Лиза Клейпас - Капитуляция

Декабрь 1875

Бостон

- Входи, - сказал Хейл, со всей силы распахивая переднюю дверь. Он жестом пригласил Джейсона пройти в дом.

Джейсон первым шагнул в холл, восхищаясь великолепной мебелью из темного дерева и атмосферой спокойной роскоши. Подняв бровь, он тихо присвистнул.

- Рад, что ты под впечатлением, как и следовало ожидать, - заметил Хейл с ухмылкой. К ним подошел дворецкий со строгим выражением лица, и Хейл небрежно с ним поздоровался. – Здравствуй, Хиггинс. Я пригласил друга из колледжа к нам на праздники. Джейсон Моран, славный парень. Хиггинс, возьми наши пальто и скажи, где моя сестра Лаура – хотя нет, не утруждайся, я слышу, как она поет в гостиной. Идем, Моран. – Хейл прошел мимо лестницы к комнате в глубине холла. Джейсон послушно последовал за ним, прислушиваясь к высокому девичьему голоску, напевающему «Украшайте залы».

Высокая рождественская ель в украшениях и крошечных восковых свечах дрожала в центре комнаты. Худенькая девушка-подросток в голубом бархатном платье стояла на стуле, который, казалось, вот-вот опрокинется. Сжимая в маленькой ладони ангела со стеклянными крыльями, она приподнялась на носочках, пытаясь надеть его на верхушку ели. Джейсон двинулся вперед, но Хейл был уже там, он подхватил девушку за талию и, сняв ее со стула, закружил по комнате. – Вот моя крошка!

- Хейл! – воскликнула она, закинув руки ему на шею и осыпая восторженными поцелуями его щеку. – Хейл, ты дома, ну наконец-то!

- Что ты делала на этом стуле?

- Пыталась надеть ангела на елку.

Хейл приподнял хрупкое тело Лауры, словно она была тряпичной куклой, и внимательно оглядел. – Ты красивее его. Думаю, лучше посадить на верхушку тебя.

Она рассмеялась и протянула ему ангела. – Хейл, сделай это. И не сломай его крылья.

Вместо того, чтобы опустить Лауру на пол, Хейл передал ее Джейсону, который удивленно, но не задумываясь сжал ее. Испугавшись, что ее уронят, она ахнула от изумления и обхватила его руками за шею. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, а Хейл тем временем запрыгнул на стул.

Джейсон вдруг понял, что смотрит в пару светло-зеленых глаз, опушенных темными ресницами. Он мог бы утонуть в этих глазах. С сожалением он отметил, что она слишком молода для него. Ему только что исполнилось двадцать, а ей никак не могло быть больше четырнадцати или пятнадцати. Тело ее было легким как у птички, груди и бедра еще не вполне оформились. Но она была удивительно женственным созданием с длинными каштановыми волосами, которые волнами спадали ей на спину, и кожей, которая казалась нежной, словно розовые лепестки.

- Кто вы? – спросила она, и Джейсон очень осторожно поставил ее на ноги. Странно, но ему почему-то не хотелось ее отпускать.

- Ах, да, - громко сказал Хейл, вешая ангела на колючую еловую ветку, - Представления, как и положено. Мисс Лаура Прескотт, разрешите представить вам мистера Джейсона Морана.

Джейсон взял ее руку, держа ее так, словно боялся сломать. – Рад познакомиться, мисс Прескотт.

Лаура улыбнулась снизу вверх высокому красивому мужчине. Он явно старался тщательно выговаривать слова, но не мог скрыть заметного ирландского акцента, какой был у горничных, уличных торговцев и трубочистов. Одежда на нем была хорошая, черные волосы – густыми и взъерошенными от ветра. Он был большим, худым и здоровым на вид, а черные глаза его весело сверкали. – Вы из Гарварда? – спросила она.

- Да, я в одном классе с вашим братом. – Осознав, что все еще держит ее руку, он тут же отпустил ее.

- Моран – ирландская фамилия, не так ли? – Ожидая ответа, Лаура почувствовала его внезапную настороженность.

- Да, - громким шепотом ответил за него Хейл. – Он ирландец до мозга костей.

Лаура улыбнулась брату. – Мама знает? – тоже шепотом спросила она его.

- Нет, я подумал, что лучше позволить ей самой обо всем узнать.

Представив лицо своей матери, особы весьма недалекой, когда та увидит их ирландского гостя, Лаура тихо хихикнула и взглянула на Джейсона. Она увидела, что его черные глаза стали холодными и непроницаемыми. Обескураженная, поскольку не собиралась оскорбить его, она поспешила его успокоить. – Мистер Моран, - сказала она, - простите наше подшучивание. – Она улыбнулась, робко положив ладонь ему на руку. – Мы всегда подшучиваем над нашими друзьями.

Для нее это было смелым поступком, прикоснуться к мужчине, даже столь осторожно. Джейсон не мог знать, каким дерзким был для нее это жест. Все, что ему было известно, это, что она – самое красивое создание, которое он когда-либо видел. Даже в его честолюбивых мечтах о богатстве, хорошем доме и жене голубых кровей, он не мог вообразить кого-то вроде нее.

Она была аристократкой по рождению, в то время как он был всего лишь крестьянином по меркам Прескоттов. Для кого-то вроде него было высочайшей честью сидеть за их столом. Неважно, каким богатым или влиятельным он мог стать, у него никогда не будет возможности жениться на бостонской аристократке. Но он и раньше не раз совершал невозможное. Про себя он поклялся, что сделает это еще раз. Когда настанет время жениться, Лаура Прескотт – именно то, чего бы ему хотелось.

На это, конечно, потребуется время и тщательно продуманный план. Джейсон никогда не рассчитывал на удачу, которая не особо жаловала Моранов. К черту удачу – все, что ему нужно – это его собственная изобретательность. Он не ответил на улыбку Лауры. Он никак не выдал идеи, которая возникла в его голове… что когда-нибудь она будет его.

Ноябрь 1880

Бостон

Последнее, чего ожидал Джейсон Моран, открывая дверь своей библиотеки, было увидеть, как его жену целует другой мужчина. Возможно, чья-то чужая жена могла прибегнуть к тайным встречам, но только не его. У Лауры не было тайн… или, по крайне мере, он так считал. Он прищурил глаза, и незнакомое чувство ревности сковало его грудь.

Парочка разлетелась в стороны, как только дверь отворилась. Из зала доносилась веселая музыка Штрауса, разрушая любой намек на интимность для двоих. Лаура в удивлении прижала ладони к щекам, но это не скрывало того факта, что она плакала.

Джейсон насмешливым голосом прервал молчание. – Ты не слишком заботливая хозяйка, дорогая. Некоторые гости спрашивали о тебе.

Лаура пригладила свои каштановые волосы и необыкновенно быстро взяла себя в руки, надев свою обычную равнодушную маску. – Не стоит так беспокоиться, Перри, - сказала она другому мужчине, который сильно покраснел. – Джейсон знает, что такое дружеский поцелуй. – Ее зеленые глаза посмотрели в сторону мужа. – Не так ли, Джейсон?

- О, я знаю все про… друзей, - ответил Джейсон, оперевшись о дверной косяк. Он никогда еще не выглядел таким опасным, как в этот момент, его черные глаза были такими же жесткими и блестящими как алмазы. – Возможно, твой друг будет столь добр и оставит нас наедине, Лаура.

Большего поощрения Перри Уиттону и не требовалось, чтобы сбежать. Пробормотав какое-то извинение, он пронесся мимо двери, дергая свой высокий накрахмаленный шейный платок, словно чтобы кровь так не приливала к лицу.

- Уиттон, - изумленно произнес Джейсон, закрыв дверь за убегающей фигурой. – Не самый очевидный выбор для романтической связи, не правда ли?

Перри Уиттон был скромным, среднего возраста холостяком, другом нескольких самых влиятельных женщин бостонского общества. У него было бесконечное множество женщин-знакомых, но он никогда не выказывал романтического интереса к какой-нибудь из них. Внешность Уиттона была приятной и безобидной, его манеры располагающими, но не игривыми. Любой муж чувствовал себя абсолютно спокойным, оставив свою жену в обществе Уиттона.

- Ты знаешь, что все было не так, - тихо сказала Лаура.

Перри был знакомым Прескоттов уже много лет – поцелуй был жестом симпатии, а не страсти. Когда Лаура приветствовала его на вечере, Перри заметил напряжение в ее лице и ощутил ее несчастье под дружеской веселостью.

- Вы красивы как всегда, - мягко сказал Перри, - но я осмелюсь заметить, что-то вас беспокоит.

И это была правда. Лаура не собиралась рассказывать ему о своих проблемах с Джейсоном, но к своему ужасу поняла, что сейчас расплачется. Она скорее умерла бы, чем устроила эмоциональную сцену. Поняв ее положение, Перри отвел ее в уединенное место. И прежде чем она смогла сказать хоть слово, поцеловал ее.

- Джейсон, ты ведь не думаешь, что между мной и Перри существуют романтические чувства, - сказала она сдержанным тоном.

Она вздрогнула от плохого предчувствия, когда ее муж приблизился к ней и схватил ее за плечи. – Ты принадлежишь мне, - хрипло сказал он. – Каждый твой дюйм. – Глаза его пробежались по ее атласному вечернему платью. – Твое лицо, твое тело, каждая твоя мысль. Тот факт, что я не жажду отведать твоих прелестей не значит, что я позволяю тебе одаривать ими другого. Ты – моя, и только моя.

Изумленные зеленые глаза Лауры встретились с его. – Ты делаешь мне больно, Джейсон, ты знаешь, что этот поцелуй ничего не значил.

- Нет, не знаю. – Он оскорбительно оглядел ее тело, его жестокий взгляд, казалось, срывал с нее одежду. – Ты – красивая женщина, достаточно красивая, чтобы заставить даже Перри Уиттона хотеть тебя. Он мог ошибочно предположить, что найдет хоть немного тепла в твоем стройном маленьком теле. Может, он не знает, что ты так же прекрасна и холодна, как мраморная статуя.

Лаура отступила и отвернулась от него. Джейсон мог видеть влажные полосы на ее щеках, там, где высохли слезы. Он никогда не видел, чтобы она плакала, ни разу за все то время, что он ее знал. – Почему ты плакала? – спросил он, голос его был грубым, словно зубья пилы.

Лаура молчала, непонимающе уставившись на него. В ее семье не было демонстраций гнева или жестокости. Мальчишеское кривлянье Хейла было единственным, что вызывало волнение в безмятежном мире Прескоттов. Последние несколько лет, что ее брат провел в школе вдали от нее, ее жизнь была такой же спокойной как жизнь монахини. Джейсон свирепо смотрел на нее, требуя, чтобы она объяснилась, но она была слишком раздавлена, чтобы говорить.

Грязно выругавшись, Джейсон рванул ее к себе. Ее сердце бешено стучало рядом с его, юбки обвились вокруг его ног. Его темноволосая голова наклонилась, и рот смял ее губы. Она вздрогнула и попыталась отдернуть голову, но он сжал ее подбородок пальцами и удержал ее. Его губы были твердыми и грубыми, а поцелуй - полным примитивного гнева. Она ахнула и застыла, сдавшись его животному натиску.

Джейсон так резко отпустил ее, что она, пошатнувшись, неловко отступила назад. – Я чувствую, как отвратительно тебе мое прикосновение, - презрительно заметил он. – Должно быть, унизительно для дочери Сирила Прескотта, чтобы к ней прикасался сын бакалейщика. Ты должна была выйти замуж за бостонского аристократа, а вместо этого стала женой рабочего, грязного мазурика. Я купил тебя, заплатил за тебя такими новыми деньгами, что на них еще не просохли чернила. Я знаю, как твои друзья жалеют тебя. Видит Бог, у тебя есть причина себя жалеть.

Лицо Лауры побелело, пятна, оставленные его пальцами проступили на подбородке. Они уставились друг на друга в напряженном молчании. Когда стало ясно, что он не собирается больше ничего говорить, она развернулась и вылетела из комнаты, словно ее преследовал дьявол.

Джейсон опустил черноволосую голову и устало потер затылок. Его переполняла ненависть к себе. Он дал себе обещание никогда не делать ей больно, и снова нарушил эту клятву. Всю свою жизнь он провел, пытаясь перебороть свою наследственность и скрыть свои грубые корни. Он с головой погрузился в зарабатывание денег, потому что еще в юности понял, что быть богатым – это единственный способ возместить недостаток репутации и голубой крови.

За последние два месяца брака Лаура устроила его жизнь и обеспечила всеми удобствами с мастерством, которое он никогда не принимал как само собой разумеющееся. Она управлялась с домашними делами, развлекала его друзей и гостей и сопровождала его на светские вечера – все это она делала с легкостью. Вкус ее был безупречен, и он не сомневался в ее мнении, даже когда дело доходило до его одежды. Неуловимым образом она повлияла на его вкусы и пристрастия, и он ценил ее советы.

Джейсон знал, что другие мужчины завидуют ему из-за жены, и гордился ее достижениями. Лаура занималась благотворительностью и была членом Дамской Христианской Организации. Ее занятия в свободное время тоже были весьма солидными и респектабельными: посещение лекций, походы в театр, поддержка бостонских ремесел. Все соглашались, что она – спокойная, очаровательная женщина, образец самообладания. Джейсон ни на секунду не пожалел, что женился на ней. Но от этого ему не становилось легче выносить ее презрение к себе.