Лесли Пирс - Камелия

Дверь была в трех шагах от Мэл, когда прозвучал приказ Хелен.

— Уходи с дороги! — закричал Эдвард.

— Не уйду, — повысила голос Хелен. — Ну же, Эдвард, если ты хоть чуточку меня любишь…

Мэл бросилась вперед, схватила ручку и попыталась ее повернуть.

Одновременно раздался выстрел, и Мэл почувствовала запах пороха. В следующее мгновение она уже лежала на полу.

Послышался звук бьющегося стекла, мужские голоса, но Мэл думала о том, что не может пошевелиться. Ее голова болела, и она ничего не видела перед собой. Она открыла рот, чтобы закричать, и только тогда поняла, что на ее лице волосы Хелен, которая лежит на Мэл всем телом, прижимая ее к полу.

Мэл была так потрясена, что не могла произнести ни звука. Со всех сторон она слышала голоса: крики из холла, громкие мужские восклицания снаружи, женский визг, топот бегущих по террасе людей и еще один выстрел. Но громче всего ей казалось собственное прерывистое дыхание.

— О Боже! Он застрелил их обеих! — услышала Мэл крик Ника на балконе. Вслед за этим пол начал вибрировать — Ник бежал к ним.

— Осторожно, — проговорил незнакомый мужской голос, — поднимай ее осторожно.

Ник и мужчина в униформе подняли Хелен, и свет ослепил Мэл. Она закричала от боли и ужаса, не в силах больше сдерживаться. Одна рука потянулась к ране на голове, другая — к мокрому пятну на груди.

Мэл взглянула на пальцы, увидела кровь и вновь закричала.

В комнате, казалось, было полно дыма, и сквозь него просматривались разные лица.

— Мэл, это я. — Голос Ника немного рассеял туман. — Ты в безопасности, все в порядке. Где болит?

— Я не знаю, — вымолвила она, стараясь сосредоточиться. — Моя голова… — Она приподнялась с пола и увидела большое пятно крови на своем бежевом платье.

Сердце Мэл бешено стучало. Кроме головы, больше ничего не болело. Мэл пошевелила руками и ногами и вдруг поняла: это была не ее кровь, а кровь Хелен!

— Не двигайся, — сказал Ник, опуская ее на пол, но было слишком поздно. Мэл взглянула на Хелен, лежавшую на полу, и ей все сразу стало понятно. Один из полицейских держал платок у груди Хелен, сквозь который просачивалась темно-красная кровь, оставляя пятна на зелено-голубом шифоне. Лицо Хелен было белым, ресницы опущены.

Прежде чем кто-то успел возразить, Мэл на коленях подползла к Хелен.

— О мамочка! — невольно вырвалось у нее. — Нет, мамочка, нет!

Один полицейский попытался ее остановить, но тут губы Хелен зашевелились.

— Тебе больно, милая? — Голос Хелен был таким слабым, что Мэл пришлось наклониться, чтобы услышать, что она говорит.

— Нет, нет. — Мэл покачала головой и убрала волосы с лица матери. — Со мной все в порядке, только шишка на голове.

— Как ты меня только что назвала?

Мэл не ответила. Она видела только полицейского, который тщетно пытался остановить кровь Хелен, и ее затуманенные глаза.

Хелен снова пошевелила губами, и Мэл поняла.

— Мамочка, — повторила она, взяв руку Хелен в свою, и стала отчаянно целовать кончики ее пальцев. — Мамочка!

— Это все, что я хотела услышать. — Губы Хелен раздвинулись в улыбке, а голос стал совсем слабым. — Я хотела, — она замолчала, переводя дыхание, — так много тебе сказать. Думаю, Магнусу придется заполнить пробелы… — После этих слов из ее горла послышались булькающие звуки и у рта выступила кровь. — Я так горжусь тобой.

Мэл видела, как угасал свет в глазах Хелен. Слезы катились по щекам Камелии. Она припала к прекрасному лицу матери.

— Не оставляй меня, — умоляла она. — Я люблю тебя. Пожалуйста, не уходи!

— Это мое спасение, — вымолвила Хелен, едва шевеля губами. — Я тоже тебя люблю, моя милая!

Мэл услышала собственный крик, но он, казалось, доносился откуда-то издалека. Она почувствовала, как ее подняли на руки, Ник и Магнус пытались ее успокоить, но потом словно какое-то черное покрывало накрыло ее, и Мэл наконец успокоилась.

— Я не могу пойти, Ник. Пожалуйста, не заставляй меня, — всхлипнула Мэл. Ник стоял рядом с кроватью и смотрел на Камелию. Он уже был готов к похоронам Хелен — на нем был черный костюм и галстук.

Утром Мэл проснулась и подумала, что готова к этому. Она вымыла голову, надела черное шерстяное платье, но чем ближе стрелка часов пододвигалась к двенадцати, тем большая паника охватывала Мэл.

— Тебе надо пойти, милая, — нежно сказал Ник, беря ее за руку и поднимая с кровати. Камелия была очень бледной. За последнее время она сильно похудела. Черное платье только подчеркивало ее худобу, бледное лицо и темные круги под глазами. Даже ее волосы стали тусклыми. — Я знаю, ты думаешь, что больше не выдержишь, но тебе надо быть там сегодня.

Сразу после выстрела Ник отнес ее наверх. Это произошло десять дней назад. С тех пор Камелия не выходила из комнаты. Доктор Сирл осмотрел ее в ту ночь и дал успокоительное. Она не хотела видеть никого, кроме полиции, Ника и Магнуса. Ужас Мэл сменялся отчаянием, она никому не разрешала открывать шторы. Ее комната была похожа на мрачное убежище, но тут Мэл чувствовала себя в безопасности.

— Ты не понимаешь, — всхлипнула она, споря с Ником. — Это я виновата в том, что погибла Хелен. Если бы я не открыла ту дверь, Эдвард никогда бы не вошел. Я была так напугана, что даже не попыталась ее защитить. Ты смог бы жить после такого трусливого поступка?

В это же время десять дней назад они с Ником сидели в Лайм-Риджисе в пабе «Роял Стандарт» и ели жареную рыбу с картошкой. Мэл тогда подумала, что наконец больше не будет страданий. Но через двенадцать часов все мечты были разбиты вдребезги. Тело Хелен находилось в морге.

Успокоительное ввело Мэл в приятное забвение. Но когда его действие закончилось, вернулась холодная реальность и Камелия снова и снова переживала последние минуты жизни Хелен.

Камелия хотела бы увидеть смерть Эдварда. Полицейские рассказали ей, что он побежал через лужайку к фонтану, преследуемый собаками, а потом застрелился. Ник сказал, что ему пришлось выпустить воду из бассейна, потому что она была красной от крови Эдварда. Как же ей хотелось увидеть это самой! Было бы лучше, если бы в ее памяти была эта картина, а не кровь, льющаяся из груди Хелен, и ее медленно закрывающиеся глаза.

Мэл грустила из-за того, что так мало времени провела с матерью. Осталось много незаданных вопросов. Им так много надо было еще сказать друг другу! Но ярость в душе Камелии была сильнее грусти. Жизнь Хелен была такой сложной: тяжелая работа, трагическая смерть матери и тети. Даже когда она стала знаменитой и богатой, ее жизнь была омрачена не только воспоминаниями о прошлом, но и стаей шакалов, которые наживались на ее успехе.

Мэл не могла понять: почему, когда, казалось, удача повернулась к ним лицом и истинное счастье было так близко, судьба снова должна была их разлучить. Она искренне желала умереть вместо матери.

— Ты не трусиха, не говори глупостей, — возразил Ник. — Если бы ты позволила Манингу себя застрелить, неужели ты думаешь, что он бы на этом остановился?

— Он не хотел убивать Хелен, — всхлипнула Мэл. — Только меня.

— Он уже выстрелил в другую женщину, только для того чтобы забрать ключи от ее машины, сейчас она в больнице с серьезным ранением, — сказал Ник. — Есть сведения о том, что он убил двух девушек в Америке так же, как он убил твою мать. Он сумасшедший, Мэл! Он застрелил бы тебя, а потом Хелен и любого, кто вошел бы в гостиную. Надевай этот пиджак и соберись. Ты достаточно настрадалась, — с этими словами он протянул Камелии ее черный пиджак.

— Ник, ты не понимаешь, — умоляюще проговорила она. — Я приношу несчастье. Где бы я ни была, со мной постоянно что-то случается.

Ник нетерпеливо вздохнул. Ему было очень жаль Мэл, но это была самая длинная и самая тяжелая неделя в его жизни. Пресса целыми днями кружила у дверей, а телефон звонил не умолкая. Нику так много надо было сделать, к тому же он должен был сдерживать свои чувства, успокаивая всех вокруг.

Нику не давало покоя чувство вины. Он должен был догадаться, что отец захочет устроить вечеринку, так как он пропустил официальный вечер в Лондоне. Ник думал, что ему надо было учитывать то, что на свободе гулял сумасшедший, и предотвратить все это. Мало того, он еще привез Мэл в «Окландз» и не предупредил ее об опасности.

В ту ночь Ник верил, что оберегал ее от волнений, но сейчас это казалось ему похожим на эгоизм. Он хотел, чтобы Мэл сияла рядом с ним, а он пользовался бы всеобщим восхищением. Когда застрелили Хелен, Ник наливал себе следующий бокал, размышляя о том, когда начнут поступать предложения о съемках. Он даже не заметил, что рядом не было Мэл, пока не услышал выстрел.

Но больше всего Ник стыдился того, что на следующее утро он сбежал по лестнице, чтобы просмотреть отзывы в газетах. Разве нормального человека будет интересовать то, что скажут критики о его игре, когда случилась такая трагедия? Нику показалось крайне ироничным то, что один из журналистов назвал его игру «чрезвычайно чувствительной»!

К обеду появились новости об убийстве Хелен. В тот день «Ват Кроникл» добавила к своему выпуску несколько страниц. В воскресенье об этом происшествии кричали все газеты страны.

Сначала сообщили о том, что Манинг выкрал девушку и пытался ее убить. Все средства массовой информации сконцентрировали на нем свое внимание. Имя Мэл не упоминалось. Эдвард интересовал прессу из-за того, что был менеджером известной актрисы. Потом о нем стали писать еще больше, когда он угнал машину и ранил вдову возле Бристоля. Но когда Эдвард вернулся в престижный отель Бата, чтобы убить ту первую жертву, но убил Хелен, а потом себя, самые любопытные журналисты страны почуяли, что за всем этим скрывается другая история. Вскоре имя Камелии Нортон тоже появилось в прессе.

Газетчики напали на золотую жилу. В понедельник имя Мэл было на первых полосах газет. Журналисты вспомнили о смерти ее матери в 1965 году и предположили, что ее тоже убил Манинг. Вдобавок они докопались до происшествия, которое произошло в Челси в 1970 году. Они обнаружили, что Бонни и Хелен когда-то вместе выступали, что сэр Маелз помогал Хелен подниматься по карьерной лестнице. Даже Магнусу не удалось избежать их внимания. Газеты намекали на то, что он был любовником Хелен, и обвиняли его в том, что он был хитрым и бессовестным спекулянтом.

Ник, Магнус и Маелз встретились в понедельник вечером, чтобы обсудить дальнейшие действия. Они понимали, что пресса будет сочинять все эти выдумки до тех пор, пока они не предложат им достоверную информацию, которая умерит их пыл.

Ник был поражен смелости Маелза, когда тот сообщил, что опубликует заявление в газете «Таймс». Потеряв Хелен, Маелз был убит горем. Он решил: если он признает, что Хелен была его дочерью, а Камелия Нортон — его внучка, этим он сможет защитить Мэл и убережет Ника и Магнуса от скандала.

В среду утром «Таймс» напечатала заявление Маелза. Там говорилось о том, как, почему и где все это происходило. Он лишь умолчал тот факт, что Джон Нортон считал Мэл своей дочерью. Копии этого заявления были разосланы в другие газеты. В них было указано, что любое отклонение от правды будет расценено как клевета.

Было поразительно, как разные люди могут смотреть на одну и ту же историю. Газета «Миррор» придала истории жалостливый и романтический оттенок, «Скетч» обыгрывала фразу «Трагедия основывалась на тайне». В воскресенье газета «Ньюз оф зе ворлд» описала Маелза как старого развратника — такого донжуана, который соблазнил молодую танцовщицу и бросил ее с ребенком прозябать в трущобах Стефни.

Смелость Хелен, с которой она защищала Мэл, не дала распространиться образу жестокой женщины, отдавшей своего ребенка подруге. Хелен была героиней, ее никто не винил.

Ник внимательно читал каждое слово. Он был убежден в том, что Маелз поступил правильно. Ник был рад тому, что ему больше не придется лгать, как в стенах «Окландз», так и за их пределами, что Камелия и Маелз могут занять свои почетные места на похоронах. Но он сожалел о своем несостоявшемся триумфе и чувствовал вину из-за этого. Чтобы освободить себя от этого чувства, Ник стал тем, кто больше всего был нужен, — утешителем и организатором. Он подставлял свое плечо каждому, кто хотел на него опереться.

Но его терпение было не безграничным. Мэл ни разу не спросила его о том, как он себя чувствует. Может быть, он тоже нуждался в утешении. Камелия отказалась видеть Маелза и, казалось, не понимала, что Магнус тоже был в отчаянии. Если Ник не вернет ее в реальность, она будет жалеть себя всю свою жизнь.

— Чтобы я больше этого не слышал! — Его глаза загорелись, он схватил руку Мэл и вдел ее в рукав пиджака. — Прекрати вести себя как ребенок, возьми себя в руки. Я не думаю, что до тебя дошло: Хелен совершила ради тебя подвиг, пришло время об этом подумать.