Лесли Пирс - Камелия

Конрад вздохнул и торопливо спросил, пока смелость окончательно не покинула его:

— А вы, сэр? Вы не скажете мне, какую роль сыграли во всем этом?

— Роль глупца, — ответил сэр Маелз. — Старого глупца, которому надо было несколько лет назад смело признать свои ошибки и послушать чужих советов, а не отмахиваться от них.

Конрад собирался спросить, что он имел в виду, как вдруг увидел то, что когда-то заметил Ник.

Глаза старика были не видны из-за складок кожи, но когда он говорил, они открылись шире, и Конрад увидел в них правду. У сэра Маелза были такие же миндалевидные глаза, как у Мэл. Сходство было несомненным.

— После заявления Хелен я тоже хочу внести ясность в это дело, — продолжал Маелз. Его спокойный голос гремел на всю комнату. Он посмотрел на актрису, как будто ожидая согласия. — Но, как и Хелен, я должен сказать об этом только Камелии. Но я могу вас заверить, Конрад, что никто из присутствующих здесь не связан со смертью Бонни, и никто из нас не знает, почему Эдвард скрыл от Хелен письмо Камелии. К своему стыду я должен признать, что считал Манинга иррациональным и душевно нестабильным человеком, но не буду обсуждать эти инстинктивные чувства. Я твердо могу сказать: я не догадывался, что этот человек способен такое придумать.

Наступила тишина, в воздухе повисло напряжение. Конрад понял, что сегодня у него ничего не получится.

— Я очень благодарен вам за вашу искренность, — произнес он, — завтра я передам Мэл все, что вы сказали, а потом сообщу вам о ее решении.

— Спросите ее, позволит ли она мне забрать ее сюда до полного выздоровления? — озабоченно попросил Магнус.

Конрад вспомнил, что Мэл как-то сравнила этого мужчину со львом. Теперь он понял почему. Не только из-за широкого носа, гривы волос и величественной осанки. В Магнусе чувствовалась гордость и сила.

— Вам лучше самому у нее об этом спросить, — произнес Конрад. — Есть опасность того, что Манинг может прийти сюда. Его ведь не поймали.

Полиция еще не напала на след Эдварда. Хелен думала, что он в Манчестере. Полицейские попросили помощи у общественности в поисках темно-синего «Ягуара», но ни одно сообщение не подтвердилось. Хелен даже не знала, что он все еще владел старым домом своей бабушки. Она думала, что он продал его несколько лет назад.

— Сомневаюсь, что он придет сюда. Но я могу сделать из «Окландз» форт Нокс, если появится такая необходимость, — заявил Магнус таким тоном, что стало понятно: он убил бы Манинга голыми руками, если бы тот переступил порог его дома.

— Подождем, что скажет Мэл. — Конрад поднялся. — Но я бы допросил, чтобы никто из вас не приближался к ней до тех пор, пока она не будет к этому готова.

Ник недовольно ухмыльнулся.

— Даже я?

— Особенно вы. — У Конрада было странное чувство, когда он это произнес. Раньше ему не приходилось отказывать таким людям, как Ник. — Она все еще уязвима. Пусть сначала послушает, что ей скажут Хелен и сэр Маелз. Дайте ей немного свободы.

— Конрад прав. — Хелен повернулась к Нику и положила руку ему на плечо, нежно его сжимая. — Если бы я была на ее месте, меньше всего мне хотелось бы видеть молодого человека, к которому я неравнодушна.

— Наверное, ты права, — пожал плечами Ник. — Все равно мне завтра надо возвращаться в Лондон. Думаю, я перегнул палку, полагая, что смогу пойти в больницу и забрать ее куда-нибудь.

— Самую малость, — улыбнулся Конрад. С одной стороны, он восхищался человеком, который так открыто заявлял о своих чувствах. Но в то же время он помнил о том, как Ник поступил с Мэл, выгнав ее из «Окландз». Нику надо будет хорошенько подумать, прежде чем забирать Мэл куда бы то ни было.

Магнус встал.

— Ну, сынок, — подошел он к Конраду, — я вижу, что сэр Маелз уже выбился из сил. Я уверен, что у вас тоже был тяжелый день. Мы сделали все, что вы хотели?

Конрад чувствовал себя таким маленьким и незаметным рядом с этим мужчиной, но он на самом деле закончил разговор.

— Почти все, — ответил он Магнусу, а затем посмотрел на остальных. — Мне надо вам сказать еще кое-что важное. Последние полгода мы работали с Мэл вместе и стали очень близки. Жизнь была к ней жестока. Любой из нас давно бы уже сломался, но Мэл, несмотря ни на что, осталась добрым, хорошим человеком, не затаив в душе ни капли злобы. Сейчас она находится на грани нервного срыва. Я хочу, чтобы вы запомнили это, потому что тот, кто переполнит чашу ее страданий, будет отвечать передо мной.

Сэр Маелз фыркнул. Это могло означать и согласие, и раздражение по поводу того, что такая мелочь, как Кон, смеет угрожать. Ник был поражен. Но испуганное лицо Хелен смутило Конрада. Судя по ее глазам, его страхи и сомнения не были беспочвенными.

Когда машина повернула к «Окландз», Мэл выпрямилась на заднем сиденье, жадно осматривая все вокруг. Тронутый ее нескрываемым восторгом, Магнус замедлил ход, чтобы она смогла все рассмотреть.

— Вон там барсучья нора, — сказал он, указывая в сторону леса, находившегося справа от дороги. — Летом я видел там маму с детишками.

Мэл радостно улыбнулась. Все было в точности так, как и три года назад, когда она увидела все это впервые: золотые, оранжевые и темно-красные листья, запах влажной земли и успокаивающий шелест верхушек деревьев. Даже Магнус был таким же. У него появились новые морщины, и после удара он хромал, но, несмотря на это, он был таким же крепким, как и раньше. Даже от его пиджака пахло древесиной и свежестью, как в тот день, когда он предложил ей работу.

— Иногда я сомневалась, что когда-нибудь увижу тебя снова, — проговорила Мэл, глубоко вздохнув.

Было второе октября. Прошло восемь дней с тех пор, как Эдвард увез ее из Фулхема. Она оставалась в больнице до тех пор, пока зажила нога. Ей нравилось там. Раны заживали, и у нее было много времени, чтобы все обдумать.

Когда Конрад перед отъездом в Лондон рассказал ей о встрече в «Окландз», она была поражена его смелостью. Уверенность в том, что рядом есть преданный друг, помогла ей быстрее выздороветь. Камелия была еще больше шокирована, когда Конрад сообщил ей, как Ник совершил путешествие в ее прошлое. Она думала, что Ник все еще обижен на нее. На следующее утро от него пришло длинное любовное письмо, в котором он подробно рассказывал о деталях поисков. Он писал о том, что сожалеет о тех словах, из-за которых Мэл пришлось уйти из «Окландз». Он надеялся, что они смогут начать все сначала, когда ей станет лучше.

Мэл было интересно, что же хотели сказать ей сэр Маелз и Хелен. В больницу к ней каждый день приезжал только Магнус. Они снова были вместе. Мэл поразилась тому, как быстро Магнус оправился после удара, а он, в свою очередь, был поражен тем, как изуродовано ее лицо. Частично он чувствовал в этом и свою вину. Но с каждой встречей забывались грустные эпизоды прошлого года. С каждым днем Камелия чувствовала, как заживают ее телесные и душевные раны. Тайны прошлого и будущее могли подождать.

— Вот мы и приехали. — Магнус остановился прямо перед домом, чтобы Мэл могла видеть долину. — Я думаю, что там, наверху, знали, что сегодня ты возвращаешься домой, поэтому они устроили солнечную погоду специально для тебя.

Слезы стояли в глазах Мэл. Не только потому, что здесь было гораздо красивее, чем она себе представляла. Скорее всего, ее тронуло то, что Магнус назвал «Окландз» ее домом. Над зелеными пышными холмами оранжевым мячиком висело солнце, готовое вот-вот зайти. Розовые нитки облаков растянулись по ярко-голубому небу. То тут, то там проглядывала река, сияя на солнце, но волшебнее всего была осенняя красота сада. Сильный ливень не повредил большие хризантемы и маргаритки, на клумбах все еще виднелись розы. На стенах дома дикий виноград стал красным, пираканта украсила себя алыми ягодами. Каждое дерево, казалось, выбрало себе разные оттенки желтого, оранжевого или золотистого, чтобы превзойти соседа.

— О Магнус, — прошептала Камелия, — это рай.

— Это прохладный рай, — рассмеялся он. — А Джоан и Антони будут на седьмом небе от счастья, когда тебя увидят.

Магнусу всегда было сложно говорить о своих чувствах. Рут часто смеялась над ним из-за этого, говоря, что у него их вообще нет. Навещая Мэл в больнице, Магнус сообщил ей обо всех недавних событиях. Но ему было сложно рассказать о том, что последние несколько недель он чувствовал себя юношей.

Все началось с приезда Хелен. Они вместе пообедали, потом поехали выбирать коттедж. Магнус ходил на съемочную площадку, чтобы посмотреть, как Хелен работает. Но больше всего их сблизило обоюдное желание найти Мэл. Он не мог объяснить, какой восторг и возбуждение охватило их, когда они раскрыли пакет с письмами из «Ньюз оф зе ворлд». Там были десятки писем, в основном от благоговеющих перед сценой подростков. Грустно было читать письма от бывших танцовщиц, которые утверждали, что участвовали с Хелен в шоу. Но радость быстро перешла в горькое разочарование, когда они не нашли там письма от Мэл.

Дни проходили, и они поняли, что Мэл либо не читала газету, либо, хуже того, не хотела с ними общаться, и тогда они загрустили еще больше. Хелен предложила нанять частного детектива и дать объявления в газеты. Ее решимость поддерживала Магнуса, но в то же время его неприязнь к Эдварду иногда доходила до ненависти.

Внутренний голос подсказывал Магнусу, что он разгадал истинную натуру этого человека, но иногда ему казалось, что это всего лишь ревность. Ему не понравилось, что Эдвард приехал в коттедж Хелен. Манинг принял как должное то, что может остановиться в нем на время съемок, и четко дал понять Магнусу, что ему в этом доме будут не рады. Красивая внешность, безупречная одежда и изысканные манеры — все это раздражало Магнуса, но больше всего в Эдварде его бесило чувство собственника по отношению к Хелен.

Днем, через несколько часов после того, как Мэл нашел фермер, в «Окландз» приехала полиция, чтобы допросить Магнуса. Он был потрясен, узнав, что на Мэл напали и она лежит в больнице Бата. Но когда ему сказали, что в этом замешан Эдвард, Магнус готов был его убить. Когда на следующий день ему передали, что Мэл не хочет никого видеть, он пришел в отчаяние.

Теперь он благодарил Бога за то, что в эту историю вмешался Конрад. Этот парень очень переживал за Мэл, и он был прав, когда настоял на встрече.

Они словно на американских горках пронеслись через грусть, гнев, ненависть и подозрение, а затем наступила радость. Вряд ли что-то могло тронуть Магнуса больше, чем тот момент, когда он увидел Мэл в больнице. Вся в синяках, избитая, она приветливо протянула к нему руки. Тогда он понял: не важно, дочь она ему или нет, она уже стала членом его семьи.

Но Конрад сказал правду — Камелия была на грани нервного срыва, как бы она ни старалась доказать обратное. Магнус надеялся, что Хелен и Маелз, о чем бы они ни сообщили ей, не усилят ее страданий.

— Добро пожаловать домой, Мэл! — послышался голос Джоан Даунис, прежде чем Камелия успела войти в холл, опираясь на руку Магнуса. Экономка бросилась вперед, ее круглое лицо светилось от счастья, глаза сияли под очками. — Ты даже не представляешь, как мы по тебе скучали! Боже, как же я рада, что ты вернулась!

Она крепко обняла Мэл. Потом вышел Антони. Его длинное лицо было, как всегда, печальным, но глаза радостно смеялись.

— Ма шерри, — произнес он по-французски, целуя Камелию в обе щеки, а затем, взяв ее за локти, пристально вгляделся в лицо. — Красива, как всегда.

Мэл засмеялась. Антони всегда осыпал ее комплиментами, даже когда они не соответствовали действительности.

— Ах ты, старый развратник! — воскликнула она. — Я выгляжу ужасно, и ты это видишь. У тебя в кухне не найдется пары старых мешков, чтобы я смогла носить их на голове до тех пор, пока не приму достойный вид?

Отек с глаза и щеки сошел, но на лице все еще оставался желтокрасный синяк, пересеченный маленькими шрамами. И хотя лицо Камелии выглядело ужасно, оно, по крайней мере, больше не болело. Ее беспокоила только нога. Было больно ступать даже на пятку, и Мэл предупредили, что ее надо поберечь.

— В кабинете Магнуса стоит поднос с чаем, — проговорила Джоан. — Мы хотели выпить его в кухне, но решили, что ступеньки ты еще не осилишь. Мы так рады, что ты вернулась, Мэл! Нам тебя очень не хватало.

Через час Магнус помог Мэл подняться по ступенькам в ее прежнюю комнату. Смеркалось. Мэл было приятно поговорить с персоналом, интересно послушать истории о гостях, но она была еще слишком слаба и быстро устала. Она чувствовала себя раздавленной потоком вопросов. Ее старые друзья намеревались услышать гораздо больше, чем им сообщили, но Мэл не могла собраться с мыслями, чтобы хоть что-нибудь им рассказать. Она не знала, появятся ли у нее когда-либо для этого силы.