Чёрт! Чёрт! Чёрт! Я же совсем забыла, что так и не удосужилась уточнить детали. Теперь Ридж справедливо считает Логана моим бывшим, от которого я сбежала практически перед свадьбой, что, конечно же, прекрасно объясняет моё прозвище. Но это полбеды, потому что можно легко расставить все точки над i, только тогда придётся рассказать и про Майка, который тоже обязательно явится на мальчишник и там познакомится с Риджем.

Великолепно. Мегаджигакруто.

– Ридж никуда не поедет! – заявляю я. Слишком резко, громко, нервно. Плевать! – Он не сможет!

– Э… – ухмыляется Логан. Нахально бросает мне: – Зараза, ты меня удивляешь. Что с тобой? Между прочим, поводок надо отпускать время от времени, иначе порвётся, – хмыкает он, бросая выразительный взгляд на мрачного Риджа. – Ты планировала запереть его в спальне или забрать с собой на девичник? Тогда поезжай лучше с нами, – продолжает лыбиться Логан. – Выпрыгнешь из торта. Я всё организую. Увидишь, такого сюрприза точно никто не ждёт. Уверен, Майк будет в восторге, – с хохотом добавляет он.

В этот момент его хочется убить. Или хотя бы врезать по ржущей, наглой физиономии кулаком за то, что впервые за шесть лет он называет в разговоре со мной имя Майка. Но не успеваю не то, что ударить, а даже возмутиться.

Из дома несутся к нам навстречу Дэниз и Эми.


***


И сейчас, спустя столько лет, вспоминать о прошлом нелегко. Неудивительно, что последние шесть я старательно пыталась всё забыть. Стереть навсегда. Только напрасно.

Стоило оказаться в родном городе, как память услужливо выдаёт даже то, что, казалось, уже давно пережито и похоронено.


…Мысли путались, цепляясь за отдельные фразы и резкие звуки, и снова проваливались в чёрную воронку. Раз за разом, бесконечно долго, и это начинало раздражать.

Я злилась, но круговорот остановить не удавалось. С каждой новой попыткой получалось чуть лучше и дольше зацепиться за реальность и осознать происходящее, но в итоге всё опять сменялось звенящей темнотой.

Неизменным оставался только запах. Резкий, горьковатый, от которого саднило в горле. В одно из пробуждений я вспомнила – так пахнет фенол.

Когда сверху в очередной раз донеслись приглушённые голоса, я почти силой заставила себя разлепить тяжёлые веки. И тут же зажмурилась от яркого электрического света.

– Где я? – щурясь, попыталась приподняться. Не вышло, но хотя бы глаза привыкли к люминесценту. Я с удивлением заметила склонившегося надо мной пожилого мужчину в очках и тёмно-голубом медицинском костюме. За ним – неровный, в грубых трещинах потолок, сероватая стена и такая же дверь. Слева что-то монотонно пищало. Пара секунд – тишина, а потом снова пронзительный и громкий писк. – Я в больнице?

– Да, – подтвердил догадку врач с приветливой улыбкой. Резко выпрямился, отчего редкие прядки темных волос с проседью упали на широкий, в глубоких морщинах лоб. – Помнишь, как тебя зовут?

– Стэйс. Стэйс Трупер, – ответила я, машинально отмечая, как хрипло звучит мой голос.

– Отлично, – доктор довольно покачал головой. – Тогда доброе утро, Стэйс Трупер.

– А что слу…

Договорить мне не дали. Лицо врача исчезло, появилось другое – папино. Бледное, испуганное, с лихорадочно блестящими глазами.

– Какое там доброе!.. – затараторил он. – Куколка, ну и напугала ты нас! Не приходишь в себя, не просыпаешься целые сутки! Мы с мамой…

Его слова терялись, не доходя до моего сознания. Я чувствовала, что отключаюсь. Отчаянно ещё раз попыталась приподняться и оглядеться, но даже просто крутить головой не получалось – мешали какие-то провода и пластиковые трубки. Последние, казалось, были везде. В носу, на руках, груди и не только. Не давали дышать, двигаться… Мышцы болели, будто долго и упорно занималась физкультурой, в горле першило. А мозг отказывался соображать.

Через миг серый потолок сменился темнотой.

Когда я пришла в себя, ни отца, ни врача не было. Тишина, нарушаемая равномерным писком приборов. Я снова уставилась в потолок, изо всех сил стараясь не закрыть глаза. Сглотнула, облизала пересохшие губы. Очень хотелось пить.

– Очнулась, спящая красавица? Ну ты даёшь! – воскликнул легко узнаваемый мужской голос. Раньше, чем я увидела, уже знала – передо мной стоит Стив. Как отец, такой же бледный, растрёпанный и растерянный. – О чём ты вообще думала?! – брат упёрся руками в железный поручень кровати и навис надо мной. – Решила покончить с собой? Мы чуть с ума не сошли! Майк вообще… Мама запретила ему приходить. Он сейчас с Логаном в полиции.

– Что… – Говорить было не просто. Я словно заново училась связывать буквы в слова. – Что случилось?

– Ты что?.. Ничего не помнишь? – Стив нахмурился.

– Нет, – я пошевелилась и тут же пожалела об этом. По телу прокатилась волна боли, будто до этого меня положили под пресс и переломали все кости.

– Серьёзно? – цинично хмыкнул брат.

– Серьёзно, Стив. – Голова раскалывалась так, что на раздражение не оставалось сил.

– Ладно, – он задумчиво покусал нижнюю губу. Заговорил медленно, будто подбирал слова, и такая задача давалась ему не просто. – Ты поругалась с Майком на вечеринке Мишель. Потом вы сидели у него в автомобиле, на… – брат запнулся, а потом тихо, вкрадчиво произнёс, уставившись на собственные пальцы: – На обочине. У моста… Ты разозлилась и выскочила… На дорогу…

– И меня сбило машиной? – Это бы объяснило сильную боль, как будто меня переехал грузовик.

– Да… тебя задело, – Стив кивнул. Отцепился от кровати и сунул руки в карманы чёрной, потёртой кожаной куртки. – Отец Логана успел затормозить, но… шёл дождь, их бээмвуху занесло, и…

– И… – Внутри похолодело от промелькнувшей догадки. Нет, только не это. Только не они! Не по моей вине! Нет, боже, нет…

Брат молчал, избегая смотреть мне в лицо.

– И, Стив?! Джеки и Роберт в порядке?! – Голос сорвался на крик. Я судорожно, со свистом втянула в лёгкие воздух, уже зная, что услышу в ответ. В панике, не разделяя, какие чувства преобладают: боль, ужас, страх или вина, повторила: – Стив, скажи, что они в порядке…

– Они погибли, – поднимая на меня хмурый взгляд, глухо пробормотал брат. – Слетели с моста вниз. Прямо на скалы, – он едва заметно пожал плечами. – У них не было никаких шансов, Стэйс…


Осторожно возвращаю обратно на полку позолоченную статуэтку – награду за первое место в Чемпионате по хоккею юниорской лиги, вручённую много лет назад Логану, как капитану команды. Но он отдал её Стиву, утверждая, что благодаря их центральному нападающему они с Майком сумели забить тогда столько шайб и выиграть. Спорно, но всё равно благородно. Их троице не было равных на льду, и у каждого достаточно причин забрать приз себе. В этом весь Логан, справедливый и великодушный. Пусть его частенько хочется убить, как сегодня утром.

– Чему ты там улыбаешься? – слышится за спиной мамин голос.

Оборачиваюсь:

– Вы всё-таки превратили комнату Стива в музей.

Мама успела переодеться и сменить домашний брючный летний костюм на шёлковое вечернее платье цвета спелой сливы с треугольным вырезом на груди, а теперь пытается совладать с правой серёжкой в той же цветовой гамме.

– Давай, помогу, – предлагаю я, приближаясь.

Мама кивает.

– Скажи спасибо, что твою отец не превратил в джакузи, как собирался, – добродушно смеётся она.

– По-моему, в тренажёрный зал, нет? – Крохотный замочек покорно сдаётся, и я отступаю назад.

– А получился ещё один музей, – с нажимом замечает мама. – Надеюсь, благодаря Риджу твоя… наша жизнь вернётся в нормальное русло.

– Смотря что ты подразумеваешь под «нормальным руслом».

– Например, что дочь рассказывает матери о женихе не за пять минут до его приезда на свадьбу средней сестры через переписку с младшей.

Иронично улыбаюсь. Ну вот! Наконец-то прозвучал упрёк, которого я ждала с первой минуты, как только переступила порог родительского дома.

Как ни странно, этого не случилось ни во время представления «жениха» семье, ни позже – за завтраком. Все мило и естественно общались. Так, словно давно знакомы. Ридж, как я и предполагала, прекрасно справлялся с ролью и моментально очаровал всех. Сестёр – дорогими подарками, которые выудил из чемодана с ловкостью заправского Санты. Отца – шуточками и любовью к остротам. Маму – чётким и совпадавшим с её мнением по поводу отделения Квебека.

Мне, как я и думала, досталась моя старая комната. Риджа поселили в той, что когда-то принадлежала Логану. Никто не донимал расспросами, не задавал наводящих вопросов о возможной дате ещё одной будущей свадьбы в семье Трупер. Почти не пришлось врать.

– Прости, мам. Просто случилось всё так быстро… Я ведь не собиралась его приглашать. До последнего момента, – я не обманываю. Можно сказать, говорю чистую правду, если опустить некоторые нюансы. – А потом подумала, что вместе с ним мне будет не так… сложно.

– Сложно? По-моему, милая, ты сама всё усложняешь. С самого начала, – многозначительно добавляет она: – Не Майк отменил вашу свадьбу, а ты. Значит, были причины. Рассталась и точка. Твой дом – здесь. Это Майк пусть ищет пятый угол.

Его имя режет мне слух, словно грязное ругательство. Сговорились они, что ли? Сначала Логан, теперь мама. Или появление Риджа само собой снимает заклятие не упоминать Майка всуе?

– Дело не в… Майке.

Произнести его имя оказывается проще, чем услышать, но я всё равно злюсь. Прошлое лезет из всех углов, напоминая о себе. Пусть к этому я худо-бедно успела подготовиться, пока ворочалась днём без сна в своей же бывшей комнате, где время остановилось ещё семь лет назад. Но обсуждать – всё так же невозможно, как и раньше, и делать этого я не собираюсь. Тем более с мамой, которая недолюбливала Майка если не всегда, то с той самой аварии, когда погибли родители Логана и чуть не погибла я сама.

– Не помню, чтобы мы эту тему открывали, мам. Но давай сразу закроем.

– Ссоритесь? Уже? – из коридора за моей спиной доносится добродушный отцовский голос.

– Дискутируем, – мама миролюбиво улыбается, подаёт папе руку.

Отец нежно перехватывает её пальцы, притягивает к себе, обнимая маму за плечи, целует её в висок.

Я невольно расплываюсь в довольной широкой улыбке. Вот оно – реальное подтверждение из плоти и крови, что настоящая любовь существует. И появившееся облако раздражения невесомой струйкой сигаретного дыма испаряется в воздухе.

– Мама просто хочет сказать, Куколка, – отец правой рукой обхватывает меня за талию и прижимает к себе, – что мы тебя любим и сильно скучаем.

– Знаю, пап. – Благодарно чмокаю его в щеку и утыкаюсь лицом в плечо, с наслаждением вдыхая уютный и знакомый с детства запах кедра и едва уловимую примесь табака. В отличие от матери, резавшей по живому без анестезии, отец всегда умел найти правильные слова. – Я тоже скучаю.

– И мы! – Дэниз вклинивается между родителями, втаскивая за собой в образовавшийся круг и Эми.

– «Сила Труперов, правила Труперов» в действии, а? – она со смехом озвучивает предвыборный лозунг матери, обнимая отца.

– А как же иначе? Вместе и навсегда, – добавляет мама. – В горе и радости.

– Вместе и навсегда, – шёпотом повторяю я, крепче прижимаясь к родителям. Если действительно существует жизнь после смерти, если каким-то образом Стив может видеть нас вот такими, в обнимку, вместе, в его комнате, он наверняка счастливо улыбается. Так же, как я сейчас.


***


– Ты не обязан это делать. – Я стою, прислонившись плечом к дверному косяку, и наблюдаю, как Ридж крутится перед зеркальной раздвижной дверцей шкафа.

– Знаешь, я всегда считал, что фиолетовый мне идёт. Но почему-то сейчас… Что-то я не уверен… – Он критично оглядывает себя с ног до головы и останавливает взгляд на вышитом на грудном кармашке справа принте чёрной розы.

Ручная работа и очень дорогая, купленная две недели назад на показе какого-то друга-дизайнера, куда нас затащил Ридж. Помешанный на шмотках, он не жалеет на них денег. Рубашки идут отдельным списком программы, к ним у него особая слабость. В начале нашего знакомства я даже думала, что Ридж – гей. Потом несколько раз застукала его с разными подружками, что развеяло все мои сомнения. Ридж любит женщин и, судя по звукам, им нравится, как он это делает.

– Как думаешь, эта рубашка меня старит? – продолжает рассуждать он. – Или эти брюки? Может, лучше надеть джинсы?

– У тебя они есть?

– Обижаешь! – Ридж перехватывает мой взгляд в зеркале. Пожимает плечами: – Взял на всякий случай. А ещё ковбойские сапоги. Специально купил. Подумал, вдруг мы решим кататься верхом в горах.