Амелия Грей - Капелька скандала

– Да, но не во всем. Я постоянно твердил вам о своем умении в некоторые моменты быть джентльменом, и то, что я не говорил, как мне хочется затащить вас к себе в постель, и было проявлением моего джентльменства. Больше того, вышло так, что я хочу жениться на вас.

Миллисент перестала возиться со своими рукавами и посмотрела на него. Ее худшие опасения подтверждались. Он чувствовал себя виноватым в том, что произошло.

Ее сердце забилось медленно и тяжело. Что ж, в конце концов, Чандлер оказался джентльменом. Если бы только он сказал эти слова до сегодняшней ночи! Тогда все было бы совсем иначе.

Миллисент невыносимо было думать, что Чандлер уверен, будто она все подстроила с целью заставить его жениться на ней. От этой мысли ее бросало в дрожь.

– Вы сами не знаете, о чем говорите, – через силу прошептала она охрипшим голосом.

– Нет, знаю.

– Скажите мне честно, если бы мы с вами не переспали, вы бы сделали мне сейчас предложение?

Чандлер колебался на мгновение дольше, чем следовало бы, и это сказало Миллисент все, что ей хотелось знать, еще до того, как он проговорил:

– Честно? Сейчас? Нет.

Миллисент судорожно вздохнула.

– Так я и думала. Больше никаких доказательств и не нужно.

– Я и не собирался ничего доказывать. Я только хотел сказать, что просил бы вашей руки надлежащим манером, прежде всего поговорив с вашим опекуном.

– Я не верю, что вы хотели на мне жениться. Вы меня совсем не знаете, – прошептала она.

Он заглянул ей в глаза – внимательно и проницательно. И сказал очень спокойно:

– Дорогая, я знаю каждый ваш дюйм.

– О! Как вы смеете говорить так грубо о... – Она остановилась.

– О том, что мы с вами переспали? – спросил Чандлер, и глубокая морщина пролегла у него меж бровей. Он стоял на одной ноге, безуспешно пытаясь просунуть босую ногу в ботинок.

– Вы безнадежны. – Миллисент огляделась в поисках перчатки. Чандлер нарочно вел себя как тупица. – Я хочу сказать, что вы ничего не знаете ни о моей семье, ни об истинной причине, которая привела меня в Лондон.

Чандлер оставил попытки влезть в ботинок и просто держал его в руке.

– Это верно, потому что вы упорно отказывали мне в этих скромных сведениях, хотя я и спрашивал не раз.

Она взяла обнаруженную наконец перчатку и посмотрела на Чандлера. Вздохнув, открыла рот, чтобы рассказать ему, чем закончилось когда-то пребывание ее матери в Лондоне и о двойной жизни своей тетки, бывшей лордом Труфиттом, но остановилась. Если Чандлер узнает все это, не изменит ли он своего отношения к ней? Сможет ли он забыть, что она шпионила за теми, кто принадлежит к одному с ним кругу, и писала в скандальную газетенку? Не зная ответов на эти вопросы, может ли она губить теткину репутацию?

– Я не могу вам ничего сказать, потому что это касается других людей. На кон поставлено слишком многое.

– Но почему? Ведь никто не заставляет вас заниматься этим скандальным разделом? Вы что же, солгали, сказав, что делаете это не из-за денег?

– Нет-нет. Я вам не лгала.

– Расскажите же мне о том, что вы знаете. Объясните то, что вы делаете. Вы можете довериться мне, Миллисент.

Миллисент посмотрела на Чандлера – он стоял перед ней с обнаженным торсом, в незастегнутых брюках и в одном ботинке. О да, она любит его всем сердцем. Ей хочется все ему рассказать. И сердце ее исполнится радости, если она узнает, что он хочет жениться на ней по той простой причине, что чувствует к ней то же, что она – к нему.

Когда взгляды их встретились, она поняла, что ей нужно уходить немедленно. Иначе она поддастся его уговорам и признается ему во всем.

– Не надо портить то, что произошло между нами, Чандлер. Мне не нужно от вас ничего, кроме прекрасных воспоминаний о сегодняшней ночи.

Она повернулась и выбежала из комнаты.

– Миллисент, вернитесь!

Она слышала, что он зовет ее, а потом раздался шум, как будто он споткнулся обо что-то и упал. Миллисент не стала останавливаться, выяснять, что случилось. Она подбежала к парадной двери и распахнула ее. Потом бросилась в темноту к ожидавшей карете.

Кучер спрыгнул на землю и открыл перед ней дверцу. Она дала ему свой адрес и быстро села в карету сказав:

– Поторопитесь, не дожидайтесь лорда Данрейвена. Мне нужно уехать.

Карета тронулась, и Миллисент посмотрела в окно. Чандлер бежал за ней по улице, держа в одной руке рубашку, а в другой – ботинок.

Едва Миллисент вышла из кареты, парадная дверь теткиного особняка резко распахнулась. Миллисент глубоко втянула воздух и направилась к двери, где ее ждала горничная тетки. По дороге домой она запрещала себе думать о Чандлере. Она расскажет тетке о том, сколь грустный оборот приняли события, в центре которых оказалась леди Хиткоут.

– Где вы были, мисс? – взволнованно спросила Эмери. – Ее милость послала Филлипса искать вас. Мы все страшно беспокоились.

Миллисент подняла плечи и подбородок, пытаясь держаться так, словно ничего не произошло.

– Но ведь еше не так поздно, правда, Эмери?

– По мнению миледи, чересчур поздно, – проговорила горничная, неодобрительно качая головой. – Так что же с вами случилось? Ой, да у вас рана на лбу и кровь на платье. Что с вами?

– Ничего особенного. Я все объясню тете Беатрисе, – сказала Миллисент, входя в дом следом за Эмери. – Но мне бы хотелось сначала выпить чашку чаю, если вы не возражаете.

– Конечно, конечно. Сейчас принесу.

– Благодарю вас.

Миллисент прошла прямо наверх. Гамлет тявкнул, она остановилась на площадке и прислонилась к перилам. Сколько всего еще произойдет в Лондоне, а она больше ничего не увидит, потому что вернется домой.

– Это ты, Миллисент? – окликнула ее тетка из своей спальни.

– Да, тетя, это я.

– Слава Богу! Где же ты была? Я страшно волновалась. Входи немедленно.

Миллисент остановилась перед дверью и глубоко вздохнула. Она была в объятиях Чандлера, но теперь грезам конец. Пока она добиралась до теткиного дома, наступил рассвет, а с ним вернулась и реальность.

Миллисент вошла в спальню тетки со словами:

– Простите, тетя Беатриса, что я так запоздала, но вы все поймете, как только узнаете, в чем дело.

– Ну что же, надеюсь, что так. – Глаза тетки потрясение округлились, когда Миллисент подошла к ее кровати. – Господи, девочка моя милая, что с тобой случилось? Ты ушиблась, и платье у тебя просто жеваное. Силы небесные! Неужели кто-то пристал к тебе? Ах, твоя мать никогда не простит мне этого! Ну не стой же так, Миллисент, скажи что-нибудь.

Отчаяние в голосе тетки испугало Гамлета, и он несколько раз тявкнул, прежде чем леди Беатриса смогла успокоить его.

– Пожалуйста, не тревожьтесь. Со мной все в порядке, – проговорила Миллисент, подходя к кровати. – Никто на меня не нападал. Ну... почти не нападал.

– Что означает это «почти»? Что-то случилось? Ты упала? Ты повредила себе еще что-нибудь?

– Да нет же, нет. Правда, со мной все в порядке, кроме этой раны на лбу, которая совсем не причиняет мне боли, но вечер был настолько полон всяких событий, что голова у меня и сейчас кружится. – И она села в кресло, стоящее рядом с теткиной кроватью.

Миллисент потрогала свой лоб и сообразила, что он-то ее и спасет. Она совершенно забыла об ушибе, пока была с Чандлером. Миллисент, правда, ощущала внутри тупую боль, но причиной этой боли была не рана.

Она посмотрела на тетку, сидевшую в кровати и ждущую, когда племянница заговорит.

– Я просто не знаю, с чего начать.

– Вздор! Сначала, разумеется, – пропыхтела тетка.

– Да, так вот, я пыталась помочь лорду... – Миллисент остановилась. Нет, не стоит говорить тетке, что она пыталась помочь лорду Данрейвену найти светского вора. Это потребует слишком долгих объяснений, а тетке вовсе не обязательно обо всем знать.

– Значит, так. Я стояла с лордом Данрейвеном, когда он... когда я заметила, что он смотрит на леди Хиткоут с некоторым недоумением. Естественно, я тоже более внимательно посмотрела на нее. И заметила, что спереди ее юбка выглядит очень странно.

– Дружочек, виконтесса очень полная, так что это вполне понятно. Но какое это имеет отношение к ране у тебя на лбу и непростительно позднему возвращению? Не нужно начинать сначала, иначе мне понадобятся нюхательные соли, прежде чем ты доберешься до сути. Сообщи мне главное, а детали расскажешь потом.

Миллисент изложила события минувшего вечера насколько могла быстро и точно, начав с того момента, когда они с лордом Данрейвеном, виконтом и виконтессой направились к карете. Она опустила тот час, что провела в доме у Чандлера, изобразив дело так, будто бы все время ушло на разговоры с полицией – они, дескать, поясняли, как им удалось вынудить леди Хиткоут показать, что спрятано у нее под юбкой.

Когда Миллисент кончила, Беатриса притянула к себе на грудь Гамлета и откинулась на подушку.

– Боже милосердный. Это просто невероятно. Эта бедная женщина – воровка? Светский вор? Я просто не могу в это поверить.

– Уверяю вас, все это правда.

– И ты говоришь, ее увезла полиция?

– Я видела, как ее посадили в карету. Ее муж тоже поехал с ней, но мне кажется, что он ничего не знал о том, чем занимается его жена.

Тетя Беатриса погладила Гамлета по шерстке.

– Я знала, что ей хочется вести этот раздел, но полагала, что ей просто нравятся сопряженные с этим переживания и возможность держать все под контролем, а не потому, что она нуждается в деньгах.

Что-то насторожило Миллисент.

– Но ведь вы-то именно поэтому занимаетесь этим делом, тетя? Из-за денег, чтобы поправить свои дела?

Беатриса широко раскрыла глаза и торопливо проговорила:

– Ну да, дружочек, да. Я ведь тебе об этом уже говорила, не так ли?

Миллисент пристально посмотрела на тетку. Кажется, она больше ей не верила.

– Забудем об этом. Скажи, а как лорд Хиткоут объяснил все это полиции?

– Он высказал предположение, что у его жены, вероятно, такая болезнь, клептомания, и что, вполне возможно, она просто не может себя контролировать.

– Хмм. Слыхала я о таких вещах. Без сомнения, полицейские во всем разберутся.

– Как могло случиться, что вы ей доверились? – поинтересовалась Миллисент.

– Нас познакомил мистер Гринбрайер из «Дейли ридер». Очевидно, виконтесса намекнула ему, что если понадобится, она сможет добывать информацию. Он решил, что будет неплохо, если у меня появится помощница, так что я, естественно, была вынуждена довериться ей, когда он предложил мне это.

– Но теперь ее репутация погибла, и она, без сомнения, закончит свою жизнь в тюрьме. Как вы думаете, она не проболтается, что вы – лорд Труфитт?

Беатриса встревоженно подняла брови.

– Такая вероятность не исключена. Когда Филлипс понесет утром статью, я велю ему передать письмо мистеру Гринбрайеру с просьбой зайти ко мне. Возможно, он сумеет чем-то помочь виконтессе, так чтобы у нее были достаточные основания помалкивать обо мне.

– Я прослежу, чтобы Филлипс доставил письмо.

– Ах, Миллисент, берись за перо, у нас столько дел, нельзя терять ни минуты. Нужно подготовить материл для газеты, ведь мы должны первыми сообщить обществу, что светский вор схвачен.

Когда горничная принесла Миллисент послеполуденный чай, на подносе лежала записка от лорда Данрейвена, в которой он сообщал, что хочет сегодня нанести ей визит. Миллисент торопливо написала ответную записку, в которой говорила, что видеть ее нельзя и что она просит больше ее не беспокоить.

Ей очень не хотелось отказывать лорду Данрейвену, но необходимо было убедить его, что у нее нет никаких намерений женить его на себе из-за того, что она стала его любовницей. Лучше будет, если они завершат свою связь так же быстро, как начали. Миллисент казалась невыносимой мысль о том, что он хочет жениться на ней из чувства долга, считая при этом, что она заманила его в ловушку.

И как ни горько ей было отказать ему в желании увидеться с ней, пришлось это сделать. Отныне они пойдут каждый своим путем. Их партнерство завершилось, поскольку светский вор пойман. Оставалось только надеяться, что ворона найдут в целости и сохранности и вернут владельцу без дальнейших проволочек.

Миллисент отказалась принять и леди Линетт. Она знала, что подруге хочется посплетничать о событиях предыдущего вечера и узнать все, что известно Миллисент о поимке светского вора, но Миллисент была не в состоянии разговаривать с кем бы то ни было о случившемся. Она послала Линетт записку с предложением зайти к ней в любой другой день на этой неделе.