Барбара Картленд - Карма любви

Полковник ласково улыбнулся Ориссе и скрылся за дверью.

Орисса протянула было руку, словно пытаясь остановить его. Она даже шагнула вслед за дядей, но потом покорилась неизбежному, поняв, что вынуждена будет остаться наедине с майором Мередитом.

Собравшись с силами, прекрасно сознавая, как странно она выглядит, Орисса гордо вздернула подбородок и сказала тоном, по ее мнению, самым обыденным:

— Я бы хотела переодеться. Не могли бы вы приказать кому-нибудь проводить меня в мою комнату?

— Да, конечно, — ответил он, — но, простите, я, право же, ошеломлен, и не только вашим появлением здесь, в форте, где, как вы скоро обнаружите, вы являетесь единственным женским разрушительным началом, но также и тем, кто вы на самом деле.

— Я слишком устала, чтобы вдаваться в объяснения, — уклончиво проговорила Орисса.

— Вы мне даже не скажете, что случилось с тем негостеприимным мужем, который вроде бы ждал вас в Бомбее?

С легкой улыбкой на устах Орисса ответила:

— Он по крайней мере был мне защитой от назойливых джентльменов.

— Я вижу, леди Орисса, — сухо проговорил майор Мередит, — что вы чрезвычайно коварная и опытная лгунья!

Орисса очаровательно улыбнулась, прежде чем отпарировать:

— Вы мне льстите, майор Мередит. Впрочем, из ваших слов следует, что меня могла бы ждать неплохая карьера на сцене.

Сказав это, она тут же направилась к выходу, и поскольку ему ничего другого не оставалось, майор прошел вперед и распахнул перед ней дверь.

Он окликнул одного из находящихся в холле слуг и отдал необходимые распоряжения, чтобы Ориссу проводили в верхние покои.

Она поднималась по лестнице, не оглядываясь, прекрасно зная, что майор Мередит смотрит ей вслед.

Втайне она надеялась, что он сумеет оценить, каким изящным было ее сари. Наконец-то она удивила его! Наконец-то она поставила его в неловкое положение!

Теперь ему придется понять, что все его подозрения относительно нее были абсолютно безосновательны, и согласиться, что вел он себя самым предосудительнейшим образом.

— Какой великолепный урок для него! — прошептала Орисса.

И все же она вынуждена была признаться себе, что в глубине души рада его видеть.

В спальне слуга-индиец распаковал ковровый мешок Ориссы.

Она подошла к окну, но вид из него был прескверный, так как дом окружали не только двадцатипятифутовые стены, но еще и огромные деревья с густой, сочной зеленью.

— Желает ли мэм-саиб принять ванну? — осведомился слуга.

— Да, пожалуйста, — ответила Орисса.

Она с удовольствием подумала, как чудесно будет почувствовать себя действительно чистой после такого близкого знакомства с дорожной пылью.

Но раздеться она смогла лишь тогда, когда слуги натаскали большими чанами горячей и холодной воды во вместительную походную ванну. Ванна стояла в маленькой комнатке, прилегающей к ее спальне. Орисса знала, что такие жестяные ванны офицеры часто используют в Индии.

На то, чтобы приготовить ванну, много времени не потребовалось, а Орисса, сидя в комнате и стараясь ни о чем не думать, не могла отделаться от мыслей о майоре Мередите и о том, каким потрясением для нее было встретить его здесь, ведь она меньше всего ожидала этого.

Удивительно, как ему удалось добраться до форта раньше ее.

Наверное, он уехал на том самом скоростном поезде, утреннем, из Бомбея в Дели, а там пересел на Пешаварский экспресс.

Но даже оказавшись в Пешаваре раньше ее, как он мог проскользнуть в форт, если, как говорит ее дядя, они сейчас на осадном положении и все ожидали, что ее и старшего сержанта пристрелят, прежде чем они окажутся в безопасном укрытии?

Все это казалось Ориссе странным и непонятным — она надеялась, что, может быть, ее дядя позднее даст необходимые разъяснения.

А пока слуга сообщил ей, что ванна готова, так что, сбросив свое сари, девушка погрузилась в теплую ванну в восторге от того, что может смыть не только следы долгой дороги, но и хну с рук и ног.

Однако стереть хну с ногтей оказалось не так-то легко, и она решила утром поинтересоваться у прислуги, нет ли какого-нибудь средства, используемого здешними женщинами, которое помогло бы ей полностью отчистить ногти.

Закончив принимать ванну, она налила в таз чистой воды и прополоскала волосы.

Ее потрясло ужасное количество грязи, скопившейся в волосах, но теперь, чистые, хоть и влажные, они вновь поблескивали синими искорками, а не висели грязно-серыми прядями, в которые их превратила дорожная пыль.

Она прошла в спальню, надела муслиновый пеньюар и села перед туалетным столиком, чтобы досушить волосы и затем расчесать их.

Она смотрелась в зеркало, гадая, не была ли она привлекательнее, когда глаза ее были обведены кхолем, как вдруг вечерний покой внезапно разорвала перестрелка, потом один за другим прогремели два оглушительных взрыва.

Орисса испуганно замерла, не в силах пошевелиться. Но тут в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошел ее дядя.

— Что это было? Что происходит? — воскликнула Орисса.

— Я знал, что ты испугаешься, — ответил он, — потому и поспешил прийти. Не волнуйся, такая пальба вспыхивает каждый вечер, как только загораются звезды.

— Нас атакуют туземцы? — спросила Орисса.

— Нет, они лишь напоминают нам, что они здесь! — процедил он. — Но штурмовать форт они еще ни разу не пытались.

Дальнейшие объяснения пришлось на время прекратить, потому что слова тонули в шуме пушечной пальбы. Полковник Гобарт молча ждал, пока канонада не прекратится.

— Объясните… пожалуйста, объясните, что происходит? — попросила Орисса.

Она больше не боялась; ее голос прозвучал достаточно твердо, и ей показалось, что дядя взглянул на нее с одобрением.

— На борту корабля были разговоры… я слышала… что ожидаются беспорядки, — продолжала она.

— Да, мы их ждали, и мы их получили! — мрачно проговорил полковник Гобарт.

— От кого? — спросила Орисса, заранее предвидя ответ.

— От русских, конечно, — проворчал полков»-ник. — Они, как ты знаешь, немало постарались за прошедшие годы — завоевали и Бухару, и Хиву, и Коканд. Теперь они сеют смуту среди афганских племен.

— Но зачем? — удивилась Орисса.

— Потому что они намерены угрожать Британии через «черный ход» — ее индийскую колонию, — объяснил полковник Гобарт. — Недавно издан приказ, что каждый, кого можно освободить от службы в других частях Индии, должен находиться здесь.

— Старший сержант говорил мне, что этот форт обычно не используется.

— Малый гарнизон здесь имелся постоянно, — ответил полковник Гобарт, — но это было лишь символическое присутствие. В основном о нашей силе можно судить по таким крупным фортам, как Куелта.

— А кто стреляет в нас сейчас? — поинтересовалась Орисса.

— Племена, которых подстрекают русские эмиссары, просочившиеся через границу. Они изо всех сил стараются, как считает Мередит, развязать газават.

— Нечто подобное тому, что происходит в Судане? — спросила Орисса.

— Именно так! — согласился полковник Гобарт. — И на данный момент обстановка для британских вооруженных сил, а особенно для нас, сложилась не самым удачным образом.

Задумчиво помолчав, он добавил:

— Как ты, вероятно, знаешь, наша конфронтация с Россией известна как «Большая игра», но сейчас лично для нас это не просто игра, а нечто посерьезнее.

— Так мы по-настоящему в осаде? — прошептала Орисса.

— Как я понял, — неторопливо продолжил полковник Гобарт, — вокруг нас в горах разбили лагеря тысячи бунтовщиков, тогда как мои вооруженные силы, моя армия здесь, в Шубе, состоящаяt из англичан и туземцев, не превышает восьмисот человек.

Яростный шквал огня оглушил их, сотрясая, стены комнаты.

Орисса в ужасе молчала, а когда выстрелы стали пореже, чуть слышно вымолвила:

— Они… убили… кого-нибудь… из наших солдат?

— Больше всего пострадали штатские, живущие в форте, среди них действительно много убитых, — вздохнул полковник Гобарт. — Вчера были ранены шестеро моих солдат, двое смертельно. Мы же можем только надеяться, что нанесли врагу хотя бы минимальный урон.

С этими словами он приблизился к ней и, положа руку на ее плечо, сказал:

— Я хочу, чтобы ты знала правду, Орисса, но у меня нет желания пугать тебя. То, что ты явилась сюда именно сейчас, безусловно, создало для меня проблему, но давай порадуемся тому, что мы вместе. Пока это все, что я могу тебе сказать о нашей ситуации; возможно, завтра или послезавтра я буду знать больше.

— Каким чудом вы будете знать больше тогда, чем сейчас? — с любопытством спросила Орисса.

Но ее дядя уже подходил к двери и, видимо, не расслышал вопроса.

— Ужин будет подан через десять минут, — уходя, напомнил он.

Орисса быстро закончила туалет, надев единственное вечернее платье, взятое с собой, которое слуги успели тщательно выгладить, пока она принимала ванну.

Когда она была совсем готова, она посмотрела на себя в зеркало и подумала, что, если бы кто-нибудь взглянул на нее сейчас, этот любопытный ни за что бы не догадался, что еще несколько часов назад она была участницей такого приключения, от которого любая, хорошо воспитанная леди пришла бы в ужас.

И только когда она совсем уж было собралась спуститься вниз по лестнице, она вдруг осознала, что одета в то же самое платье, которое было на ней в ту ночь на корабле, когда майор Мередит поцеловал ее.

Она уповала лишь на то, что майор не сочтет это совпадение как знак того, что она простила ему его вольности.

Потом ее бросило в краску от одной только мысли, что он может принять это за поощрение и повторить былую наглость.

Но легкомысленно пожав плечами, она убедила себя, что не важно, что он подумает сегодня, другого подходящего туалета у нее все равно не было, и так как ежевечерне она будет появляться в одном и том же платье, он скоро поймет, как ограничен ее гардероб.

Полковник Гобарт ждал ее в гостиной, убранство которой было выдержано в строго английском стиле — повсюду были расставлены удобные диваны и чайные столики, украшенные вазами с цветами.

На полковнике была парадная форма королевских Чилтернов — короткий красно-синий китель с лацканами, форма придавала ему и другим офицерам, ожидавшим появления Ориссы, особенно подтянутый вид.

Там были незнакомый майор, капитан и два лейтенанта — все те, кто обычно обедал с полковником. Орисса очень скоро поняла, что в их глазах она выглядит героиней.

— С вашей стороны это было беспримерное проявление храбрости! — воскликнул майор.

И нельзя было ошибиться в выражении восхищения на лицах младших офицеров.

— Пожалуйста, расскажите нам все с самого начала, — попросил капитан. — Кому пришло в голову, вам или старшему сержанту, чтобы вы ехали с ним в повозке, переодевшись индуской?

Ужин в столовой проходил весьма церемонно, но был великолепен. Орисса искренне наслаждалась традиционной английской кухней; впрочем, она с не меньшей охотой отдала бы должное обжигающе пряному тушеному мясу, которым она лакомилась в дороге.

— Жаль, что мы не можем предложить вам свежей оленины, — сказал майор — он все время старался привлечь к себе внимание девушки. — К сожалению, об охоте пришлось забыть с тех пор, как мы сидим здесь.

Желая обратить свои слова в шутку, он рассмеялся и стал перечислять Ориссе все разновидности дичи, водящейся в горах.

Ориссу занимала его болтовня, но в то же время она ловила себя на мысли, что в течение всего ужина то и дело задается вопросом, где может быть майор Мередит и почему его нет за столом.

Возможно, он предпочитает ужинать в офицерской столовой?

Однако зная, как мал гарнизон, она понимала, что за этим столом находится весь офицерский состав форта.

Ответ на свой вопрос она получила позднее. Один из младших офицеров обратился к ее дяде:

— Есть ли какие-нибудь известия, сэр, относительно того, как выросло число наших врагов?

— Боюсь, никаких, — ответил полковник.

— Что ж, надеюсь, майор Мередит сможет уточнить это, — беспечно проговорил лейтенант.

И вдруг поперхнулся, перехватив взгляд полковника, брошенный им исподлобья. Юноша понял, что допустил досадный промах. Краска смущения бросилась ему в лицо, и он надолго умолк.

Остальные же, напротив, заговорили, чуть ли не перебивая друг друга, словно пытаясь загладить оплошность товарища. Орисса решила, что замечание лейтенант получил за болтливость при слугах, снующих в столовой.

Но какова бы ни была причина, очевидно одно: имя майора Мередита являлось на сегодня табу, и до конца обеда его ни разу больше не произносили.

Ожесточенная перестрелка продолжалась почти час, но тишина после нее показалась Ориссе даже более зловещей, чем самая оглушительная канонада.

После ужина все перешли в гостиную, потому что, как сказал полковник, исключительное обстоятельство пребывания Ориссы с ними было достаточным оправданием не пренебрегать ею, пока они пьют портвейн.