— Тебе чего? — почему-то шепотом спросила она склонившуюся над ней кудлатую голову.

— Одеяло, — так же шепотом ответили ей, — холодно. Шуруп отдал тебе три одеяла. Дай одно. Пожалуйста, — после паузы добавил ночной гость, видимо, вспомнив уроки вежливости, полученные в детском саду.

— Ты кто?

— Да Гуталин я, Саша. Ты что, не узнала меня? Ты дашь одеяло или нет?

— Бери, — сказала Настя, все еще не веря, что Гуталин пришел лишь за этим.

— Ты испугалась? Вот дурочка, думала, я приставать к тебе буду? Очень нужно. Если хочешь знать, ты не в моем вкусе. Мне нравятся высокие девушки с длинными волосами, а ты выкрасилась под панка и думаешь, что весь мир теперь будет у твоих ног. — Гуталин наконец стащил с Насти одеяло и исчез так же бесшумно, как и появился в комнате.

Настя обиделась. Да как он смел заявить, что она не в его вкусе! Какое-то старое одеяло интересует этого типа больше, чем она! Интересно, как бы он заговорил, если бы встретил ее раньше? Но тут Настя опомнилась и расхохоталась. Слава Богу, что ему понадобилось лишь одеяло. Забрал, и ладно, ей-то как раз не холодно, может быть, потому, что она легла одетой, постелив под голову свою собственную косынку из прозрачного голубого шелка. Она купила ее в Делийском аэропорту, где заправлялся их самолет… Незаметно для себя Настя заснула.

Чувствуя ломоту во всем теле, Настя открыла глаза. Нестерпимо хотелось забраться в горячую ванну. В комнате плавал сумеречный свет. Непонятно было, то ли еще раннее утро, то ли здесь вообще никогда не бывает по-настоящему светло. Настя с усилием села и потерла плечо. Она взглянула на часы и ахнула, оказывается, она проспала почти до часа дня. Вот это да! Кто бы мог подумать, что в этих полутемных квартирах с толстенными стенами так крепко спится.

Настя порылась в сумке, достала косметичку и взглянула на свое отражение в маленьком зеркальце. Увиденное заставило ее вздрогнуть. Она еще не успела привыкнуть к своему новому облику. Впрочем, короткая стрижка была ей сейчас только на руку. С длинными волосами после такой ночки она бы выглядела просто кошмарно.

Отчаянно зевая, Настя отправилась на поиски ванной. За этим занятием ее застал Шуруп.

— Душа нет, — насмешливо сказал он, — ванной и сауны тоже. Могу предложить милой девушке баню в соседнем квартале или тазик и ковшик.

— Давай таз, — мрачно произнесла Настя, — а где мне мыться?

— На кухне. Не бойся, никто сюда не зайдет. Желаю удачи, — и Шуруп выдал Насте старый таз с отколотой эмалью и такой же ковшик.

Кое-как Настя привела себя в порядок, хотя в основном вода попадала не на нее, а на доски пола. В итоге посреди кухни красовалась огромная лужа, которую Настя оставила бы без внимания, если бы не Шуруп.

— Это что такое! — возмущенно, словно настоящая домохозяйка, воскликнул он, — а ну, быстро бери тряпку и вытирай. Тут и так дом разваливается, пол прогнил. А если мы еще и бардак такой будем устраивать, тут вообще все рухнет через месяц, — он показал глазами под раковину, где лежал грязный серый мешок, служивший тряпкой обитателям квартиры.

Последний раз подобную операцию Насте приходилось делать когда-то очень давно, лет в пятнадцать. Пришлось вспомнить забытые навыки. Осторожно, под издевательские комментарии Шурупа она ликвидировала потоп. Шуруп сразу же подобрел и предложил Насте чашку растворимого кофе с извлеченной из тайника шоколадкой. Он с любопытством разглядывал свою гостью.

— Ладно, я не буду спрашивать, откуда ты такая взялась. И даже сколько ты тут намерена пробыть. Это не мое дело. Если хочешь, живи здесь. Все это даже забавно…

В дверь кто-то постучал. Шуруп нехотя отправился открывать, и на кухню влетела Надя, радостная, с раскрасневшимся лицом и возбужденно блестящими темными глазами.

— Привет! Ну ты и спать горазда. На улице такая погода классная, совсем лето уже. Пойдем, я, кажется, нашла тебе работу. Тебе же нужны деньги!

— Ну да, — Настя никак не могла стряхнуть с себя остатки сна, — какую работу?

— Ты поела, тогда пошли, расскажу тебе по дороге, нам надо поторопиться. — Ничего не понимая, Настя двинулась вслед за Надей. — Значит, так. Тут есть один мужик, он уже довольно пожилой, ему лет сорок. Он художник, у него классная квартира в мансарде старого дома, недалеко отсюда. Ему нужны натурщицы, девушки, женщины. Но ты не бойся, ничего такого, он к ним не пристает. Просто рисует, и все, четыре часа попозируешь — получишь полтинник, ну, пятьдесят тысяч. Я сама раньше так подрабатывала. Тяжело, конечно, четыре часа без движения сидеть, но ничего, потерпеть можно. А для тебя, по-моему, это идеальный вариант, документы никто спрашивать не будет. Он, кстати, всегда натурщицу потом покормит. Да ты и вымыться у него сможешь. Не волнуйся, дядя Фарид нормальный мужик. Я когда у него работала, он мне всегда такие анекдоты рассказывал, я от хохота чуть с подиума не падала…

— Как его зовут?

— Дядя Фарид, ну это я его так называю. Он татарин, ну и я наполовину татарка, значит, мы как бы родственники. Запоминай дорогу, смотри, мы уже почти пришли.

У Насти с детства была отличная зрительная память. Стоило ей хоть один раз проделать какой-нибудь путь, она потом могла, не задумываясь, повторить его. Дорогу от дома сквотеров до дома таинственного дяди Фарида она запомнила прекрасно.

5

Старый лифт со стеклянной дверью дребезжа поднял их на последний этаж. Потом они поднялись еще на один пролет. Здесь было совсем темно. Чуть ли не на ощупь Надя нашла нужный звонок.

— Открыто, — крикнул кто-то низким мужским голосом из глубины квартиры.

Надя смело толкнула дверь. Оказавшись внутри, Настя ахнула. Она бывала в квартирах, забитых антиквариатом, увешанных коллекциями картин современных художников-авангардистов, но в такой — еще никогда. Над интерьером мансарды увлеченно поработал отличный дизайнер. Стены и даже потолок были расписаны яркими красками в мексиканском стиле. На узких темных полочках под самым потолком стояли на редкость симпатичные безделушки, разнообразные вазочки, куклы, вырезанные из бумаги и разрисованные вручную, засушенные растения.

— Пойдем, — Надя толкнула ее в бок, — потом посмотришь! Дядя Фарид, — закричала она, — выходи. Я привела к тебе новую модель, помнишь, о которой говорила. Ты только посмотри на нее, какой потрясающий типаж.

Откуда-то из глубины квартиры им навстречу вышел высокий широкоплечий мужчина, одетый в широкие парусиновые штаны и черную, перемазанную краской футболку. Он вытирал руки о рваную тряпку. Его темные вьющиеся волосы плавно переходили в бороду, закрывавшую половину лица. Небольшие темные глаза весело смотрели из-под нависших бровей. Массивный нос торчал вперед воинственно, как клюв. Сквозь густые заросли бороды блестели белоснежные зубы. Фарид улыбался.

«Какой типаж!» — с трудом сдерживая улыбку, подумала про себя Настя.

— Привет! — слегка удивленно произнес Фарид. — Это ты ей такую прическу соорудила? Узнаю руку мастера. Ну что ж, проходи. Можно прямо сразу и приступить. Тебя Настя зовут? Отлично. У меня, Настя, такое правило. Я натурщиц перед сеансом не кормлю, чтобы они на подиуме не заснули. Но зато потом тебя ожидает не только заветная купюра, но и сытный обед. Надя, ты подождешь?

— Нет, дядя Фарид, я убегаю, у меня свидание. Я потом позвоню.

— Ну будь благоразумна, дочь моя. Пока…

— А ты, я вижу, не боишься меня. Обычно все натурщицы сначала пугаются. Неужели я такой страшный? Одна девочка мне сказала, что я похож на Карабаса-Барабаса. Ну ладно, иди в ванную, раздевайся. Могу дать тебе халат. Некоторые натурщицы выпендриваются и считают высшим шиком дойти от ванны до подиума в халате, чтобы потом изящно сбросить его на пол.

Настя слушала Фарида со все нарастающим недоумением. Смысл его слов постепенно доходил до нее.

— Вы будете рисовать меня голой?!

— О, Господи! — Фарид устало опустился на стул. — Так Надежда тебе ничего не объяснила? Нет, ты, конечно, можешь позировать мне одетой, на портрет. Но тогда за 4 часа ты вместо 50 тысяч получишь только 20. Согласна? Не валяй дурака! Какая тебе разница, обнаженку позировать или портрет. Время то же самое. Или ты боишься? Я, да будет тебе известно, малолеток не трогаю. Ты же не стесняешься врача, ну и художник то же самое. Наоборот, я считаю, что школу позирования должна пройти каждая женщина, чтобы лучше понять свое тело. Почему-то считается, что обнаженное тело может сполна проявиться только в сексе. Вовсе нет, заниматься любовью можно и не раздеваясь. А когда ты стоишь перед художником, истинным знатоком женского тела, вот тогда-то ты и начинаешь по-настоящему ценить свою красоту. — Заметив, что Настя слушает его со все возрастающим интересом, Фарид продолжал:

— Более того, я скажу тебе, как специалист. Для нас, художников, не бывает некрасивых тел. Какая бы у женщины ни была грудь или ноги, она все равно для нас интересна и прекрасна… Если, конечно, она не весит центнер, — добавил он уже совсем другим тоном. — Ну что, убедил? Отлично. Тогда иди в ванную.

Последние Настины сомнения улетучились, когда она наконец оказалась в нормальной бледно-голубой ванной. Настя обнаружила и взяла на заметку стиральную машину-автомат. Она не удержалась и вымылась еще раз, вернее, первый раз за последние сутки, потому что процедуру на кухне Шурупа водной можно было назвать лишь с большой натяжкой.

И все же она, несмотря на язвительные комментарии Фарида, надела висевший на двери халат, синий, с глупыми желтыми цветочками. Фарид уже ждал ее в комнате, служившей ему мастерской. С восторгом Настя увидела, что здесь стеклянный потолок. Комната была наполнена матовым светом петербургского неба. Фарид стоял перед мольбертом, к раме которого была прикреплена кнопками туго натянутая бумага.

— Сначала я сделаю наброски карандашом, а потом, если у нас с тобой пойдет дело, можно будет перейти к краскам. Ты все же нацепила этот дурацкий халат. Можешь его снять. Забирайся на подиум, — он показал ей на возвышение в центре комнаты, устланное выцветшим малиновым ковриком. — Работаем мы так: час рисую, десять минут перерыв, и так далее. Первый час постоишь, потом будешь позировать сидя. Что ты озираешься, в окна тебя никто не увидит, разве что с вертолета.

Фарид озабоченно посмотрел на три открытых окна, потом достал откуда-то старый рефлектор в виде тарелки и поставил его вплотную к подиуму.

Настя поняла, что медлить дальше просто глупо. Она решительно сняла с себя халат, повесила его на спинку стула и, стараясь не смотреть на Фарида, забралась на подиум. Она впервые раздевалась перед мужчиной. Ее постоянный врач, к счастью, была женщиной. Она никогда не думала, что первый мужчина, который увидит ее обнаженной, окажется немолодым татарином со зверской внешностью и веселой улыбкой. Настя беспомощно стояла на подиуме и не знала, как распорядиться своим телом. Эта комната была слишком просторной для нее, пустое светлое пространство давило и заставляло чувствовать себя маленькой и беззащитной. Фарид пришел Насте на помощь.

— Встань свободно, — будничным тоном произнес он, — расслабься, одну ногу выдвинь вперед. Чтобы тебе не было скучно, давай поговорим о чем-нибудь, — он уже начал сосредоточенно водить карандашом по бумаге.

— А вам это не мешает?

— Что ты! Руки делают свое дело, голова свое, язык свое. Ну, расскажи мне о себе. Надежда наплела там что-то, вроде как ты из дома сбежала. Но я не поверил ни одному слову. Впрочем, правда меня мало волнует. Но возможно, кого-то очень заинтересует, почему такая девушка бродит одна по Питеру без денег и документов. Так что будет неплохо, если ты придумаешь правдоподобную легенду и опробуешь ее на мне. Итак, давай начнем. Сколько тебе лет? Имя, фамилия, откуда приехала… Я тебя слушаю.

Насте все больше и больше делалось не по себе. Мало того, что она стоит перед Фаридом совершенно голая, вся в его власти, он еще хочет, чтобы она и свою душу перед ним вывернула. Ничего не приходило ей в голову. К тому же было странно вести беседу без одежды. И хотя Фарид всем своим видом давал понять, что не происходит ничего особенного, Настя никак не могла расслабиться. Она старалась не смотреть вниз, на свою наготу. Ветер из окна на крыше холодил ее лопатки, а жар рефлектора обжигал колени. Напряжение сковывало ее все больше. Настя с ужасом почувствовала, как струйки пота поползли по ногам. Она судорожно вздохнула и провела рукой по лицу.

— Расслабься, — посоветовал ей Фарид, — давай, ты только начни говорить, можешь нести полную ерунду, главное начать, а потом слова сами найдутся. Поверь мне, уж я знаю.

В словах Фарида был свой резон. Насте действительно не мешало бы придумать историю своего появления в этом городе. Она сделала глубокий вдох и с усилием произнесла: