Зазвенели бокалы.

Мэгги случайно глянула на Холли и заметила, что та покручивает свой стакан и отхлебывает сок, с точностью повторяя действия Сэма, который дегустировал вино. Марк тоже заметил и старательно прятал улыбку. Даже на сосредоточенном задумчивом лице Алекса промелькнула усмешка.

— Мы не можем пить только за меня, — запротестовала Мэгги. — Надо произнести тост за всех присутствующих.

Марк поднял бокал.

— За торжество надежды над опытом, — сказал он, и все снова чокнулись.

Мэгги улыбнулась. Отличный тост для праздника, который превратился в чудесный день.

После обеда последовал десерт — пирог. Для Холли — с молоком, для остальных — с кофе. Они вместе вымыли посуду, положили остатки еды в контейнеры и привели в порядок кухню. Сэм включил телевизор, нашёл футбольный матч и вытянулся на кресле-реклайнере[51]. Объевшаяся Холли свернулась клубочком в углу софы и сразу же уснула. Мэгги прикрыла девочку лёгким одеялом и присела рядом с Марком на другом конце софы. Рэнфильд направился в угол к своей лежанке и плюхнулся на подстилку с удовлетворённым ворчанием.

Хотя Мэгги не очень интересовалась футболом, ей нравилось наблюдать за ритуалом коллективного просмотра игры в праздничный день. Это напоминало обо всех Днях Благодарения, проведённых с отцом и братьями: с их криками, стенаниями и недовольством по поводу решения судей.

— Мне пора уходить, — направился к двери Алекс.

— Останься, посмотри с нами игру, — попросил Сэм.

— Нам понадобится помощник, чтобы доесть остатки праздничного обеда, — добавил Марк.

— Спасибо, но с меня хватит тихих семейных радостей, — покачал головой Алекс. — Приятно было познакомиться, Мэгги.

— Мне тоже очень приятно.

После ухода брата Сэм закатил глаза:

— Излучающий сияние и радость везде, куда ступает его нога.

— Когда рушится брак, вполне нормально попадать в тёмную полосу жизни, — заметила Мэгги.

Казалось, оба брата нашли забавными слова гостьи.

— Милая, — просветил её Марк, — тёмная полоса в жизни Алекса началась, когда ему исполнилось два года.

Вскоре Мэгги оказалась в плену руки Марка. Его тело удивляло твёрдостью и теплом, а плечо служило идеальной опорой для её головы. Мэгги почти не смотрела игру. Близость к Марку настолько её поглотила, что экран телевизора казался расплывшимся пятном.

— Макароны с сыром оказались даже лучше, чем я себе представлял, — заговорил он.

— Секретный ингредиент.

— Какой?

— Не скажу, пока ты не расскажешь про свой.

В его голосе слышалась улыбка.

— Ты первая.

— Я кладу в соус капельку трюфельного масла. Теперь ты рассказывай, что добавляешь в кофе.

— Чуточку кленового сахара.

Марк взял её за руку и начал поглаживать тонкие суставы подушечкой большого пальца. Невинная сексуальность его прикосновения послала волну дрожи через все её тело. Мэгги чувствовала удовольствие, смешанное с отчаянием. Пришлось честно себе признаться, что для женщины, решившей поставить крест на личной жизни, в последнее время она приняла чёртову тучу сомнительных решений.

Как говорила Элизабет? Когда это больше уже не ощущается как флирт, тогда это становится проблемой. Мэгги не могла отрицать, что дело вышло за границы лёгкого флирта. Если она позволит себе, то влюбится в Марка. Глубоко, страстно, губительно.

Сидящий рядом мужчина стал западнёй, которую она когда-то отчаянно обещала себе избегать.

— Мне пора идти, — прошептала она.

— Не надо, останься. — Марк заглянул в глаза Мэгги, и увиденное заставило его поднять руку и погладить её щеку жестом нежной заботы. — Что случилось? — тихо спросил он.

Гостья покачала головой, храбро постаралась улыбнуться и отодвинуться от него. Каждая мышца её тела окаменела, протестуя против того, чтобы покинуть тёплое убежище его объятья. Она подошла к Холли и наклонилась, чтобы поцеловать девочку.

— Ты уходишь? — спросил Сэм и поднялся из кресла.

— Не стоит вставать, — попросила Мэгги, но Сэм подошёл и по-братски обнял её.

— Знаешь, — любезным тоном начал он, — если ты потеряешь интерес к моему брату, я могу стать освежающей заменой.

Мэгги покачала головой и рассмеялась.



Марк шёл рядом с Мэгги. Его переполняли желание, симпатия, сочувствие, и всё это сплеталось в чувство бессилия и разочарования. Он понимал её внутренний конфликт возможно лучше, чем она могла бы поверить. Именно ему выпала нелёгкая доля осторожно подтолкнуть Мэгги к тому, к чему, как она решила, никогда не будет готова. Если бы дело было в терпении, Марк бы продемонстрировал ей всё терпение мира. Но для преодоления её страхов этого недостаточно.

Они остановились на крыльце, где Марк хотел переговорить с Мэгги пару минут, прежде чем выйти навстречу ледяному ветру.

— Завтра утром ты работаешь? — поинтересовался он.

Мэгги кивнула, избегая встречаться с ним глазами.

— У нас будет много работы до самого Рождества.

— Как насчёт ужина в один из вечеров на этой неделе?

Эти слова заставили Мэгги посмотреть на Марка. В её глазах застыла нежность и тьма, а кончики губ печально опустились.

— Марк, я…

Мэгги остановилась и тяжело сглотнула, при этом она выглядела настолько удручённой, что он непроизвольно привлёк её к себе. Как она не напрягалась и не старалась упереться руками, Марк продолжал её удерживать. Облачка пара от их дыхания смешались.

— Сэм тебя обнимал, — прошептал Марк, — а мне нельзя?

— Это разные виды объятий, — смогла выдавить она.

Марк прислонился к её лбу своим:

— Потому что ты меня хочешь, — закончил он за неё.

Мэгги не стала отрицать очевидное.

Через несколько бесконечных секунд она высвободила руки и обвила его шею.

— Я не то, что тебе нужно, — голос звучал глухо, так как Мэгги уткнулась ему в свитер. — Тебе нужна женщина, которая будет заботиться о тебе и о Холли. Которая станет частью вашей семьи.

— Сегодня ты произвела очень хорошее впечатление.

— Понимаю, от меня исходят противоречивые сигналы. Прости, — вздохнула она, после чего её голос стал ещё более жалобным. — Для меня ты слишком большое искушение, чтобы тебе противостоять.

— Тогда проще сдаться, — добродушно подсказал он.

Марк почувствовал, что она затряслась от смеха, но когда подняла лицо, в её глазах блестели бриллианты непролитых слёз.

— Ради Бога, не делай этого, — прошептал он. Одинокая слезинка скатилась по щеке Мэгги, и он смахнул её подушечкой большого пальца. — Если ты не прекратишь, мне придётся заняться любовью с тобой прямо здесь, на промёрзшем крыльце, среди ледяных осколков.

Мэгги зарылась лицом в его одежду, несколько раз глубоко вздохнула и снова подняла на него глаза.

— Возможно, я выгляжу трусихой, — начала она, — но здраво оцениваю свои силы. Ты не представляешь, через что мне пришлось пройти, больше года, день за днём, наблюдая за умирающим мужем. Меня это почти убило. Второй раз я этого не переживу. Тот раз останется моей единственной попыткой.

— Твоя попытка закончилась, едва начавшись, — возразил Марк, наслаждаясь ощущением Мэгги в своих руках, хотя его переполняли нетерпение и желание. — Вашему браку не хватило времени расправить крылья. У тебя никогда не было кредита на покупку дома, собаки, детей, споров насчёт того, чья очередь стирать бельё. — Глядя на её дрожащую нижнюю губу, Марк не сдержался и поцеловал её слишком крепко и слишком быстро для того, чтобы получить удовольствие. — Не будем ничего решать прямо сейчас. Пойдём, я провожу тебя до машины.

Направляясь к её «Себрингу», оба молчали. Мэгги повернулась к Марку попрощаться, но он взял её лицо в ладони и снова впился в губы, на сей раз позволяя своему рту задержаться до тех пор, пока из её горла не вырвался мягкий стон, и пока она не ответила на поцелуй.

Марк поднял голову, пригладил её разметавшиеся кудри и заговорил хриплым от чувств голосом:

— Одиночество не означает безопасность, Мэгги. Это просто одиночество.

После того, как она села за руль, Марк аккуратно захлопнул дверцу и долго смотрел вслед удаляющейся машине.


Глава 13


К облегчению Мэгги на следующий день её отношения с Марком вернулись к норме. Он принёс в магазин кофе и был таким непринуждённым и очаровательным, что ещё немного, и она смогла бы поверить, будто сцены перед входом в его дом вовсе и не было.

В понедельник, в её выходной, Марк попросил Мэгги помочь ему с покупкой рождественских украшений, ведь у них с Сэмом не было ни одного. Мэгги прошла вместе с Марком по магазинам Фрайдей-Харбора и посоветовала выбрать гирлянды из живых хвойных веток для украшения каминных полок и дверных проёмов, венок для входной двери, набор массивных свечей в подставках из дутого стекла[52] и плакат с Санта-Клаусом в старомодной рамке. Марк отказался только от декоративной пирамиды из фруктов в колониальном стиле[53], предназначенной для центра стола.

— Я ненавижу искусственные фрукты, — сказал он.

— Почему? Это же красиво. В викторианскую эпоху именно такие пирамиды использовали как праздничное украшение.

— Мне не нравится всё, что только выглядит съедобным, хотя на самом деле несъедобно. Я бы предпочёл пирамиду из настоящих фруктов.

Мэгги посмотрела на него с весёлым раздражением.

— Она бы долго не простояла. К тому же, если бы пирамида была из настоящих фруктов, и ты бы их съел, что бы ты потом стал делать?

— Купил бы ещё.

После того, как последние покупки были сложены в машину, Марк сумел убедить Мэгги пообедать с ним. Она пыталась отказаться, ссылаясь на то, что они и так слишком долго гуляли, но Марк продолжил льстивые уговоры:

— Это просто как бы ленч, только попозже.

И она сдалась. Они поехали в уютный ресторанчик в четырёх милях от Фрайдей-Харбора, и сидели там за столом у сложенного из грубого камня камина. При свете свечей они ели сочные морские гребешки с Аляски, утиное мясо в собственном соку и козьим сыром, а затем филе-миньон, блестящий от кофейной глазури, приготовленной по старинному рецепту.

— Если бы это было свидание, — сказал ей позже Марк, — оно было бы лучшим в моей жизни.

— Ты приобрёл хороший опыт, — со смехом ответила Мэгги, — на тот случай, когда действительно с кем-нибудь пойдёшь на свидание.

Но даже для неё самой это прозвучало фальшиво и неискренне.

Несколько недель перед Рождеством, остров бурлил в череде праздничных событий: концертов, гуляний, конкурсов рождественских огней и фестивалей. Но с наибольшим нетерпением Холли ждала ежегодный иллюминированный лодочный парад, проводимый мореходным клубом Фрайдей-Харбора и яхт-клубом острова Сан-Хуан. Флотилия разукрашенных и снизу доверху залитых светом судов следовала от Корабельной бухты до яхт-клуба и обратно. Даже лодочники, не участвовавшие в параде, вывешивали огни на своих корабликах. Последней во флотилии всегда шла лодка Санта-Клауса. Санта сходил с неё на пристань Спринг-стрит, там его встречали музыканты, а потом он на пожарном автомобиле отправлялся в реабилитационный центр.

— Я хочу смотреть парад вместе с тобой, — сказала Холли, и Мэгги пообещала, что сразу после закрытия магазина придёт на пристань, где они и встретятся.

Однако на пристани и вокруг собралась огромная толпа, а радостный шум, производимый участниками парада и певцами гимнов, почти оглушал. Мэгги пробиралась сквозь толпу, минуя семейства с детьми, парочки, компании друзей. Разукрашенные огнями лодки сияли и сверкали в темноте, вызывая крики восторга. С замиранием сердца Мэгги поняла, что найти Холли и Марка будет нелегко, если вообще удастся.

Ничего страшного, уговаривала она себя, они прекрасно проведут время и без неё, ведь она не член семьи. Если Холли и огорчится из-за того, что Мэгги не появилась, то ненадолго.

Однако никакие рассуждения не помогали ослабить сдавленность в горле и тревожное стеснение в груди. Мэгги продолжала поиски в толпе, минуя семью за семьей.

Вдруг ей показалось, что в общем гаме она услышала своё имя. Остановившись, Мэгги обернулась и внимательно оглядела окружающих. На глаза ей попалась девочка в розовом зимнем пальто и красной шапке. Это Холли, стоя рядом с Марком, махала ей. У Мэгги даже слегка перехватило дыхание от облегчения, и она двинулась к ним.

— Ты пропустила несколько лодок, — воскликнула Холли, беря Мэгги за руку.

— Сожалею, — ответила запыхавшаяся Мэгги, — вас трудно было найти.

Марк улыбнулся и обнял её одной рукой за плечи, притягивая Мэгги к своему боку. Опустив взгляд на её лицо, он заметил, как она глубоко втягивает воздух.