Маргарита Южина - Капкан на амура

– А можно отдельную духовочку купить, такие есть, я видела, – с радостью сообщила Наталья Марковна. – Только я не знаю, куда ее здесь можно поставить.

– Здесь некуда, – произнес Пашка. – Да мы тут жить не будем.

– А где? – вытаращилась Гелька.

– Я мечтаю свою свекровушку в мою однушку выселить, чтобы мы с Гошкой в их двушке жили. Правда, нормально было бы? – поделилась планами Маринка.

– Ты сначала свекровушку заимей, – насупилась Геля. – Еще большой вопрос – кто кого выселит! Твоя свекровушка, может, и сама с радостью переедет в твою новую однушку, чтобы только от тебя подальше находиться.

– Ты думаешь? – Маринка вдруг улыбнулась. – Как было бы здорово-о-о…

Вечер проходил непринужденно. И надо отдать должное – из-за Маринки. Как только разговор заходил в тупик, она выдавала какую-нибудь свою очередную мысль, и все принимались ей дружно доказывать, что мысль эта вообще полный бред! И какому идиоту она могла прийти в голову? Настя же ненавязчиво высказывала свою точку зрения, и присутствующие переходили к обсуждению других вопросов. Пашка сиял, Геля успокоилась, Наталья Марковна, кажется, по уши влюбилась в девушку сына, да и сама Настя уже расслабилась, но тут хозяйка дома вдруг подскочила.

– Девочки – мальчики! У меня же торт подошел! Черемуховый! Со сметанным кремом! Это сказка!

– Ага, а сама говорила, что плохо готовит. Можно представить, что это за торт, – пробубнила Маринка себе под нос.

Но Геля ее услышала:

– Торт – объедение, его готовят лишь в одной кулинарии, мама его специально заказывала.

– Правильно, – поддержала новую родню Настя. – Сейчас такие торты делают – сам в жизни не испечешь. Там же специалисты.

– А ты попробуй, – предложила Маринка и ехидно скривилась. – Или слабо? А сама говорила, что…

В дверях показалась Наталья с серебряным подносом в руках. На подносе красовался торт, покрытый белым сметанным кремом.

– Какая прелесть! – воскликнула Маринка, подскочила, захлопала в ладоши и своей головой подтолкнула руку Натальи.

Все великолепие тут же обрушилось на белый костюм Насти. На секунду повисла пауза, после которой Наталья Марковна звучно всхлипнула.

– Маринка! – взвилась Геля. – Какого черта тебе не сиделось?! Ты вообще зачем пришла?

– Ой, тише, – замахала руками Маринка. – Настенька, не злись на Наталью Марковну, свекрови всегда проверяют нас на каждом шагу.

– Да я и вовсе не злюсь, – растопырив руки, старательно улыбалась Настя.

Пашка схватил полотенце и принялся снимать торт обратно на поднос. Положение исправить было невозможно – огромная черная клякса испортила костюм навсегда.

– Ну вот, можно выбросить, – вздохнула Маринка. – Как жаль, да, Настя? Это единственная вещь, в которой ты нормально выглядишь.

– Плохо, что у тебя такой нет! – крикнула Геля. – Ты во всех выглядишь каракатицей!

– Нет, ну а чего? – таращилась Маринка. – Она нормально выглядит!

– Все! – не выдержал Павел. – Марина, я уже вижу, как ждет тебя Гоша.

– А давай-ка я к нему схожу, – мстительно поднялась Гелька. – Я ему сейчас такого наговорю про нашу Мариночку! Он…

– Нет! – вскочила та с испуганным видом. – Я все поняла! Все! Я иду домой! И… и не надо меня провожать! Мне только… мне только наверх подняться!

Геля все же вышла проводить подругу в подъезд.

– Ну ты и пакость! Так Насте костюм испортить! Это из-за того, что наш Пашка ее предпочел? А ты думала, он по тебе с ума сходить станет?

Маринка вздохнула.

– Да не ругайся ты, – примирительно произнесла она. – Зато у вас с Настей все хорошо сложилось. А то… ты же знаешь, про нее все говорят, что это темная лошадка. Пришла бы тут, как начала бы неизвестно что вытворять.

– Почему темная лошадка? – удивилась Геля. – Кто говорит?

– Да все, – пожала плечами Маринка. – Нет, может, она нормальная девчонка, но а вдруг?

– Ты вот что… белая кобылица, ты… давай топай к своему конюху! Во всяком случае, Настя сегодня вела себя прекрасно, чего о тебе не скажешь!

Когда Геля вернулась, Настя уже пыталась замыть следы от черемухового торта, а Наталья Марковна щебетала рядом:

– Настенька, а если вот этим порошочком? В рекламе утверждают, что он все пятна выводит.

– Да ничего страшного, ну что вы, – краснела та. – Мне бы только до дому дойти.

– Не переживай, – успокоила Геля. – Надевай мой свитер и джинсы, не пойдешь же ты домой с пятном во все пузо!

– А почему вы сразу домой? Может, посидите еще? – не хотела отпускать гостью Наталья Марковна. – У меня еще и конфеты, и вино хорошее.

Настю переодели в домашний Гелин халат, а чтобы гостье не было неловко, Гелька тоже переоделась. Да и Наталья не стала засиживаться в парадном одеянии. А вскоре – убрали все из гостиной в кухню, уселись там за чашечками чая, и вот уже тогда разговор пошел иной. Правда, Наталья не столько расспрашивала Настю про нее саму, сколько рассказывала про Павлика, когда тот еще был ребенком, а затем принялись обсуждать предстоящую свадьбу. И только поздним вечером мать с дочерью проводили сына и его девушку.

– Пашенька, ну куда вы сейчас пойдете? – волновалась мать. – Ну остались бы у нас, места всем хватит.

– Простите, но мне обязательно надо быть дома, – смущенно, но решительно произнесла Настя. – А Паша довезет меня и вернется.

– Настя, оставайтесь, – уговаривала Наталья.

– Спасибо, но мне надо, – гнула свое будущая невестка. – Мне у вас все очень понравилось. А торт… я его сама испеку и угощу вас. Постараюсь, чтобы вышло не хуже.

– У тебя получится, – чмокнул ее в висок Пашка, и у Натальи в груди защемило. Раньше сын ни с кем при ней не целовался. Даже шутя. Видимо, это действительно другие отношения.

В доме Гоши Маринка чувствовала себя почти хозяйкой. Гоша, правда, пока не сделал ей предложения, но она ожидала его со дня на день. Да и чего тянуть? Они уже поняли, что друг без друга им невозможно, и вполне готовы к совместному проживанию. Вернее, это поняли Маринка и Вера Геннадьевна, а Гошу особенно никто и не спрашивал – его согласие как бы подразумевалось само собой. Да он и не возражал. Несколько раз он провожал Маринку до дому и даже однажды они оставались наедине. Разумеется, в квартире Гоши. Этот день Маринка до сих пор не могла забыть. А случилось все просто и неожиданно.

Вечером Вере Геннадьевне позвонила домой близкая родственница и посетовала на то, что они давно не встречались.

– Вот и встретились бы, – улыбнулась Маринка, когда Вера Геннадьевна рассказала ей про звонок.

– Да как же нам встретиться? У нее взрослый сын, семья, куда мне к ним? Да и ко мне тоже нельзя – у нас ее и спать положить некуда. А ехать в такую даль на полчаса – себя не уважать. Обязательно нужно, чтобы было застолье, чтобы несколько часов сидеть, вспоминать прошлое…

– А вы на дачу съездите, – посоветовала Маринка. – У вас есть дача? Они сейчас у всех есть, а у вас?

– А у нас… да, у нас есть дача, – пробормотала Вера Геннадьевна. – Только мы там не были давно. Гоша, сколько мы там не были? С прошлого лета? Вот, Мариночка, мы там не были с прошлого лета.

– Вот и хорошо, самое время нагрянуть. Сам вас отвезет. Гоша, завтра ты отвезешь женщин на дачу. Звоните своей родственнице, обрадуйте ее. Скажите, что завтра у нее есть возможность отдохнуть от детей и городской суеты.

– Может, она не хочет, – неуверенно проговорила Вера Геннадьевна.

– Хочет! – убеждала Маринка будущую свекровь. – Вы даже сами не подозреваете, как ей хочется дать детям отдых!

– Но… тогда, может, мне не очень хочется…

– И вам хочется! Вы просто капризничаете. Звони, Гоша.

И тот позвонил. Родственница сначала сомневалась, однако в трубке было слышно, как настаивают ее дети, и она сдалась.

– Все! Собирайтесь. Завтра вы отъезжаете!

Утром Гоша и Маринка отвезли двух сестер на дачу и вернулись домой. И вот тогда-то все и случилось.

Тогда-то Маринка поняла, что Гоша ее любит, спит и видит ее своей женой и пора подавать заявление в ЗАГС. Быть просто какой-то там гражданской женой она не собиралась.

Сегодня она вошла к Гоше как к себе домой.

– Гоша, мамаша, привет! Я пришла! – с порога прокричала Маринка. – Что у нас новенького?

– Мариночка! – выбежала свекровушка в прихожую. – Давай скорее за стол, мы не садились, тебя ждали. Я все приготовила.

Маринка прошла в кухню и, завидев накрытый стол, всплеснула руками:

– Мамаша! Ну разве так можно? Вам же нельзя!

Та испуганно посмотрела на сына, на будущую невестку и осторожно спросила:

– А почему мне нельзя? Чего нельзя-то?

– Ну как же! Вам же нельзя так себя утруждать, вы же больны!

– Я? Гошенька, а чем я больна? Мариночка, что у меня болит?

Гоша лишь вертел головой – смотрел в рот то маме, то Мариночке. Зато Маринка никому в рот смотреть не собиралась.

– Мамаша, вы же сами говорили, что больны! Мы с Гошей замучились вас лечить.

– Ой, девочка моя, – вздохнула Вера Геннадьевна. – Как ты меня напугала, я думала, действительно что-то непоправимое… Я тогда просто простыла. Разве это болезнь?

– А что вы думаете? Знаете, какие могут возникнуть осложнения? Нет, я бы на вашем месте относилась к себе более серьезно. Гоша, ты проветривал у мамы помещение? Ей необходим свежий воздух.

– Я проветривал.

– Проветри еще, – вовсю распоряжалась Маринка. – И, мамаша, вы сидите с нами еще десять минут, а потом идете к себе.

– Но я чувствую себя превосходно! – возразила Вера Геннадьевна. – Я… Смотрите, Мариночка, я даже могу подпрыгнуть раз-два!

Она принялась прыгать по кухне, а Маринка лишь отвела взгляд.

– Она может подпрыгнуть! И это в то время, когда ее ровесники переплывают зимой Енисей!

Вера Геннадьевна собралась обидеться, но Маринка опять ее предупредила:

– Мамочка! Мы тоже пойдем с вами! К вам в комнату, чтобы вам не было скучно. Но только вы будете лежать, договорились?

Против такого дочернего внимания у Веры Геннадьевны не нашлось возражений. Она лишь с укоризной взглянула на сына и проронила:

– Гоша, ну я дождусь или нет, когда вы подадите заявление в ЗАГС? Эту девочку просто невозможно потерять, она послана мне судьбой!

– А мне? – пробубнил Гоша еле слышно.

Но Маринка услышала.

– И тебе, мой любимый, ты же знаешь, я теперь тебя никому не отдам.

Гоша не понимал: радоваться ему этому обстоятельству или рыдать.

Геля теперь работала сама, наступила ее рабочая неделя. Она радовалась – хоть какое-то разнообразие. А то уже сил нет смотреть на счастливые приготовления к Пашкиной свадьбе, невозможно было выслушивать радостное щебетание Маринки. А та забегала ежедневно. Поневоле возникал комплекс неполноценности. А на работе она была при деле, и на грустные мысли времени почти не оставалось. Со всеми покупателями Геля была доброжелательна, улыбчива, поэтому и к ней люди относились с таким же теплом.

Но, как позже выяснилось, не все.

– Здрассьте, – заявилась вдруг с самого утра раскрашенная девица. – Вот, забирайте! – Она швырнула на прилавок разодранную сумочку. – Говорили, что фирма натуральная, а она у меня развалилась через три дня. Дешевая подделка! Верните деньги. И побыстрее.

У Гели вытянулось лицо. Никогда прежде ее не обвиняли в подделке. Да у нее и сертификаты в порядке. Она рассмотрела сумку. Даже с первого взгляда было понятно, что сумка не сама расползлась, ей кто-то упрямо в этом помог. Даже следы остались. Возникло ощущение, будто в самом видном месте кожу изделия сначала надрезали ножом, а потом порвали руками.

– Как же она расползлась? – спросила Геля и вдруг сообразила: это была та самая девушка, с которой Валька приходил к ней в магазин. Он сам оплатил покупку. – Хорошо. – Вы сохранили чек?

– Делать мне больше нечего! – фыркнула девица. – Буду я с каждой помойки чеки хранить! А ты давай не выкаблучивайся, ты узнала свою сумку, вот и возвращай деньги! Или в суд хочешь?

Геля держалась из последних сил – ни один мускул на ее лице не дрогнул.

– Если у вас нет чека, – ровным бесстрастным голосом проговорила она, – то можете привести свидетеля, видевшего, как вы покупали именно эту сумку и именно в нашем отделе.

Девица изменилась в лице.

– Ты что? – прошипела она. – Да я тебя… Вот правильно мне Валенька говорил, не ходи ты по этим помойкам, там и вещи дрянь, и продавцы дебилки! Он тебя вообще за чмо считал. А ты теперь на мне отыграться решила?

– То есть, – с той же равнодушно-официальной улыбкой продолжила Геля, – свидетеля у вас тоже нет. Тогда, как вы и хотели, подавайте в суд. С нашей стороны тоже будет встречный иск.

– Ну подожди! – пригрозила девица и вдруг воскликнула: – А! Значит, свидетель, да? Так я Валеньку и притащу! Он с удовольствием засадит одну хапугу за решетку, чтобы другим неповадно было! Чао, убогая! – И девица выбежала из магазина, не забыв прихватить порванную сумочку.