Мэл всхлипывала, рассказывая ему о беседе с полицейским. Кону казалось, что перед ним не двадцатичетырехлетняя потрясенная женщина, а отчаявшаяся девочка. У него было такое ощущение, что Камелия снова вернулась в тот день, когда нашли тело ее матери. Тогда она скрыла факты из-за стыда и гнева, но сейчас болезненные воспоминания, страх, чувство вины и назойливость полицейского вернули ее в прошлое.

— О милая, — нежно обнял ее Кон. Он не мог вынести того, что она была в таком горе. — Я пойду в полицейский участок и все им выскажу.

— Ты не понимаешь, — всхлипнула она. — Те письма испортили мне жизнь, это из-за них я опять в беде. Если ты или я скажем хоть что-то полиции, это лишь ухудшит мое положение. Они запросят мое досье, пройдутся по всем ужасным делам, в которых я была замешана, а у Хелен Фостер они, возможно, узнают день моего рождения. Уж лучше бы Эдвард убил меня, тогда я была бы свободна. Я больше так не могу.


Конрад уехал из больницы с тяжелым сердцем. Медсестра сказала, что Мэл нужен покой, пока она не выздоровеет окончательно. Она говорила это так, как будто Кон был виноват в том, что Камелия расстроена. Медсестра также отметила, что официальные часы визита с половины третьего до четырех днем и с семи до восьми тридцати вечером. Мэл просила его не идти в полицию, поэтому ему надо было убить время до половины третьего. Так как он никогда раньше не был в Бате, он поехал туда, чтобы посмотреть город.

Опять выглянуло солнце. Конрад припарковал машину возле Виктория-парк и решил пройтись пешком. Все его мысли занимала Мэл, но он все равно был околдован тем, что видел вокруг. Парк был просто изумителен. Высокие деревья оделись в золотистые и оранжевые листья, клумбы пестрели цветами, пышные лужайки простирались к террасам, на которых стояли дома эпохи Регенства.

Конрад был околдован еще больше, когда прошел по городу вдоль широкой главной улицы, мимо элегантных больших магазинов, а потом свернул в маленькие узкие переулки. Казалось, цветы росли повсюду: они висели в корзинах, стояли на подоконниках и в горшках возле ресторанов и кафе. Он купил себе пару булок и, спросив у продавца дорогу, пошел в сторону знаменитого Пултни-Бридж, чтобы там их съесть.

Конрад всегда думал, что ни один город не сможет превзойти Дублин по красоте и особой атмосфере, но когда он стоял и смотрел на бурный поток реки, переливающийся через плотину, он понял, что Бат почти так же прекрасен. Дома здесь были выстроены из прозрачного золотистого камня, деревья тянулись к воде, вдоль каналов стояли красивые лодки. Когда Конрад побродил по городу, он понял, что Бат похож на большой амфитеатр. Грациозные дома возвышались на зеленых холмах. Как и говорила Мэл, туристы были повсюду. На шеях у них висели фотоаппараты, в руках они сжимали путеводители и восхищенно вздыхали, глядя по сторонам. Бат скорее всего был похож на живой музей времен Римской империи. Жители очень любили свой город. Старушки ходили, опираясь на палочки, молодые мамы гуляли с малышами, дородные работяги выстраивали леса. Все они были счастливы здесь. В красивом парке у реки было немного туристов. Там в основном сидели рабочие, которые пришли сюда отдохнуть в обеденный перерыв. Теперь Конрад понимал, почему Мэл влюбилась в этот город.

Он вздрогнул, когда посмотрел на реку. Если бы не находчивость и смелость Мэл, ее могли бы выловить из этой реки. Может быть, она никогда полностью не оправится после этого случая.

Был только один способ вылечить подругу — разгадать все секреты и узнать о ней всю правду. Пришло время заступиться за нее тому, кто не был замешан в этой истории.

Конрад отвернулся от плотины и решительно направился к телефону.


В девять часов вечера Конрад выехал на дорогу, ведущую в «Окландз». Весь день он провел с Мэл, а затем вернулся в мотель, находившийся в деревне Вестон, чтобы привести себя в порядок и переодеть рубашку. В половине восьмого он опять был в больнице у Мэл, которая была так же подавлена, как и раньше. Она читала газеты, и новость о том, что Эдварда еще не поймали, расстроила ее еще больше. Конраду не удавалось ее развеселить. Он так нервничал, что едет в «Окландз» без ее ведома, что не мог сказать ничего, кроме нескольких утешительных слов.

Входная дверь открылась прежде, чем он успел припарковать свой «Мини» возле конюшни между большим серым «Даймлером» и черным «Бентли».

Он догадался, что на крыльце стоял Магнус, хотя по его росту, широким плечам и осанке нельзя было сказать, что это семидесятилетний старик, перенесший удар. Когда Конрад вышел из машины, мужчина пошел ему навстречу, и тогда стало заметно, что Магнус хромает на одну ногу.

— Вы, должно быть, Конрад? Добро пожаловать в «Окландз». Я Магнус Осборн. Входите.

Мэл очень часто рассказывала об этом доме. Конраду показалось, что он уже был здесь. Но несмотря на это, холл поразил его своим величием. Здесь не было ни одного дырявого сиденья или потертого ковра, как в деревенских отелях Ирландии. Кон посмотрел на канделябр, на обои и белую краску и почувствовал себя неловко. Он вдруг осознал, как жалко он выглядит в своем дешевом костюме на фоне этой роскоши.

Через приоткрытую дверь ему удалось заглянуть в элегантную, освещенную свечами столовую, из которой доносились голоса и звон бокалов. В баре тоже было много людей, в основном это были бизнесмены в строгих костюмах. Негромко звучала классическая музыка.

— Я подумал, что нам лучше поговорить в моей личной гостиной, — сказал Магнус, провожая Конрада вверх по лестнице. — В отеле много народу, в любую минуту могут войти гости. Сэру Маелзу удалось приехать сюда, несмотря на то, что у него мало времени. Он прибыл час назад.

Когда Магнус ввел Кона в свою гостиную и все люди, сидевшие там, встали, чтобы его поприветствовать, Конрад занервничал.

Он думал, что подготовился, но сейчас испытывал смущение перед такой изысканной публикой. Теперь он думал о том, как ему вообще в голову пришло, что он сможет с ними справиться.

Хелен была в голубом платье, темные волосы струились по плечам. В жизни она была еще более потрясающей, чем на экране. Она оказалась выше и величественнее, чем он ожидал. Увидев Ника Осборна, Кон понял, что описания Мэл было недостаточно, чтобы подготовить его к такой совершенной красоте. Стоило Конраду мельком взглянуть на его рост, выгоревшие на солнце волосы и атлетическое телосложение, как он снова вернулся в школьные годы. Тогда он с завистью рассматривал мальчишек, у которых все это было.

Сэр Маелз Гамильтон был старым и толстым, но выглядел очень благородно. На нем был черный костюм, а под ним — шелковый жилет с золотой цепочкой. У него был двойной подбородок, яркие черные глаза, скрытые под складками кожи, лысая голова, которая блестела при свете настольной лампы. Хотя сэру Маелзу пришлось опереться на трость с серебряным набалдашником, чтобы подняться, он подошел к Конраду быстрым шагом.

Магнус представил всех по очереди, и Конрад пожал всем руки. Хелен и сэр Маелз вернулись на свои места, Ник направился к столику, чтобы налить что-нибудь выпить, а Магнус заговорил:

— Конрад попросил нас всех сегодня здесь собраться, потому что он хочет нам что-то сказать. Я уверен, что вы все сгораете от нетерпения, как и я, но сначала нам всем будет интересно узнать, как чувствует себя Мэл. — Он обернулся к Конраду. — Мы, конечно, звонили в больницу, но, к сожалению, они были очень немногословны.

Конрад знал, что ему лучше говорить стоя, но у него подкашивались ноги, поэтому он опустился в одно из кресел.

— Физически Камелия выздоравливает, — сказал он, наклоняясь вперед и положив руки на колени. — Она порезала ногу, ей наложили несколько швов, все другие раны поверхностные. Но Мэл в тяжелом психическом состоянии. Вот почему я и решил поговорить с вами.

Магнус сел на свободный стул, Ник раздал бокалы, сел рядом с Хелен на диван и посмотрел на Конрада, ожидая, когда он продолжит.

— Мне немного не по себе. — Конрад так разнервничался, что даже покраснел, а его сердце выпрыгивало из груди. — Я не так давно знаю Мэл, и вы можете подумать, что я вмешиваюсь не в свое дело.

— Полицейские сказали, что, когда Мэл нашли фермеры, она первым делом попросила позвонить вам, — проговорил Ник. — Насколько я понимаю, это дает вам право прийти ей на помощь и защитить ее.

Конрад был благодарен Нику за поддержку. Этот парень, наверное, спрашивал себя, был ли Кон для Мэл только работодателем и другом.

— Я сказал Магнусу по телефону, что Мэл обо всем мне рассказала, — произнес Кон и посмотрел на старика, ожидая подтверждения. Магнус одобрительно улыбнулся. — А Магнус, в свою очередь, рассказал мне, что они с Ником целый год пытались найти Мэл. Мне очень хотелось сообщить об этом Мэл сегодня, но я не стал этого делать, потому что ей надо будет сказать сразу обо всем. Такие новости только растревожат ее, а не вылечат.

Он остановился и взглянул на каждого по очереди, так, как он смотрел на своих учеников.

Хелен нервно теребила юбку. Сэру Маелзу было неловко, но это, скорее всего, объяснялось его возрастом и усталостью. Ник наклонился вперед. Он внимательно слушал и с нетерпением ждал развязки. Только Магнус был абсолютно спокоен.

— Я не собираюсь ходить вокруг да около, — продолжал Конрад, стараясь сохранять спокойствие. — Мэл уверена, что это Эдвард убил ее мать, потому что Бонни что-то знала и грозилась об этом рассказать. Эдвард думал, что Бонни передала все Камелии, поэтому он и пытался ее убить. Так как в газете было написано, что Хелен хочет ее найти, Мэл уверена в том, что мисс Фостер замешана во всем этом.

— Большей чепухи я не слышал за всю свою жизнь, — закричал сэр Маелз, прежде чем Конрад успел перевести дыхание. — Эта девушка просто дура, если считает, что Хелен к этому причастна.

— Мэл не дура! — возмущенно возразил Конрад. — Она сейчас очень расстроена, и было бы странно, если бы было по-другому. Она чуть не погибла. Насколько я понимаю, причиной являются те письма, которые Мэл нашла после смерти Бонни. И каждый из вас втянут в это дело из-за них. Кто-то в этой комнате знает секрет, из-за которого Эдвард убил Бонни. Пока вы не расскажете обо всем Мэл, она не сможет доверять никому из вас.

— Она может доверять мне, — выпалил Ник. — Я делал все, чтобы разгадать эту тайну. Как она ко мне относится?

— Страдает, — спокойно ответил Конрад. Если бы он встретил Ника при других обстоятельствах, он засомневался бы, что этот парень способен любить кого-то, кроме самого себя. Но Кон чувствовал, что Ник любит Мэл. Магнус рассказал ему обо всем, что сделал его сын. Голубые глаза Ника были полны искренности, и он так внимательно вслушивался в каждое слово Конрада, как будто так он мог стать ближе к Мэл. — Как только Камелия узнала, что вы сын Магнуса, она потеряла покой. Я думаю, она захочет увидеть вас только тогда, когда вы предоставите ей истинные доказательства того, что она не ваша сестра. Если вы так за нее переживаете, то вы должны вытянуть из людей, сидящих в этой комнате, все, что им известно.

Несколько минут никто не мог произнести ни слова. Ник вопросительно оглядывался по сторонам. Магнус смотрел на Хелен, как бы уговаривая ее заговорить. Сэр Маелз внимательно разглядывал свое колено, при этом его подбородок скрылся в складках кожи.

— У меня есть доказательства, — раздался хриплый голос Хелен.

Все посмотрели на нее. Ник оживленно к ней повернулся, Магнус наклонился в кресле, а сэр Маелз широко открыл глаза и с ужасом взглянул на нее.

Конрад внимательно смотрел на Хелен, ожидая театральных трюков. Но взгляд ее был спокоен, в глазах блестели странные огоньки. Ее полная нижняя губа дрожала от волнения.

— Как бы мне хотелось рассказать вам обо всем этом и покончить с этой тайной, — сказала она, понизив голос. Ее глаза наполнились слезами. — Но то, что я хочу сказать, предназначено только для ушей Камелии. Конрад, вам надо ее убедить, что я дала интервью только ради того, чтобы найти ее и рассказать ей свою историю. Она не должна бояться никого из сидящих в этой комнате.

Конрад оживился. Он хотел пригрозить, что все расскажет полиции. Но теперь такая необходимость отпала.

— Я передам ей, если вы скажете, почему Манинг хотел убить Мэл.

Хелен раздумывала всего секунду.

— Он знал, что, как только я с ней встречусь, его место в моем сердце будет занято.

Конрад удивился такому ответу, но это было похоже на правду. Магнус привстал на стуле, как бы желая к ней подойти. Ник был поражен, как и Конрад. Сэр Маелз немного заволновался.

До этого момента он почти не принимал участия в разговоре. Он сидел в кресле, сложив руки на большом животе, вид у него был непроницаемый, как у судьи. Но сейчас Маелз выказал участие. У него на лбу выступил пот. Он нервно облизывал губы и пристально смотрел на Хелен.