Ольга Егорова
Капля света
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Чай со вкусом апельсина
Из дневника Валерии
Моя жизнь иногда кажется мне сплошным темным туннелем. Избитое сравнение — ведь почти все люди, у которых жизнь безрадостная и беспросветная, сравнивают ее с длинным темным туннелем. И все же это именно так. Я ощущаю почти физически стены, вплотную сомкнувшиеся вокруг меня, не дающие сделать ни шага в сторону. Липкие, склизкие и влажные стены, не хочется к ним прикасаться, не хочется вдыхать воздух, который они источают. Иногда по ночам я просыпаюсь, задыхаясь от этого смрада. Просыпаюсь и вижу — темнота, мрак, ничто — моя жизнь Вот она, здесь. Приходится идти вперед, надеясь на то, что где-то за поворотом меня подстерегает пропасть. Бездна. Шаг в темноте — полет — и больше уже ничего не будет. Кончится наконец этот длинный темный туннель. Господи, зачем ты заставляешь меня жить вечно?
Меня — одну на всей земле, жить, переживая бесконечные смерти близких и любимых людей, идти потому туннелю месяцы, годы, столетия? Разве я заслужила это — вечную жизнь?
Возможно, кто-то посчитает, что мне всего лишь двадцать с небольшим. Заглянув в мой паспорт. Или определит это по каким-то другим незначительным параметрам внешности. Но я-то знаю… И все-таки что же это случилось со мной сегодня?
На самом деле это была странная встреча. Я покупала помидоры на рынке — — может ли в жизни быть что-либо более банальное? Я покупала помидоры, а она стояла рядом и покупала морковь. Сначала я услышала ее смех.
Я подумала, что такого не может быть. Что человек, живущий, как и я, на этой земле, просто не может так смеяться, если он не ребенок. Я посмотрела на нее, почти в полной уверенности — она сейчас исчезнет. Растворится в моем взгляде, потому что таких, как она, не бывает. Светлые длинные волосы — белый пух на тонком стебле одуванчика, смех на лице, голубые глаза, тонкая золотая цепочка на шее. С виду — примерно моего возраста, если бы не сотни лет, о которых только я одна знаю. Потом я услышала: «Возьмите помидоры, девушка». Какие-то помидоры, я вообще понятия не имела, о чем со мной разговаривают. Взяла помидоры, отдала деньги. Это уже потом, вернувшись домой я обнаружила, что забыла сдачу. А в тот момент я думала только о ней. Она стояла у меня перед глазами — живая картинка, воплощение счастья. Счастье во всем — в ее взгляде, в ее волосах, как магнит, притягивающих к себе солнечные лучи. Она сама, света казалось, была источником солнечного света и посылала его — на небо, блеклому солнцу, которое потухло бы на третий день творения без этого источника.
Вот бы, подумала я, хоть каплю — мне.
Хоть каплю этого света, и почему же в жизни все так несправедливо устроено, и еще о чем-то подумала, не помню сейчас — мысли путались в голове, а она уже расплатилась за свою морковь, повернулась и пошла куда-то, удаляясь от меня с каждым шагом. Хоть каплю, подумала я, бросилась за ней, зрелище не для слабонервных. Она, наверное, решила, что у меня неправильная ориентация, когда я начала так бесцеремонно… Ошиблась — нет у меня никакой ориентации, ни правильной, ни неправильной, вообще никакой, у меня другая проблема — вечная жизнь. Я подскочила, схватила ее за плечо, снова подумала — хоть каплю! — и спросила, голоса своего не узнавая:
— Девушка, как вас зовут?
Она смотрела сначала немного растерянно, даже, кажется, испугалась меня, а потом все-таки ответила, смущенно улыбнувшись:
— Света.
И я отпустила ее. Я почувствовала, что мне больше ничего не надо. Я шла по улице, не замечая проходящих мимо людей, которые время от времени толкали меня то плечом, то локтем, и твердила про себя: «Света. Света, Света». Стараясь не забыть. Как будто можно забыть — такое.
А в глубине души разрасталось и крепло чувство; мы еще когда-нибудь встретимся…
— Что-то, Серега, барахлит твоя программка. Даром что «Сокол» называется — висит, как мышь летучая…
Сергей поднял глаза от компьютера.
— Вы, Альберт Петрович, извините меня, конечно только ведь много раз я вам уже говорил: вы слишком многого хотите.
— От тебя?
— Не от меня. От компьютеров. То, что вы задумали, превосходно. Только для воплощения в жизнь этой программы хотя бы самая скромная «четверка» нужна. На базе Интел с памятью не ниже двух с половиной. И уж никак не пентиум второй девяностого года выпуска.
— А это ты напрасно. Я узнавал, консультировался Машина здесь ни при чем. Нормальная машина. Сергей устало вздохнул.
— Альберт Петрович, послушайте. Не знаю, у кого вы там консультировались, только мне никакие консультации не требуются. Пока вы компьютер не поменяете, она так и будет висеть. А если не хотите, чтоб висела — значит, ее снова кромсать придется. Хотите, я прямо сейчас вам ее порежу. Процентов пятьдесят оставлю…
— Не надо. Программа хорошая. Только ты сделай так, чтобы она не висела…
«Бывают же на свете такие тупые начальники» — раздраженно подумал Сергей и сразу же прочитал ответ на свою мысль во взгляде Альберта: бывают же на свете такие тупые подчиненные…
Рабочий день закончился уже пятнадцать минут назад. Окончательно испортив Сергею Настроение, начальник его накинул куртку и попрощался. В кабинете остались Сергей и Оксана, которая в конторе выполняла обязанности менеджера. Причем менеджера многопрофильного, иначе говоря, в каждой бочке затычкой работала эта бедная Оксана, что для Альберта Петровича было весьма выгодно. Оксана, впрочем, тоже уже собиралась домой.
— Закроешь, Сережа?
— Закрою, — кивнул он не глядя.
— Да ладно тебе, не расстраивайся. Альберт ничего, добрый мужик.
— Доброта еще никогда не служила оправданием глупости. И жадности тоже.
— Да брось. Неплохо ведь он нам платит.
— Достал он меня уже. Было бы куда — ушел бы.
— В том-то и дело, что некуда. Да ладно, не нервничай. Все у нас с тобой еще впереди…
— Надеюсь, что не позади.
— Закроешь?
— Закрою, я же сказал.
Еще минут пятнадцать Сергей пытался сосредоточиться на виртуальных шашках. Но невидимый его соперник, видимо, в данный момент пребывал в гораздо лучшем расположении духа. Он уж точно с Альбертом был незнаком. Почувствовав, что партия проиграна, Сергей отключил шашки. Выключил компьютер, закрыл дверь и вышел на улицу.
Вечерний сумрак был каким-то тягучим и плотным, как водянистая каша, выплеснувшаяся на город. Сергей еще не забыл эту армейскую кашу, хоть и прошло уже пять с лишним лет с тех пор, как он питался ею в последний раз. Он шел по улице домой, с работы, как обычно, всё — как вчера и завтра, как всегда. Впрочем, не совсем как всегда — с той лишь разницей, что завтра суббота и на работу идти не надо. Оптимизма от этого не прибавилось — никаких планов на выходные не было, а это почти стопроцентная гарантия, что всю субботу и все воскресенье он будет думать только об одном: как же осточертела ему эта работа. Будет ждать понедельника, снова уставившись на монитор домашнего компьютера. Шашки, шахматы, нарды. Хорошо, что есть Интернет на свете. Без него — хоть в петлю…
Или, пожалуй, на дачу с родителями. Собирать последний урожай. «Ты ведь мужчина…» — Он даже услышал голос матери. Непонятно, с чего члены семьи его решили, что жизненное предназначение мужчины — собирать урожай на дачных грядках и что святое предназначение этого урожая — непременно быть собранным руками мужчины. Бред какой-то — кстати, его отец тоже не женщина…
Домой идти не хотелось. Хотелось чего-то другого. Простого и понятного, как жизнь. Банального, как глоток воды из-под крана. Чтобы забыть про Альберта. Про его тупость и жадность…
Он шел по улице, полностью поглощенный своими невеселыми мыслями, почти не замечая никого вокруг. Чуть не сбил с ног девушку, которая шла впереди него и внезапно остановилась как вкопанная.
«Черт», — подумал он раздраженно и обернулся. Стройная фигура, в меру обтянутая трикотажем, копна густых и светлых, как лен, волос. Девушка, кажется, что надо — так может быть, ему именно этого и надо? Сейчас, в этот тоскливый, серый вечер, неплохо было бы расслабиться… Такие красивые у нее волосы, и фигура прекрасная, и даже настроение у Сергея на короткий миг стало лучше.
Всего лишь на короткий миг. Она обернулась, он увидел ее глаза и сразу понял — нужно идти дальше, не останавливаясь. Не будет никакого флирта, не будет прозрачных намеков, уютного вечера в уютном кафе и скрипа тахты на съемной квартире у приятеля. Нужно идти дальше не останавливаясь, снова подумал он, но почему-то продолжал стоять на месте, не двигаясь. «Пожалеешь, — шепнул голос рассудка, — ох, как пожалеешь». Он и сам знал, чувствовал, что пожалеет. Что ни к чему ему все это — вселенская скорбь, сконцентрированная тысячекратно во взгляде голубых глаз незнакомой, чужой девушки. Пока еще незнакомой, пока еще чужой, пока еще можно все исправить, только не нужно стоять как столб и смотреть на ее туфлю. На туфлю, которую она почему-то держит в руке. Это совсем не то, что нужно ему сейчас. Совсем не те глаза, не тот взгляд. И это не Кнопка, тоскливо заныло сердце, и он снова подумал о том, что ничего уже не исправишь. Была бы Кнопка — было бы проще, не было бы никаких проблем, только Кнопки нет, вообще уже не существует в природе…
Шум поезда привычно звучал далеким эхом. Еще тысячи ничем не связанных мыслей пронеслись в голове прежде, чем он услышал ее голос:
— У меня сломался каблук.
Так вот в чем дело… Оказывается, существуют еще на свете простые вещи, которые все объясняют. Вот почему она держит туфлю в руках. Только ему уж точно нет до этого никакого дела. У него — семья, огород, урожай…
— Я вам очень сочувствую, — услышал он свой голос и почувствовал, что ноги наконец оторвались от земли. Сделал шаг, другой, оставляя позади — волосы, белые, как лен, что-то недосказанное во взгляде голубых глаз — все то, что было совершенно ни к чему. Совсем не то, совсем не нужно.
— Подождите.
Голос из-за спины заставил его обернуться. Сердце сжалось в тоскливом предчувствии. У него что, на лбу написано — экстренная психологическая помощь? Или она вообразила, что только у нее одной на душе может быть хреново?
— Ну что еще, — хмуро бросил он, стоя вполоборота.
— Говорю же вам, у меня каблук сломался.
Она свои глаза, интересно, хоть раз в зеркале видела? Если бы видела, догадалась бы, наверное, что эта святая простота никак со всем остальным не вяжется. С глазами по крайней мере. Снова, как всегда, вспомнилась Кнопка — как с ней было просто, никаких тебе недосказанных фраз и полунамеков.
— Девушка, я вам очень сочувствую. Но помочь, к сожалению, ничем не могу. Обратитесь в мастерскую.
«Нахамил? — подумал Сергей, прислушиваясь к собственным ощущениям. — Нахамил, кажется. Сразу заметно: — сдвинула брови, заморгала ресницами. Ресницами, мягко сказано — ресницащами, вот так будет точнее. Интересно, она их специальными удобрениями подкармливала, как помидоры на грядке, чтобы они такие длинные вымахали, или это от рождения? Ох уж эти грядки помидорные…» Только не на того напала — прошли уже те золотые деньки, когда он западал на женские ресницы. И не нужны ему эти отношения серьезные, которые она своим взглядом пытается ему навязать. Стоит, держит в руке туфлю и источает флюиды: я е такая, как все! Во мне скрыта тайна, загадка, ты будешь любить меня, ты захочешь остаться со мной — навсегда… Нет, не на того напала. Не будет он вешать на себя ее проблемы, и сломанный каблук в том числе. Свобода дороже, чем сто тысяч пар женских глаз. Пусть острижет свои ресницы.
— Послушайте, подождите, — произнесла она почти умоляюще. — Он совсем сломался, вот, видите?
Она продемонстрировала: каблук в одной руке, туфля — в другой. Ничего более убедительного в жизни видеть не приходилось.
— Вижу, — констатировал он со вздохом.
— Может быть, поможете мне дойти хотя бы до остановки?
— Помогу, — ответил он без эмоций и протянул руку.
Подумал: черт с тобой, доведу тебя до остановки, посажу в такси, даже расплачусь за это такси, лишь бы поскорее ты исчезла из поля зрения. Ушла из моей жизни — только кто сказал, что она успела уже в нее войти? Глупость какая, он даже имени ее не знает.
— Вас как зовут? — спросил кто-то вместо него. Он-то уж точно не мог этого спросить, ему это совсем ни к чему было, неинтересно. И непонятно вообще, откуда взялся этот голос, кому он принадлежал, потому что, кроме них двоих, поблизости никого не было.
— Света, — ответила она. — А вас?
— Сергей.
Он согнул руку в локте, представив себя со стороны и мысленно усмехнувшись — в самом деле, видел бы его сейчас кто-нибудь из приятелей! Этакий импозантный кавалер, степенно ведущий по улице прихрамывающую даму. Никаких тебе иллюзий — эта девица не из тех, которые запросто согласятся пойти «посмотреть какой-нибудь фильм» на съемную квартиру к приятелю. Не из тех и не из этих… Видно по глазам. Только что же это может быть такое, что так сильно зацепило его в этом взгляде голубых глаз, обрамленных длинными ресницами?
"Капля света" отзывы
Отзывы читателей о книге "Капля света". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Капля света" друзьям в соцсетях.