– Не вижу смысла так уж сильно переживать из-за этого, когда ты это делаешь за нас двоих.

– Нет, нет. Все не так, Файнз, – снова вмешался в разговор Эндрю. – Я думаю, его разозлила мисс Блэр. Очевидно, он пригласил ее танцевать после того, как чуть было не сбил с ног, и она отказала ему. От этйго у него испортилось настроение.

– Господи, Данрейвен, как ты мог сбить ее с ног? – возмутился Файнз.

– Я ее не сбивал, – ответил Чандлер, стискивая зубы и пытаясь сдержать негодование. – Я только наткнулся на нее.

– Возможно, его неуклюжесть объясняется тем, что у него вот уже целый месяц нет любовницы.

– Так долго не иметь любовницы – повод, чтобы озлобиться. Проклятие, Данрейвен, почему ты ничего не сказал?

– О таких вещах мужчины не говорят, – ответил Эндрю за Чандлера.

– Я готов помочь тебе найти кого-нибудь, Данрейвен.

Чандлер поднял руку:

– Нет, спасибо. Я вполне в состоянии найти себе любовницу, когда мне это понадобится. А сейчас я собираюсь проститься с вами по единственной причине: с меня достаточно вашего общества на сегодня, и я еду домой.

– Если ты хочешь ехать, пожалуйста. Завтра мы встречаемся на скачках? – спросил Файнз.

– Я – нет, – заявил Эндрю, отступая. – На меня не рассчитывайте. У меня другие планы.

Чандлер и Файнз вопросительно посмотрели на него.

– Простите. – Он пожал плечами и смущенно улыбнулся. – Завтра я еду с мисс Пеннингтон кататься верхом.

– Так, значит, ты сдался, – усмехнулся Файнз. – Ты просто сражен этой прекрасной леди, а?

Эндрю нахмурился.

– Сражен? О Господи! Ну конечно, нет! Просто в этом году я более тщательно изучаю всех леди. И если бы вы оба время от времени посматривали в зеркало, вы бы сделали то же самое. Разрешите вам заметить, что вы не становитесь моложе.

– Ну-ну, – хмыкнул Файнз, – такие разговоры ничем не оправданы.

Чандлер попрощался с друзьями и уехал.

Луна стояла высоко в небе, когда карета Хиткоутов высадила Миллисент перед дверями особняка ее тетки. Виконт и виконтесса подождали, когда Филлипс откроет дверь и впустит ее в дом, а потом уехали. Гамлет залаял еще до того, как Миллисент ступила на лестницу. Он никогда не лаял, если кто-то из прислуги направлялся на верхние этажи, и Миллисент надеялась, что скоро он начнет узнавать и ее шаги тоже.

Она остановилась у приоткрытой двери в теткину комнату и легонько постучала. Прежде чем войти, она всегда дожидалась приглашения тетки или Эмери.

Услышав разрешение войти, Миллисент прошла в комнату. Тяжелый запах лампового масла, смешанный с сильным запахом мази, встретил ее порывом тепловатого воздуха. К большому удивлению Миллисент, тетка сидела в постели, опираясь о груду подушек, а Гамлет с настороженным видом свернулся клубочком рядом с ней. Впервые, с тех пор как Миллисент приехала в теткин дом, лампы горели так ярко, что лицо тетки было прекрасно освещено.

– Тетя Беатриса! – улыбаясь, воскликнула девушка. Она подошла ближе к кровати, хотя Гамлет и зарычал с угрожающим видом. – Сегодня вечером вы выглядите просто замечательно. То есть я хочу сказать, сегодня утром. – Миллисент утратила все представления о времени от этого утомительного образа жизни.

– Как ты можешь так говорить, милочка? – жалобно простонала тетка и махнула ушибленной рукой. – Я чувствую себя совершенной развалиной. Голова у меня кружится.

Беатриса была женщиной миловидной – когда не болела. Роста она была небольшого и казалась гораздо моложе своих пятидесяти пяти лет. Миллисент видела, как хорошо служит тетке ее манера дружески держаться с людьми, что особенно требовалось в той деятельности, которой она занималась все эти годы. Ее темно-каштановые волосы, слегка припудренные сединой, падали мягкими волнами на плечи. Отеки возле глаз и рта исчезли. Лицо Беатрисы принимало свои обычные очертания.

– Я говорю так потому, что это правда. Вы выглядите почти совсем как та красивая тетушка, которую я помню.

– Продолжай свою глупую болтовню, – усмехнулась тетка, но слегка потрогала кожу вокруг глаз и рта.

– Это не глупая болтовня. Лицо у вас уже почти не отекшее, синяки стали совсем бледными.

– Прошу тебя, не говори ничего больше. Это звучит совершенно ужасающе. Прошло уже больше недели с тех пор, как я упала, а мне все еще больно двигаться.

– Это потому, что тело у вас все еще выздоравливает. Чтобы полностью прийти в норму, нужно время. Не волнуйтесь. Вы и не заметите, как уже начнете водить Гамлета на прогулку в ваш прекрасный сад и вернетесь к своей работе.

– Но не так скоро, как мне хотелось бы, – проворчала леди Беатриса.

– Все, кого я видела и кто знает, что я остановилась у вас, передают вам поклоны и добрые пожелания.

Тетя Беатриса вздохнула и потянула за ворот своей ночной сорочки.

– Я уверена, что в этом сезоне мне уже не придется выезжать.

Как ни быстро выздоравливала тетка, Миллисент все равно казалось, что время идет слишком медленно.

– Давайте не будем отказываться от надежды, пока она есть, хорошо?

– Сегодня кожа на лице у меня не так стянута. – Леди Беатриса подняла руку и провела ладонью по щеке Миллисент. – Возможно, я выгляжу немного лучше, но я ни в коем случае не готова встать и выйти из дома.

Миллисент подошла поближе. Гамлет вскинул голову и уставился на нее большими коричневыми глазами, однако не залаял и не заворчал. Похоже, дело идет на лад. Она улыбнулась песику, а затем снова обратилась к тетке:

– Вы сидите, а ведь раньше этого не было. Я вижу в этом хороший знак – вы поправляетесь.

– Наверное, ты права. Но давай-ка займемся статьей. Так что ты принесла сегодня?

Миллисент сняла с запястья ридикюль и открыла его. Потом вынула оттуда бальную карточку и перевернула ее, чтобы прочесть написанное на обратной стороне. На обратной стороне ничего не было.

Ничего! Силы небесные! Как это может быть? В отчаянии Миллисент пошарила в ридикюле в поисках второй карточки, но ничего не нашла. Отказываясь верить собственным глазам, она вывернула сумочку наизнанку и вытряхнула содержимое на теткину постель. Гамлет приподнялся, спокойно обнюхал карандаш и тявкнул, потом направился к носовому платку.

«О нет!»

Миллисент посмотрела на лицевую сторону карточки и поняла, что лорд Данрейвен по ошибке подобрал с пола не ту карточку! Что за невезение! Значит, теперь слуги вымели ее карточку вместе с остальным мусором, а она смотрит на карточку, от которой нет никакого толка!

– Что могло случиться? – тихо прошептала она себе под нос, непроизвольно сжимая руки в кулаки.

– Что такое, милое дитя? – поинтересовалась тетка. – Ты чем-то огорчена?

– Ничего страшного. – Миллисент не могла сообщить тетке о том, что произошло. – Я кое-что ищу. Не важно. Это не имеет значения. – Она очень недурно оправдывалась. Но как мог лорд Данрейвен подобрать не ту карточку? – Итак, что я узнала сегодня вечером? Разрешите мне немного подумать.

Миллисент прижала палец к губам и сделала вид, что серьезно размышляет. Голова ее была так же пуста, как и бесполезная карточка у нее в руке. Что она там написала, когда была в том кабинете?

Она не могла ничего вспомнить, кроме выражения лица лорда Данрейвена, когда он подал ей бальную карточку. Знал ли он, что это не та карточка? Нет, это невозможно. Она же видела, как он протянул руку и поднял с пола карточку. Карточка была очень похожа на ее собственную, но, с другой стороны, все карточки выглядят практически одинаково.

Лорд Данрейвен уже заставал ее однажды, когда она делала заметки на бальной карточке. Он даже позже пошутил на этот счет, но Миллисент была уверена, что сегодня он никак не мог видеть, когда она писала. Она была очень осторожна и удостоверилась, что никто не шел за ней в заднюю комнату.

– Миллисент, ты слишком долго думаешь. У нас на это нет времени.

– Ах... кажется, самая важная новость, которую я слышала сегодня, это то, что леди Ламсбет вернулась в Лондон.

– Ты уверена? – Тетя Беатриса подалась вперед. А Гамлет, потеряв интерес к содержимому ридикюля, снова устроился у ее ног.

– Абсолютно. – Миллисент знала, что она может верить всему, что ей рассказывает Линетт.

– Это замечательно. Если это правда, об этом стоит написать. С кем она танцевала?

– Этого я не знаю, но кое-кто видел, как она разговаривала с лордом Данрейвеном в укромном уголке. – Миллисент выпалила те сведения, что прошептала ей Линетт перед самым ее уходом с бала с виконтессой Хиткоут.

– Это точно? Ты была свидетелем их интимного разговора?

Нет, свидетелем Миллисент не была, но и сомнений у нее не могло быть. Ее охватило чувство, похожее на ревность, когда Линетт шепотом сообщила ей об этом.

– Ну конечно, нет. Я даже не знаю, как выглядит леди Ламсбет. Я получила эти сведения из очень надежного источника, когда уезжала с бала.

Вдруг глаза у тети Беатрисы заблестели.

– Было бы просто замечательно, если бы это оказалось правдой, ведь наши читатели любят читать именно такие вещи.

Миллисент почувствовала комок в горле. Ее встревожило, как заинтересовалась ее тетка именно этой информацией. Глаза Беатрисы взволнованно блестели.

– Миллисент, мне нужно знать, кто сказал тебе об этом интимном свидании. Мы не можем напечатать ни слова о нем, пока не убедимся, что леди Ламсбет в Лондоне и что она побывала по крайней мере на одном из приемов, где был граф.

Миллисент наморщила лоб. Ей стало не по себе. Лучше бы она оставила сообщение о леди Ламсбет и лорде Данрейвене при себе. Но теперь уже дело сделано.

– Значит, где именно они разговаривали, не имеет значения? – спросила Миллисент.

– Да нет, имеет. В каком-то смысле. Неплохо, если бы они встретились на каком-нибудь балу и у них бы состоялся разговор – учитывая их прежние отношения. Вот бы подслушать парочку фраз из того, что они говорили. И так, скажи, кто сообщил тебе об этом?

– Мне бы не хотелось говорить, тетя Беатриса. Мой источник считает, что я сохраню все втайне.

– А ты и сохранишь. Ведь об этом будем знать только ты и я. Господи! Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь говорю, откуда поступает информация к лорду Труфитту? Нужно быть полной идиоткой, чтобы делать так. Ведь если кто-то узнает, что я и есть лорд Труфитт, я покину Лондон с позором.

– Это я понимаю. Но, тетя Беатриса, я уверена, что она не стала бы рассказывать мне о том, чего не было на самом деле. На нее вполне можно положиться.

– Я тоже в этом уверена. Господи, Миллисент, я занимаюсь этим уже более пятнадцати лет и никогда никому не рассказывала о том, что я узнаю, кроме сотрудника «Дейли ридер» и Хиткоутов. А теперь вот еще тебе.

Тетка говорила правду, и Миллисент немного успокоилась, убедившись при этом, что ей совсем не нравится писать о частной жизни других людей. Ведь вполне возможно, что лорду Данрейвену вовсе не хочется, чтобы кто-то знал, что он разговаривал с леди Ламсбет.

– Хорошо, – уступила она. – Мой информатор леди Линетт Найтингтон.

– Хм... Та, у которой родимое пятно? – Тетя Беатриса задумчиво свела брови, а Гамлет лизнул ей руку.

Миллисент кивнула.

– Поскольку ее отец – герцог, она всегда бывает в самых лучших домах. Эта леди всегда держится незаметно. Большую часть времени наблюдает за людьми. Я редко вижу, чтобы она с кем-то разговаривала.

– Может быть, это потому, что все жалеют тратить время на серьезные разговоры с ней? – предположила Миллисент.

– Она действительно знает всех. У бедняжки нет никаких шансов найти жениха. Думаю, она это понимает, но все же везде бывает. Вполне вероятно, что она видела их вдвоем.

– Леди Линетт всегда очень приветливо держится со мной. Как я вам уже говорила, вчера она нанесла мне визит.

– Да, да. Помню. Думаю, тебе стоит поддерживать с ней отношения. Леди Линетт надежный источник. Припомни как можно более точно, что она тебе сказала.

– Разрешите мне подумать. – И Миллисент принялась складывать свои вещи обратно в ридикюль. Гамлет еще раз исследовал их и снова улегся.

– У нас нет времени на размышления, Миллисент, – нетерпеливо сказала тетка.

– Я собиралась уезжать и... – Неожиданно она вспомнила о нежном поцелуе, который подарил ей в саду лорд Данрейвен.

– Миллисент! – снова поторопила ее тетка.

– Пока лорд Хиткоут помогал жене надеть плащ, леди Линетт подошла и шепнула, что видела их обоих, они разговаривали тет-а-тет около парадной двери.

– Может, они договорились там встретиться?

– Этого я не знаю. Леди Линетт добавила, что леди Ламсбет была еще более ослепительна, чем в прошлом году. – В голосе Миллисент послышалась грусть. – Леди Линетт незаметно указала мне веером на какую-то леди неподалеку. Насколько я могла рассмотреть, она действительно очень красива. – Сказав это, Миллисент снова ощутила укол – чего? Ревности? Она ревнует? Не может быть.