— Это действительно так много значит для вас? — удивился Чарльз.

— Это мой единственный дом, — ответила Орисса. — Там я была счастлива… невероятно счастлива, пока не умерла мама.

— В таком случае мы непременно и любым способом должны доставить вас к дяде Генри. Дайте подумать… когда я уехал, он остался в Дели. Полк пробудет там еще по меньшей мере месяц-другой.

Глаза Ориссы сияли.

— Но ведь мне понадобится написать ему, и пройдет какое-то время, пока я получу ответ. Как же быть?

Чарльз задумчиво молчал, и Орисса поняла, что он ищет выход. Наконец он воскликнул:

— Я придумал!

— О, Чарльз!

— Честно говоря, я думал о плате за ваш проезд. К несчастью, сейчас я совсем без денег.

— Понимаю… милые леди… дорогое удовольствие, — поддразнила Орисса.

— Совершенно верно, — признался Чарльз. — Так что… Откровенно говоря, конечно, можно занять где-нибудь нужную сумму, но, признаться, это было бы для меня очень затруднительно. Может быть, вы согласитесь на нечто другое?

— На что именно? — спросила Орисса.

— Сегодня утром, когда я получал в канцелярии штаба распоряжения на завтра, вошел генерал сэр Артур Кричли. Он командующий группой войск в Бомбее.

Не произнося ни слова, Орисса напряженно вглядывалась в лицо своего брата.

— Генерал обратился к адъютанту, — продолжал Чарльз, — и спросил, известен ли ему список пассажиров на «Дорунде».

«Нет, сэр», — ответил адъютант.

«Мне нужно найти достойную доверия леди, — продолжал генерал, — которая бы согласилась присматривать за моим маленьким внуком во время путешествия. Предполагалось, что с нами поедет кузина, но с ней произошло несчастье, и ей пришлось отложить поездку, причем в самый последний момент».

«Очень жаль слышать это, сэр», — заметил адъютант.

«Крайне досадная неприятность, — говорил генерал. — Я не могу требовать от жены, чтобы она занималась пятилетним ребенком в течение всего путешествия. Для нее это было бы слишком утомительно».

«Безусловно, сэр».

«И нет никакого смысла нанимать няню здесь, когда в Бомбее, в доме моей дочери, уже есть няня».

«Вы совершенно правы, сэр, я понимаю», — -согласился адъютант.

«Может быть, вы сходите в контору судоходной компании и узнаете для меня, найдется ли среди пассажиров леди, которая согласилась бы присмотреть за ребенком в обмен на ее проезд в Индию первым классом, — сказал генерал. — Я готов оплатить билет, но, разумеется, в один конец!»

«Я понимаю, сэр», — ответил адъютант.

Когда Чарльз замолчал, Орисса взглянула на него и с надеждой воскликнула:

— Вы полагаете, я могу поехать? А если они уже кого-нибудь нашли?

— Они не нашли, — ответил Чарльз.

— Почему вы так уверены в этом? — спросила Орисса.

Ее брат загадочно усмехнулся:

— Адъютант поручил мне найти Хью, младшего лейтенанта, и послать его в судоходную контору. Но я забыл об этом, поскольку очень спешил!

— О, Чарльз! — воскликнула Орисса. — Вы верны себе!

— По-моему, это судьба! — убежденно проговорил Чарльз.

— Похоже на то, — согласилась Орисса — А как вы собираетесь представить меня?

Немного помолчав, Чарльз сказал:

— Вот что нужно учесть. Я знаю леди Кричли, она ни за что не примет в компаньонки юную незамужнюю девушку. Она даже в Бомбее всегда решительно возражала против таких кандидатур. Она убеждена, что вокруг юных леди непременно начнут увиваться холостые офицеры, и раз девушка собралась ехать в Индию, то разумеется, чтобы выйти замуж. Относительно таких искательниц приключений она отзывается весьма пренебрежительно.

Орисса встревожилась.

— Тогда она меня и видеть не захочет.

— Не захочет — если она заподозрит, что вы не замужем!

Орисса стрельнула в него озорным взглядом.

— Вы хотите сказать, что мне надо притвориться замужней? — спросила она.

— Почему бы и нет? — заметил ее брат. — В конце концов, если окружающие узнают, кто вы, неизбежно возникнет масса вопросов. Им будет странно не видеть возле вас компаньонки. И придется объяснять, почему вы плывете в Индию одна. Но если вы представитесь как миссис такая-то, — улыбнулся он, — и будете в пути заботиться о ребенке, кому придет в голову о чем-то спрашивать?

— Никому, право же, никому! — радостно воскликнула Орисса. — О, Чарльз, какой же вы умный!

— Я всегда знал это, — скромно потупившись, заметил брат. — Говоря по чести, я абсолютно уверен, что мой уровень интеллекта не ниже, если не выше, чем у других.

— Я убеждена, что гораздо выше, — сказала Орисса. — Итак, что я должна делать?

— Прежде всего нам следует выбрать вам подходящее имя и найти обручальное кольцо.

— Мамино кольцо подойдет. А мой муж?

— Скажем, он из Ост-Индской компании, — предложил ее брат. — Не правда ли, это дает нам широкий простор для выбора, а имя можно назвать любое. Какой-нибудь обыкновенный Смит или Браун.

— Нет, нет! — запротестовала Орисса. — Какая тоска! И слышать не хочу ни о чем подобном!

— Ладно, все, что угодно, кроме Фейн, — уступил Чарльз.

— Тогда… Лейн — миссис Лейн, — решила Орисса. — Лучше подобрать имя, как можно больше похожее на мое, а миссис Лейн, жена джентльмена из Ост-Индской компании, звучит в высшей степени респектабельно.

— С чего я начну завтрашнее утро, — сказал Чарльз, — так это первым делом скажу адъютанту, что нашел для леди Кричли как раз ту, кого ей нужно. Корабль отправляется послезавтра, так что вам легко будет избежать встречи с ними здесь. Вы будете ждать их на борту.

— Послезавтра — так скоро! — испуганно воскликнула Орисса, но ее глаза радостно сияли.

— Я куплю вам билет на поезд в Тилбери, — продолжал Чарльз, — и все, что вам нужно сделать, это добраться туда. Адъютант передаст на корабль, что вы — одна из пассажирок, а генерал, конечно же, устроит каюту и все остальное.

— О, Чарльз, все складывается слишком чудесно, чтобы быть правдой! — воскликнула Орисса.

— Вот и разрешились все ваши проблемы, — довольно улыбнулся ее брат.

— Не хочу огорчать вас, — тихо проговорила Орисса, — право же, очень не хочу, но мне нужны деньги, хоть какая-то сумма. Мне придется платить за проезд от Бомбея до Дели. Сомневаюсь, что генерал оплатит мне это.

— Можете не сомневаться — генерал не расщедрится ни на одно лишнее пенни! — ответил Чарльз. — Я дам вам, сколько смогу. Но, как я уже говорил, сейчас я на мели.

— Мне очень не хочется быть вам в тягость, — чуть слышно прошептала Орисса.

— Сказать по правде, — пробормотал Чарльз, — я чувствую, что виноват. Мне следовало раньше позаботиться о вас. Я подозревал, что дома дела плохи, но не настолько же!

— Не имеет значения. Сейчас ничто уже не имеет значения, — улыбнулась Орисса. — Я могу уехать отсюда, быть с дядей Генри, да еще и жить в Индии!

Свет камина озарил ее лицо, и Чарльз подумал, что она вряд ли надолго задержится в доме своего дяди. Впервые после двухлетнего перерыва увидев сестру, он был поражен тем, как она переменилась.

Из тощей, неуклюжей девочки она превратилась в необыкновенно красивую девушку.

Она совершенно не похожа, думал он, ни на кого из тех, кого он встречал прежде. И действительно, было что-то восточное в черноте ее волос, в загадочности огромных глаз.

— Знаете, Орисса, — мечтательно сказал он, следуя за ходом своих мыслей, — вас с полным правом можно было бы назвать принцессой Раджастана.

— Лучшего комплимента вы не могли бы мне и придумать, — поблагодарила Орисса. — В мечтах я принадлежу Индии. Я никогда не могла заставить себя стать частью того холода и той нищеты, которую увидела здесь.

Чуть помолчав, она добавила:

— Англия не стала мне домом. Дом был там, с мамой.

— И когда вы заговорили о возвращении домой, вы имели в виду Индию?

— Вернувшись в Индию, я снова окажусь дома.

— Ну, поскольку вы счастливы, — с нежностью улыбнулся Чарльз, — я с чистой совестью могу отправиться в Египет.

Орисса тихо ахнула, вспомнив о новом назначении брата и о тех опасностях, с которыми ему вскоре предстоит столкнуться.

— Если бы только вы могли поехать со мной!

— Я вернусь в полк раньше, чем вы ожидаете, уверяю вас, — успокоил ее Чарльз. — В Египет посланы войска из Индии. Сейчас они должны высаживаться в Порт-Саиде. Очень скоро я присоединюсь к ним.

Слушая брата, Орисса поняла, с каким нетерпением он ожидает предстоящую кампанию.

Чарльз всегда чтил свой воинский долг и неизменно добивался успеха.

Он был шестью годами старше сестры, и она с детских лет преклонялась перед его авторитетом.

В ее сердечко даже ни разу не закралась ревность к тому, что ее мать больше любила Чарльза.

Орисса понимала, что между матерью и ее единственным сыном существовали тесные, необъяснимые узы, каких не могло быть между матерью и дочерью; к тому же Чарльз был первенцем.

Все же она обожала свою ласковую красавицу мать, и для нее стала огромной трагедией кончина матери от холеры, которой та заразилась, ухаживая за малютками одной из своих туземных служанок.

Даже сейчас у Ориссы темнело в глазах, когда она вспоминала, как небольшой белый гроб вынесли из их делийского дома, пронесли по улицам и поставили в соборе. Ей казалось это чем-то нереальным, каким-то страшным сном, от которого жаждешь скорее пробудиться.

Истинной же реальностью стала долгая дорога домой, муки прощания со всем тем, что она любила и что было неотъемлемой частью ее самой.

— Какая дурнушка! — услышала она на борту корабля, увозившего ее в Англию. Так о ней говорил кто-то добропорядочной жене полковника. — Как странно, ведь ее мать была настоящей красавицей.

— Невзрачные девочки, знаете ли, вырастая, часто превращаются в хорошеньких девушек, — ответила жена полковника.

Орисса нередко потом вспоминала эти слова. Великолепие Индии оставило глубокий след в ее душе, потому-то девочку и возмущала ее собственная невзрачность.

Она не понимала, что после смерти матери просто разучилась улыбаться и невольно смотрела на мир и людей хмурым взором.

Мало что могло развеселить или обрадовать ее после вторичной женитьбы отца, и все же постепенно, ибо юность неунывающа, она стала даже в мелочах находить красоту, которой ей так не хватало.

Желтые цветы в цветочном магазине напоминали ей золотистые бархатцы, из которых в Индии нанизывали гирлянды, и на мгновение их солнечная яркость становилась для нее лучиком счастья во мраке горького отчаяния.

Снегопад маленьких белых лепестков фруктовых деревьев напоминал ей чудесную, восковую белизну лотоса, раскрывавшего свои цветки в их саду.

Летом, случалось, она заслушивалась пением птиц Англии, а сама представляла себе, что стоит среди апельсиновых деревьев, когда на рассвете, ярко разливающемся по индийскому небу, гомонят, щебечут и хлопают крыльями птицы, радостно встречая солнце.

— Что это с тобой? — грубо встряхнула однажды Ориссу мачеха, и Орисса правдиво ответила:

— Я тоскую по дому. Неудивительно, что графиня не поняла.

— Чарльз! О, Чарльз! — восклицала теперь Орисса. — Не представляю, как мне отблагодарить вас. Я знала, вы поможете мне.

— Но вам придется очень постараться, чтобы безупречно сыграть свою роль, иначе мне грозят неприятности, — предупредил Чарльз, — и довольно серьезные, если генерал обнаружит обман.

— А вдруг позднее я с дядей Генри приеду в Бомбей?

— Вряд ли, так как полк не покидает северных территорий, — уверенно проговорил Чарльз. — Но если подобное случится, постарайтесь не попадаться на глаза генералу!

— Ох, постараюсь.

— А теперь, ради Бога, — взмолился Чарльз, — довольно проблем. Я уже так устал от них. Последнее, что требует уточнения, так это где вы будете ночевать сегодня.

— Может быть, мне пойти в гостиницу? — с сомнением сказала Орисса.

— Какая же приличная гостиница примет юную леди без багажа, да еще среди ночи? — спросил он.

Орисса виновато улыбнулась ему.

— Тогда мне придется остаться здесь.

— Думаю, да, и давайте надеяться, что Мередит не узнает об этом. Иначе он вообразит самое худшее. Впрочем, пусть думает что угодно. Лишь бы мне не пришлось давать объяснения. Очень не хочется. Об одном молю Бога: пусть они не узнают, что отец жив.

— Значит, сейчас его никто не должен видеть, — поспешно добавила Орисса. — Пусть все помнят его прежним… таким, каким помним его мы.

— Да. Вот почему вам следует вести себя крайне осмотрительно, — резко проговорил Чарльз. — Весь путь до Бомбея вы будете оставаться миссис Лейн, или как вы там себя назовете. Но затем исчезнете!

— Я так и сделаю, — пообещала Орисса, — и огромное вам спасибо, дорогой Чарльз! Вы самый чудесный, самый умный брат, который только может быть!

— Пожалуй, вынужден согласиться, — улыбнулся виконт Диллингем, — с тем, что я довольно умен.