожа на тех женщин, у которых дома угрюмый муж и пара ребятишек, а работа в баре — это развлечение. Барменша была привлекательной, но немного полноватой тридцатилетней женщиной. На ее лице было много косметики. Такая могла понравиться коммерсанту, путешествующему в одиночестве.

— Из Бата, — ответил Ник, облокачиваясь о стойку. — Летом там тоже толпы народа. У нас мало хулиганов, но много иностранных туристов, которые бродят по улицам, занимают места в ресторанах и создают очереди в магазинах.

— Приехали сюда по делу? — спросила барменша, с подозрением глядя на его потертый кожаный пиджак.

— Что-то вроде этого. На самом деле я ищу гараж. У меня небольшие проблемы с машиной. Мне посоветовали заехать к Истону. Вы не знаете, где это?

— У вас «Мерседес»? — спросила женщина, ее глаза при этом загорелись.

Ник не знал, что ответить.

— Он же не только такие машины чинит?

Женщина засмеялась:

— У Истона автомагазин, а не гараж. Он продает только «Мерседесы».

* * *

На следующее утро Ник понял, почему барменша так удивилась. Очевидно, Джек Истон уже много лет не держал в руках отвертку. В сияющем выставочном зале стояли новенькие «Мерседесы». Возраст подержанных машин был не больше двух-трех лет, все машины были в идеальном состоянии.

— Красивая, правда? — Мужчина средних лет в сером костюме уверенным шагом шел к Нику, когда тот остановился у серебристого автомобиля. — На чем вы сейчас ездите, сэр?

Ник внимательно посмотрел на продавца. Это не мог быть Джек, волосы у мужчины не были рыжими.

— У меня старенький «MG», — ответил Ник. — Честно говоря, я даже и не мечтаю иметь такую машину. На самом деле я пришел к мистеру Истону.

— У вас назначена встреча? — Продавец перестал улыбаться.

— Нет. — Ник пожалел, что не подумал об этом, прежде чем заявиться сюда. — Не могли бы вы спросить, не уделит ли он мне пару минут? Я в Литлгемптоне всего на один день, у меня к нему срочное дело.

— Как ваше имя, сэр? — спросил мужчина, оглядывая Ника с головы до ног.

— Осборн. Но это ни о чем ему не скажет. Просто передайте, что я пришел от нашего общего друга.

Продавец скрылся за дверью в конце выставочного зала. Через пять минут он появился с хмурым выражением лица.

— Если вы что-то продаете, моя жизнь не будет стоить и гроша, — произнес он в сердцах. — Поднимайтесь по ступенькам. Дверь в конце коридора.

Ник громко постучал в дверь, а потом открыл ее.

Ник ожидал, что Джек Истон будет похож на неотшлифованный бриллиант, но удивился увиденному. Волосы Джека были не просто рыжими, они напоминали горящий факел. Джек Истон был коренастым, у него была толстая шея, передний зуб сломан. Строгий серый костюм и галстук ему абсолютно не шли.

Он откинулся в кресле, закинул руки за голову и высокомерно посмотрел на Ника.

— У нас с вами общие друзья? Если вы имеете в виду кого-то из дистрибьюторов, то лучше убирайтесь.

— Могу заверить вас, что я не торговец. Я пришел к вам по личному вопросу. — Ник протянул руку, несмотря на то что Истон не поднялся с места. — Ник Осборн.

Джек проигнорировал протянутую руку.

— Я сказал, что у нас общие друзья, — продолжал Ник, — но на самом деле я не знаю, были ли вы другом этой женщины. Но я надеюсь, что наш разговор приведет меня к ее дочери.

Джек разразился неистовым смехом.

— Все ясно как божий день, — прорычал он. — Надо было придумать что-нибудь получше.

— Бонни Нортон, — быстро проговорил Ник, пока у Джека не лопнуло терпение.

Лицо Истона напряглось, смех сразу прекратился. Он подскочил и сел, опершись руками о стол.

— Бонни уже несколько лет мертва, — быстро добавил Ник, заметив, что коснулся больного места. — Как я и говорил, я хочу поговорить о ее дочери, Камелии.

— Кто вы такой? — Глаза Истона злобно прищурились. Наверное, он решил, что Ник — частный детектив.

Ник испугался. Он был уверен, что этот мужчина легко сможет выбросить его в окно.

— Простите, я начал немного некорректно. Понимаете, я запутался. Два года назад на работу к моему отцу устроилась девушка, назвав себя Амелией Корбет. Недавно выяснилось, что ее настоящее имя — Камелия Нортон и что у нее есть доказательства того, что я ее брат. Но прежде чем мы с отцом успели поговорить с ней об этом, она исчезла.

— Какое это имеет отношение ко мне? — Джек снова расслабился.