Доктор убрал инструменты, вымыл руки. Дмитрию показалось, что он прячет от него глаза.

— Ну что? — не выдержав, спросил Дмитрий.

— Вы много пели в последнее время? — спросил врач.

— Последние полтора месяца я болел, — ответил Дмитрий, — а до этого, да, приходилось петь очень много.

— И, наверное, на улице, — продолжал спрашивать доктор, — и при плохой акустике, когда приходилось надрывать связки?

— Ну да, — кивнул Дмитрий, ему становилось все тревожнее. — Доктор, не тяните, — взмолился он, — скажите, что со мной? Что-нибудь серьезное?

— Да, — серьезно произнес доктор, — у вас полипы на связках. Причем, как показал осмотр, уже давно. Я удивляюсь, как вы вообще пели. Скажите спасибо вашему радикулиту, потому что, если бы вы работали в последний месяц, все было бы еще хуже.

Дмитрий слушал доктора и чувствовал, как внутри у него зарождается страшная холодная пустота. Диагноз «полипы на связках» звучал для вокалиста почти как смертный приговор. Самое ужасное, что с этой болезнью сталкивались очень многие певцы. Но обычно она настигала мужчин старше пятидесяти лет. Так почему же эти проклятые полипы не пощадили его, еще относительно молодого мужчину?

Этот вопрос срывающимся от обиды голосом Дмитрий задал доктору.

— Дорогой мой, — ответил тот, — знаете, кто ко мне чаще всего приходит? Такие же, как вы, бедолаги, поющие в ресторанах, на дачах, на катерах. Вы же голос свой не бережете, не ухаживаете за ним. И вот результат.

— А что мне теперь делать? — упавшим голосом спросил Дмитрий.

— В вашем случае выход может быть только один — операция.

— И больше ничего?

— Лекарствами мы можем остановить рост полипов, но удалить их можно только оперативным путем, — ответил доктор, — хочу сразу вас предупредить. Если вы ляжете на операцию в обычную городскую больницу, полипы вам, конечно, удалят, но на связках могут остаться рубцы, и петь вы все равно не сможете. Придется вам обратиться в коммерческую клинику, к хирургу, специализирующемуся именно на вокалистах.

— И сколько это может стоить? — еле выговаривая слова, спросил Дмитрий.

— Дорого, — вздохнул доктор, — хорошая операция на связках стоит сейчас очень дорого. Точно я вам сказать не могу, цены меняются нынче очень быстро. Вот вам несколько телефонов клиник, где работают хорошие хирурги. Звоните. Если что, приходите. Я вас, по крайней мере, всегда приму бесплатно.

Вернувшись домой, Дмитрий сразу же начал обзванивать клиники. Суммы, которые он услышал, привели Дмитрия в ужас. Самая дешевая операция стоила три тысячи долларов. Сам еще не зная, где он возьмет такую сумму, Дмитрий записался на прием к специалисту.

Клиника выглядела просто шикарно. Дмитрий ждал приема на мягком кожаном диване в холле, его взгляд скользил по абстрактным картинам в белых рамах, висящих на белой же стене. Первичный осмотр стоил сто пятьдесят тысяч. Заплатив, Дмитрий второй раз услышал ужасный диагноз. Осматривающий его врач совсем не был похож на своего коллегу из бесплатной поликлиники. Со своей отличной стрижкой, ухоженным лицом и великолепными зубами он казался героем рекламных роликов. Он доходчиво объяснил Дмитрию, почему операция стоит так дорого и что его ждет в том случае, если Дмитрий все же от операции откажется.

— Думайте, — произнес он на прощание и лучезарно улыбнулся.

«Конечно, если нет другого выхода, — думал Дмитрий, — я лягу на эту чертову операцию. Придется влезть в долги. И еще неизвестно, как скоро я смогу запеть, если смогу вообще».

Он нервно закурил, потом испугался за свои несчастные связки. Дмитрий решил взять тайм-аут, несколько дней подумать, прежде чем на что-нибудь решиться. Дмитрий так никому и не рассказал о своей беде. Зато он составил мысленный список своих кредиторов. Это было нелегким делом. Поскольку сам Дмитрий никому не давал в долг, вряд ли кто-то захочет одолжить ему. Но все же было несколько человек, которые, как ему казалось, должны были помочь. Во-первых, Женя.

«У нее теперь новый иностранный жених, — рассуждал Дмитрий, — она счастлива и потому добра. Она мне не откажет».

В свой список он также включил еще двух знакомых, которым в жизни повезло больше, чем ему. Настя уже дала ему пятьсот долларов, которые он вернет в первую очередь, что бы с ним ни случилось.

Проблему с оплатой операции Дмитрий вроде бы решил, но легче от этого ему не стало. Дмитрий мучительно боялся операции. Черный провал наркоза казался ему преддверием смерти, и стоило ему представить, как в его горле копаются чужие резиновые пальцы, вооруженные ножами, как Дмитрию становилось физически плохо.

3

Эта кошмарная ситуация разрешилась совершенно чудесным и счастливым образом. Сам Дмитрий был абсолютно уверен в том, что дело не обошлось без вмешательства его ангела-хранителя.

В одно прекрасное утро мрачные раздумья Дмитрия прервал телефонный звонок. Дмитрий поднял трубку и услышал чуть дребезжащий голос, явно принадлежащий пожилому человеку. Ему звонил тот самый врач-фониатор, который первый обнаружил у Дмитрия полипы на связках.

— Дорогой мой, — волнуясь, произнес доктор, — я скажу вам совершенно невероятную вещь. Вчера ко мне пришел мой старый пациент, у него была та же болезнь, что и у вас, только гораздо в более тяжелой форме. Последний раз он был у меня месяц назад и ушел с направлением на операцию. Так вот, — продолжал доктор, — когда вчера я заглянул к нему в горло, то просто не поверил своим глазам. Полипов как будто и не было никогда. Представляете, ни шрамика, ни рубца. Оказывается, моему больному кто-то дал адрес одного старика-травника из глухой деревни. Тот съездил к нему, потом месяц пил отвары из трав, которые дал ему с собой старик, и вот пожалуйста… Связки как новенькие. Если бы я не видел этого своими глазами, я бы ни за что не поверил, что такое бывает. Я хочу дать вам адрес. Попытайтесь, вдруг и вам поможет.

Уже на следующий день Дмитрий смотрел из окна междугородного автобуса на проносящиеся мимо леса и деревни. Ему предстояло ехать шесть часов до Опочки, маленького городка в Псковской области. Никогда раньше в этом городе Дмитрий не был, но откуда-то знал, что местные жители произносят «т» как «ц» и помнил забавный стишок:

«Опоцане те же англицане,

Только нация не ца».

В Опочке Дмитрию пришлось три часа просидеть в обшарпанном здании автобусной станции. На улице вот уже второй день лил дождь, серые деревянные дома городка и его утопающие в грязи улицы выглядели не слишком привлекательно.

Маленький отчаянно дребезжащий автобус по ухабистой грунтовой дороге привез Дмитрия в деревню Красное, оттуда надо было пройти семь километров до крохотной деревеньки Сильняки. Именно там жил Иван Тимофеевич, знаменитый травник. Он был чуть ли не единственным жителем деревни, но ни за что не хотел покидать старый скрипучий дом, где всюду — на стенах, на чердаке, на разложенных листах бумаги — сушились травы и коренья.

Больше всего Дмитрия поразил запах, царивший в этом доме. Как только он, пригнувшись, вошел в низкую дверь, его сразу окутала странная, но очень приятная смесь запахов поля, леса, солнечного дня и влажной земли.

Иван Тимофеевич ничуть не удивился приезду очередного заболевшего горожанина.

— Проходите, — спокойно пригласил он Дмитрия и с улыбкой добавил: — если так и дальше пойдет, то скоро я со всеми питерскими певцами перезнакомлюсь.

Иван Тимофеевич совершенно не соответствовал представлению Дмитрия о деревенском лекаре. Дмитрий ожидал встретить дедушку с белоснежными волосами, в телогрейке и валенках на босу ногу. А перед ним сидел еще крепкий пожилой мужчина в потертых голубых джинсах, кроссовках и искусно связанном свитере.

Иван Тимофеевич внимательно выслушал Дмитрия, потом надел очки в тонкой оправе и изучил историю болезни, которую Дмитрий предусмотрительно захватил с собой.

— Ну да, все понятно, — бормотал он себе под нос, — ну что же, давайте посмотрим ваше горло, — обратился он к Дмитрию.

Осмотр длился недолго, Дмитрий перенес его неожиданно легко.

— Доктор Медведев был абсолютно прав, когда отправил вас ко мне. Надо отдать ему должное, мало кто из представителей традиционной медицины готов к сотрудничеству с нами, натуропатами. Обычно они считают нас шарлатанами и ожесточенно борются, не понимая, что от этой борьбы больше всего страдают пациенты.

— А сами вы кто по специальности? — спросил Дмитрий, он уже понял, что у его нового врача только имя и отчество были деревенскими. Сам он выглядел горожанином на отдыхе.

— Я физик-ядерщик, — ответил Иван Тимофеевич, — работал на атомной электростанции. Нет, не в Чернобыле, — улыбнулся он, предугадывая вопрос Дмитрия, — хотя мне тоже хватило. Я атомщик, можно сказать, первого поколения. Нас облучали так, что мало не покажется. Двадцать лет назад врачи честно сказали мне, что у меня есть полгода на устройство моих дел, больше я не протяну. У меня нашли целый букет болезней, и даже одной из них хватило бы, чтобы уморить человека. Но, как видите, я жив и вполне здоров.

— Обратились к народной медицине? — спросил Дмитрий.

— А мне ничего другого не оставалось, риск был невелик, все равно помирать. А когда я выздоровел, то понял, что к прежней жизни вернуться уже не могу. Раз я вылечил себя, значит, могу помочь вылечиться и другим. Чем я теперь и занимаюсь.

— А меня вы вылечите? — с надеждой спросил Дмитрий.

— Вы сами вылечитесь, — поправил его Иван Тимофеевич, — а я только укажу вашему организму путь к выздоровлению.

Травник прочитал Дмитрию настоящую лекцию о внутренних резервах организма и целительной силе природы. Дмитрий слушал вполуха, все эти философские рассуждения были не для него. Он просто хотел вылечиться, а каким путем, какие силы тут задействованы, это его не слишком интересовало.

В домике Ивана Тимофеевича Дмитрий провел два восхитительных дня. Несколько раз в день бывший ядерщик готовил Дмитрию горькие травяные отвары, которые тот, морщась, выпивал до последней капли. Еще ему приходилось полоскать горло и дышать, накрывшись простыней, душистым паром заваренных кореньев. Кроме того, Иван Тимофеевич, узнав о том, что Дмитрий долго мучился от радикулита, попарил его в бане, исхлестал веником и втер в тело едко пахнущую мазь.

Запах трав не оставлял Дмитрия даже ночью. Он спал на набитом сеном матрасе. В первую же ночь ему приснился чудесный сон. Он увидел себя сидящим на залитой солнцем палубе небольшой яхты. Вокруг неестественной голубизной сияло море, по небу мчались редкие белоснежные облака. Сам Дмитрий был в белых парусиновых брюках, без рубашки, сильный, загорелый, веселый. Хотя он не видел себя в зеркале, но почему-то знал, что в ухе у него серебряное кольцо серьги, точно такое же, какое он надевал во время выступлений. Соленый морской ветер ласково шевелил его черные кудри.

Но самым приятным во сне был голос. Чудесный женский голос, который доносился откуда-то издалека, может быть, с острова, чьи размытые очертания виднелись на горизонте. Этот голос пел что-то без слов, и от этого пения Дмитрию хотелось плакать и смеяться одновременно.

Проснулся он в большом смущении.

«Ну вот, дошел до ручки, — подумал он, — какие-то сирены снятся. Пора уезжать отсюда».

Иван Тимофеевич провожал Дмитрия, не скрывая своего сожаления.

— Зря, Митя, вы так спешно покидаете меня, — сказал он, — вернетесь в город, там вас опять суета засосет. Лечение пойдет медленнее, а пожили бы здесь еще, уже через неделю бы запели. И что вас так в Питер тянет?

Дмитрию не терпелось увидеть Настю. Ему казалось, что, оставив ее одну, он теряет тот минимум контроля над ситуацией, которым еще обладал.

Денег за лечение Иван Тимофеевич с Дмитрия не взял. Он сказал, что в свое время помог нескольким очень богатым людям, и теперь они ежемесячно платят ему своеобразную пенсию. Поэтому простых пациентов Иван Тимофеевич лечит бесплатно.

Дмитрий уходил, унося с собой целый рюкзак сухих трав и подробную инструкцию к их применению.

— Да куда же вы сейчас пойдете, — озабоченно воскликнул Иван Тимофеевич, — дождь же собирается. Переночуйте у меня еще одну ночь, а завтра с утра и отправитесь.

Дмитрий взглянул на небо. Откуда-то с запада надвигались тяжелые свинцовые тучи.

— Нет, пойду, — упрямо ответил он, — спасибо вам за все.

— Пишите, — произнес на прощание Иван Тимофеевич.

4

Когда Дмитрий дошел до покосившейся автобусной остановки в деревне Красное, было три часа дня. Дмитрий спокойно сел на скамейку и принялся ждать. Автобус должен был прийти без четверти четыре. Около половины четвертого к остановке подошли два мужика средних лет, одетые в спецовки из брезента. Они курили и мрачно смотрели на дорогу. Начал накрапывать дождь.