Он собирался поселить Хелен в голубой комнате. Он пошел туда, чтобы еще раз все проверить. Это был номер люкс, обычно его сдавали особо важным гостям. Когда была жива Рут, это были их личные апартаменты.

Магнус ступил на светло-голубой ковер, и по его спине побежали мурашки. Он вспомнил о том, что Рут очень любила эту комнату. Он четко представил ее — маленькую, полную, с вьющимися волосами. Она шила у этого окна и постоянно любовалась открывавшимся отсюда видом, который никогда ей не надоедал.

Несмотря на ремонт и новую мебель, Магнус постарался сохранить первоначальный вид этой комнаты. Рут выбрала голубой цвет, потому что окна комнаты смотрели на юг. Зимой возле изысканного камина ставили два маленьких розово-голубых кресла, а вместо занавесок вешали тяжелые темно-розовые вельветовые шторы. Но сейчас кресла стояли у окна, в камине была большая корзина с цветами, а на окнах висели легкие занавески. Письменный стол стоял все еще здесь. Вместо образцов меню, дневников и обрезков ткани на нем лежали бумага для писем, буклеты о Вест-Кантри и телефон.

Когда-то уэльский шкаф, заполненный старинными безделушками, стоял справа. Тогда голубые стены служили лишь фоном для картин и фотографий. Это была комната для воспоминаний о прошлом. Но все эти вещи давно забрали Софи и Стефан, которые молча осуждали отца за то, что ему это все уже не нужно. Как он мог им объяснить, что после смерти Рут он чувствовал ее присутствие сильнее, чем при ее жизни? Эти аккуратно расставленные безделушки были лишь вехами их совместной жизни, сейчас они были ему не нужны. Магнус мог вернуться в прошлое в один миг — для него это было так же просто, как посмотреть в окно. Ему не нужны напоминания, все навеки отпечаталось в его сердце.

Комнату довели до совершенства шелковые обои на стенах и белые фарфоровые голуби на каминной полочке. Магнус знал, что Рут одобрила бы это.

Он распахнул окно и облокотился о подоконник. Ночной воздух был словно поцелуй любимой на щеке. Где-то вдалеке раздавался крик филина, чуть ближе слышался шум воды из фонтана, который находился с другой стороны здания. Сегодня вечером гости сидели на террасе. Многие оставались там до тех пор, пока не стемнело, пили напитки и наслаждались почти средиземноморской летней ночью. Магнус видел пары, гулявшие по лужайке рука об руку. Ему было приятно узнать, что есть еще романтики, которые любят смотреть на звезды, ощущать под босыми ногами влажную траву и целоваться в тени красивого сада.

Однажды, когда Мэл проводила здесь первое лето, Магнус увидел, как она смотрела из этого окна. Голубая комната была тогда свободна, и он почему-то решил, что туда забрался вор. Магнус пробрался туда, не включая свет.

Мэл сидела, облокотившись о подоконник, так же как и он сейчас. Магнус стоял рядом, не решаясь заговорить, и вдруг понял, что она плачет. Из-за толстого ковра Мэл не услышала его шагов. Когда Магнус положил руку ей на плечо, она подпрыгнула от неожиданности.

— Что случилось, Мэл? — спросил он. — Почему ты плачешь?

Магнус не видел ее лица, но в комнате было достаточно светло, чтобы он смог заметить слезы на ее щеках.

— Здесь так красиво! — ответила Мэл.

— Но зачем же плакать? — Магнус нежно взял ее за подбородок и посмотрел в глаза. Они были похожи на щелочки на бледном лице.

— Просто я подумала, что недостойна жить в таком красивом месте, как это, — сказала она. — Каждый день я просыпаюсь и чувствую, что начинаю жизнь заново, а мое прошлое — лишь дурной сон. Но в такие вечера, как этот, я, наоборот, думаю, что вижу сладкий сон, а завтра я проснусь, и все исчезнет.

Тогда Магнус ее обнял, давая ей выплакаться на его плече. Ему надо было сделать тогда гораздо больше.

Почему он не расспросил ее обо всем в тот вечер? Почему не докопался до правды?

Тогда Магнус уже полностью доверял Камелии. Он поручал ей забирать деньги в банке, все больше привлекал ее к управлению отелем и был благодарен за помощь в саду, которую Мэл оказывала в свободное время. Оглядываясь назад, Магнус недоумевал, почему он не понимал того, какой ценный у него работник. Мэл наблюдала, как готовил Антони, читала книги о еде и вине, училась работать в баре, составлять букеты. Она хотела знать все и постоянно задавала вопросы. Из дома она выходила только для того, чтобы прогуляться. Мэл была любезна с гостями, во всем им помогала и ни разу не вела себя фамильярно.

Магнусу нравилось беседовать с ней о жизни, о гостях, о планах на будущее. Он даже рассказал ей о Рут и детях. Мэл была так всем заинтересована, что заполнила ту часть его души, которая уже давно опустела. Когда она познакомилась с Ником, Магнус почувствовал, что между ними пробежала искра. Тогда он был на седьмом небе от счастья. Если бы только он задумался о том, почему Мэл держит Ника на расстоянии! Но вместо этого он мечтал о большой свадьбе и о внуках, которые будут играть в саду.

Каким слепым и глупым он был тогда!

Магнус закрыл окно и направился в спальню. Мэл сама выбирала ткань цвета морской волны для покрывала на кровать с пологом. Он вспомнил, как она тщательно готовила эту комнату и кровать: покрывало подходило идеально, края свисали до пола со всех сторон, едва касаясь ковра, подушки аккуратно лежали наверху.

— О Рут, — пробормотал Магнус, взяв с туалетного столика маленькую аппликацию из засушенных цветов, которую сделала его покойная жена. — Что мне теперь делать?


— Магнус! — позвала его Жаин Суливан, стоя внизу у лестницы. Ее голос был таким же жестким, как и накрахмаленные рубашки, которые она носила. — Подъехала машина. Это она!

Было четыре часа дня, но Магнусу казалось, что уже часов десять вечера. Прошлой ночью он так и не смог заснуть, а встал в шесть утра. Полдня он работал в саду, стараясь отвлечься от мыслей о Хелен и прогнать воспоминания о Бонни.

Когда Магнус вышел на крыльцо, чтобы поприветствовать гостью, шофер открыл заднюю дверь серого «Даймлера». Как только Магнус увидел блестящие черные волосы и стройные ноги, прошедших лет как не бывало.

— Элли! — крикнул он и подошел к машине, раскинув руки. — Как я рад тебя видеть!

Хелен была настоящей звездой. Она выглядела намного моложе своих лет. Магнус знал, что ей сейчас сорок восемь. Большие карие глаза, упругая, как у молоденькой девушки, кожа, черные волосы, волнами ниспадающие на белый костюм.

— Магнус, это ты, старый черт! — воскликнула она, подбегая к нему. — Ты выглядишь просто великолепно!


Позже, когда они пили чай в голубой комнате, Магнус заметил, что годы все-таки изменили Хелен. Теперь она двигалась медленнее, и, если присмотреться, можно было увидеть маленькие морщинки под глазами. Слегка обозначился второй подбородок, и смех был уже не таким радостным, как раньше.

Когда он впервые познакомился с ней в театре в Оксфорде, ему понравилась ее женственность, большие карие глаза были полны страсти. А сейчас в них была грусть. Даже когда Магнус рассказывал смешные истории о строительстве отеля, он чувствовал, что она сдерживает смех или, хуже того, вообще позабыла о том, как смеются от души. Она даже попросила не называть ее «Элли», ссылаясь на то, что давно отвыкла от этого имени.

— Мы так и будем обходить все деликатные темы? — вдруг спросила она. — Вспоминая о прошлом, мы не можем не говорить о Бонни!

Магнус покраснел. Они уже час говорили об отеле, о фильмах, о жене и детях, но он все не решался зайти дальше. Хелен больше не нравилось хранить секреты, как много лет назад. В ее голосе была прежняя жесткость и появился американский акцент, а манеры стали более резкими.

— Я не хотел затрагивать эту тему, — проговорил Магнус. — Ты ведь знаешь, она умерла.

Хелен сильно побледнела. Магнус подумал, что она упадет в обморок.

— Прости, — сказал он, поднимаясь со стула и садясь рядом с ней на диване. Он взял ее руки и сжал их. — Это было бестактно с моей стороны. Я думал, что ты знаешь об этом.

— Я не знала, — тихо произнесла Хелен. — Это так неожиданно. Когда это случилось?

— В 1965 году.

— Но как же Камелия? Ей же тогда было всего пятнадцать. О Магнус, как это ужасно! Как Джон пережил это? Он, должно быть, был в отчаянии, ведь он так любил Бонни.

Сердце Магнуса учащенно забилось.

— Джон умер за несколько лет до смерти Бонни, — сказал он, — я думал, что ты об этом знала.

— О нет! — Она закрыла лицо руками. — Почему? Когда? О Магнус, расскажи мне!

Магнус рассказал обо всем. Он удивился, увидев, что Хелен заплакала.

— Я не верю, — всхлипнула она, и тушь потекла по ее щекам. — Почему Бонни ничего не написала мне о Джоне? И маленькая Камелия осталась одна! Почему ты ничего мне не написал?

— Я сам узнал об этом только в прошлом году, — ответил Магнус.

По расстроенному лицу Хелен и по ее бурной реакции Магнус понял, что ее сердце не ожесточилось по отношению к Бонни. Он коротко рассказал о смерти Джона и Бонни. Сейчас он не мог сообщить о том, как сам узнал об этом, — он не мог рассказать ничего о последних событиях.

— Я могу побыть одна? — слабым голосом проговорила Хелен, когда Магнус закончил свой рассказ. — Это тяжелое потрясение для меня, мне надо отдохнуть.

Магнус тоже нуждался в отдыхе — он выбился из сил. Ему требовалось время для того, чтобы обдумать, как рассказать остальное.

— Ты будешь ужинать внизу? — спросил он. — Или со мной в моей комнате?

— С тобой, если можно, — ответила Хелен. В ее глазах все еще были слезы. — Я не готова к встрече с другими гостями.

Она была очень бледной. Магнус заволновался.

— Хочешь немного бренди? — спросил он.

Хелен покачала головой.

— Я больше не пью, Магнус.

— Если тебе что-то понадобится, можешь позвонить в приемную, не стесняйся, сказал он, выходя из комнаты. — Увидимся за ужином.

По дороге в свою комнату Магнус думал о словах Хелен «я больше не пью». Это прозвучало так, будто у нее были проблемы с алкоголем. Может быть, поэтому она исчезла с экранов десять лет назад?

Магнус не мог себе представить, что Элли, которую он знал, может стать алкоголичкой. У нее была для этого слишком большая сила воли, к тому же она покорила Англию и весь мир. Но может ли быть, чтобы слава и богатство не принесли ей счастья?


В половине восьмого Хелен постучала в дверь его кабинета. Сон восстановил ее силы. Она выглядела сногсшибательно в длинном просторном пурпурном платье с глубоким вырезом, который слегка открывал ее пышную грудь. Пурпурный цвет гармонировал с ее яркой внешностью и придавал ей королевский вид.

— Годы не изменили тебя, — сказал Магнус, целуя ее в обе щеки. — Ну, открой секрет, ты делала себе подтяжку?

Хелен засмеялась, при этом ее глаза блеснули.

— Нет, не сделала, ты, щекастый дьявол! Просто мне повезло, что у меня смуглая кожа, — она сохраняется лучше, чем кожа блондинок.

Джоан Даунис пододвинула маленький столик к окну и красиво сервировала его, украсив цветами и свечами. Хелен пришла в восхищение от открывающегося вида на долину. Ее манера общения стала такой же непринужденной, как и раньше.

Хелен была в восторге от того, что вернулась в Англию и получила роль в новом фильме. Она призналась, что утратила былую популярность.

— Когда по Голливуду экскурсоводы водят туристов, показывая дома знаменитостей, знаешь, о чем они говорят: «Кто-нибудь помнит Хелен Фостер? Она была мегазвездой пятидесятых. Вот сюда она переехала, когда ушла на пенсию». Я думаю, лучше уйти на пенсию, чем выйти из моды. Но тогда я почувствую себя такой старой!

— Расскажи мне о фильме «Сожженные мосты», — попросил Магнус. Он обрадовался, что Хелен сохранила свою искренность.

— Этот фильм идеально подходит для того, чтобы вернуться на экран. Это история о женщине средних лет, которая влюбляется в молодого парня, а потом пытается покончить с собой, когда он ее обманывает. — Хелен усмехнулась, при этом ее глаза сладострастно блеснули. — Со мной играет Руперт Хендерсон. Как я поняла, он настоящий бабник. Режиссер Стенли Кубрик. Не знаю, видел ли ты его работы, но он известен тем, что его актеры получают «Оскар». Должна признать, я тоже хотела бы получить хоть один, прежде чем навсегда уйти в тень.

Когда Хелен рассказывала Магнусу о сценарии и других актерах, у него было такое чувство, что не было никакой долгой разлуки. Перед ним опять была прежняя Элли, которую он знал, — веселая, дерзкая, но скромная.

— Только не говори, что ты на диете, — воскликнул Магнус, когда заметил, как мало она ест.

— Нет, хотя не мешало бы. — Хелен похлопала себя по животу и довольно улыбнулась, при этом ее чувственная нижняя губа нежно изогнулась. — Полагаю, это связано с переменой климата. Курица очень вкусная, а соус божественный, но я уже больше не могу.