Когда Липницкий понял, что юная цыганочка, поющая по вечерам в корабельном ресторане, — дочка того самого неприступного и безупречного Азарова, он пришел в невероятное возбуждение. То и дело потирая липкие ручки, он бегал взад и вперед по палубе и что-то бормотал себе под нос.

— Валерик, да что с тобой случилось? — томно спрашивала Липницкого секретарша, которая настояла на том, чтобы он взял ее в круиз.

— Ничего, не мешай, я думаю, — отмахивался Липницкий. Он на самом деле обдумывал, как получше использовать обстоятельства этой невероятной встречи.

Липницкий знал, что около полугода тому назад дочка Азарова таинственно исчезла, а сам Азаров тщательно скрывает этот факт.

«С ума сойти, — не веря в свою удачу, повторял Липницкий, — дочка Азарова поет в цыганском ансамбле. Интересно, как дошла она до жизни такой? Неужели сбежала из дома с кем-нибудь из этих цыган? Или уже потом ее нужда запеть заставила? А что папаша? — спрашивал себя Липницкий. — Знает или не знает? Скорее всего ни о чем и не подозревает, иначе он бы этого безобразия не допустил. А ведь это можно с толком использовать».

Заранее торжествуя, Липницкий представил себе сенсационные заголовки, которыми запестреют первые полосы бульварных газетенок: «Цыгане похитили дочку крупнейшего банкира страны!» и другие, в таком же духе.

«А ведь Азаров много отдаст за то, чтобы не всплыла эта история! — думал Липницкий. — А может быть, лучше потрясти его дочурку?»

4

— Придется сообщить папочке о дурном поведении его дорогой девочки, — сладким голосом сказал Насте Липницкий, — то-то он обрадуется.

— Нет, пожалуйста, не делайте этого! — испугалась Настя. Ее отец ни в коем случае не должен был узнать эту новость от чужого человека, тем более от своего недоброжелателя. — Зачем вам это? — Настя решила, что попробует договориться с этим мерзким Липницким. — Вы хотите денег? Я попробую достать.

— Да где ты их достанешь? Будь у тебя деньги, не ты бы пела, а тебе бы пели. И, кстати, твоим цыганским коллегам будет очень интересно узнать некоторые подробности из жизни их солистки. Я знаю, у тебя тут есть дружок. Я с тебя уже несколько дней глаз не спускаю и видел, что ты гуляешь то с блондином, то с брюнетом. Интересно, который из них твой? Или ты с обоими сразу? Вот они обрадуются, когда узнают, какая ты выгодная невеста.

— Прекратите! — Настя не могла больше это выслушивать. — Что вам от меня надо? Не просто так же вы все мне это говорите?

— Конечно, не просто так, — сладким голосом произнес Липницкий. — Ты умная девочка, попробуй догадаться сама, что от юной и беззащитной красавицы может потребовать мужчина в самом соку, скажем, такой, как я?

Настя молчала. Она вся сжалась в шезлонге и старалась не смотреть на мерзкую глумливую морду своего мучителя. Вдруг она почувствовала, как липкая и холодная ладонь, словно жаба, запрыгнула к ней на колено. Настю передернуло от отвращения, она вскочила и заговорила отчаянным шепотом:

— Да как вы смеете! Да если мой отец узнает!

— А он узнает, — ухмыльнулся Липницкий, — можешь в этом не сомневаться, причем узнает не только он. Ладно, пока мы на корабле, ты от меня никуда не денешься. Можешь пару дней подумать, собраться с силами. Но знай, ни жалостью, ни обещаниями ты меня не проймешь, — голос Липницкого сделался злым, — твой же папочка не жалел меня, когда сжирал с потрохами. Конечно, он и предположить тогда не мог, что его обожаемая доченька окажется у меня в руках.

— Ну это мы еще посмотрим, кто у кого в руках, — сквозь зубы процедила Настя и стремительно удалилась.

Следующие два дня превратились для нее в самый настоящий кошмар.

«Что же делать? — мучительно размышляла она. — Похоже, действительно, придется принять предложение Сережи. Нет, ну какая сволочь! — зло думала она о Липницком. — И откуда он только взялся? Полгода мне удавалось скрываться так, что никто и не подозревал, где я и кто я. И вот так влипнуть! Ну, конечно, рано или поздно это должно было случиться. Нашу семью знает столько людей, даже удивительно, что меня узнали только сейчас. Как же обидно, — чуть не плача думала Настя, — что все это случилось на корабле, откуда даже сбежать невозможно. Не в воду же прыгать! А ведь этот гад будет следить за мной, — поняла девушка, — и не даст сойти на берег. Но все равно, надо что-то предпринять, ни в коем случае нельзя, чтобы он рассказал обо всем отцу и тем более Мите».

Настя промучилась еще целый день, теперь она уже повсюду натыкалась на колючий взгляд маленьких бесцветных глазок своего мучителя. Он следил за ней в ресторане, на палубе, во время выступлений. Только в каюте Настя могла обрести относительное одиночество, но там с ней был Митя, которому она теперь боялась смотреть в глаза.

Наконец Настя решилась.

«Все, надо скорее сбежать отсюда, смыться, забыть обо всем, даже о своей фамилии. Похоже, что она еще долго не будет давать мне покоя. Там, в Италии, никому не будет дела ни до меня, ни до моей семьи. Там я наконец смогу спокойно все обдумать и найду способ объяснить все родным. А сейчас, — Настя стиснула зубы, — я все расскажу Сереже. Раз он приглашает меня и хочет быть моим спутником, то пусть поможет мне выбраться из этого кошмара».

Сережа слушал Настю, и лицо его становилось все более непроницаемым. Когда Настя закончила свой монолог, он молчал так долго, что девушка уже начала беспокоиться.

— Ну и ну! — наконец выдавил из себя молодой человек. — Слушай, а зачем тебе все это было нужно? Если ты дочь банкира и у тебя было все — деньги, путешествия и папаша, как ты говоришь, у тебя такой замечательный, зачем ты сбежала из дома, зачем начала работать в ансамбле?

— Это неважно, — резко ответила Настя, именно Сереже ей не хотелось рассказывать, что ее побудило сделать все это, — не думай, никакого темного прошлого у меня нет. Просто так получилось и все.

— Нет, что-то ты, мать, темнишь, — нехорошим голосом произнес молодой человек, — знаешь что? Ты, конечно, можешь на меня обижаться, но только я в эту историю впутываться не буду. Ты сама заварила кашу, накрутила дел, сама и выбирайся.

Настя смотрела на Сережу, что-то необычное происходило с его лицом. Наконец она поняла, что впервые он старательно прячет от нее глаза.

— Пойми, — продолжал он, глядя куда-то в море, — мне это не нужно. Какие-то дочки банкиров, шантажисты, с ума сойти, настоящий детектив. Ты хочешь навесить на меня все эти безумные расклады, чтобы потом твой папочка гонялся за мной по всей Европе на вертолете.

— Но он никогда не станет этого делать! — вставила Настя.

— Он не станет, так его недруги начнут, какая разница. Я хочу тихо, спокойно слинять, чтобы никто меня не трогал, хочу жить в Италии и спокойно заниматься музыкой. Я позвал тебя с собой, потому что думал, что ты обычная, никому не известная девчонка. А раз пошли такие дела, извини, я уж как-нибудь сам, — криво улыбнулся Сережа. — Хорошо, кстати, что ты мне все это рассказала. Не будь этого шантажиста, я так бы и не узнал, кто ты такая на самом деле. Я бы в любом случае с тобой связываться не стал. И еще, последняя просьба, — Сережа наконец взглянул Насте в глаза, — до Римини постарайся держаться от меня подальше. Я не хочу, чтобы твое имя связывали потом с моим. А тебе я могу посоветовать только одно — позвони папочке, он все уладит. Пока, счастливо выпутаться.

«Какая свинья, — злобно думала Настя, — самый настоящий подлец, хочет всегда оставаться чистеньким! Вот возьму и заложу его Белову, да и капитану заодно. Нет, — вздохнула она, — я никогда этого не сделаю. Ну как так можно? — спрашивала она себя. — Сначала звал, уговаривал, сулил чуть ли не златые горы, а как только узнал о моем отце, чуть в штаны от страха не наложил. Да ведь ему не я была нужна, — с ошеломляющей ясностью вдруг поняла она, — конечно, ему нужен был только мой голос. У самого-то тенорок так себе, таких и в Италии, наверное, хватает. А у меня, как все говорят, талант, редкой красоты сопрано. А что толку, — зло подумала Настя, — лучше бы у меня сейчас был автомат, я бы пристрелила Липницкого, а заодно и этого гада, который хотел повыгодней продать мой хваленый голос. Ну и ладно, катись в свою Италию, — усмехнулась она, — скоро ты со своим жалким тенорком будешь петь в римском метро и клянчить гроши, а я…»

Что делать ей, Настя не знала. Словно затравленный зверек она металась по кораблю и неизменно наталкивалась либо на пристальный взгляд Липницкого, либо на Сережу, который старательно показывал ей свой затылок. А потом Настя нос к носу столкнулась с Дмитрием.

— Настя! Да что с тобой происходит, на тебе лица нет! Черт, кажется я уже третий раз говорю тебе эту фразу. Что случилось? Ты на самом деле заболела?

— Хуже, — ответила Настя и заметила испуг в Митиных глазах, — пойдем в каюту, мне надо с тобой поговорить.

— Ну пойдем, — неуверенно произнес Дмитрий.

5

— Ты что, беременна? — спросил Настю Митя, когда они оказались в каюте.

— Ах, у тебя одно на уме, — жалобно произнесла девушка, — сядь. У меня проблемы. Я хочу тебе все рассказать.

— Что все? — испуганно спросил Митя.

— Вообще все, все с самого начала, кто я, откуда взялась. Ты же хотел это узнать. Даже пытался проводить самостоятельное расследование, думаешь, я ничего не замечала? Так вот, теперь я все расскажу тебе сама.

— Ну давай, — мрачно согласился Митя. Его лицо не выражало никакой радости, — а что это ты вдруг решилась?

— Потом узнаешь, а сейчас выслушай меня. Ты помнишь, — начала Настя, — что было двадцать восьмого апреля этого года?

— Нет, — ответил Митя, — а что было? Что-то особенное?

— Да, я впервые увидела тебя. «Цыганский двор» был тогда на гастролях в Москве.

— Ах, да, — вставил Митя, — я и забыл. И ты там была?!

— Не перебивай, — попросила Настя, — мне и так тяжело говорить. Вас пригласили выступить на одном фуршете. В честь юбилея фирмы «Колорд», и на этом фуршете была я. Я совершенно не хотела туда идти, брат с трудом меня уговорил. Как всегда, было ужасно скучно, пышный стол и убогие разговоры. А потом появился ты. Вернее, весь ваш ансамбль. У меня до сих пор этот момент стоит перед глазами, даже ярче, чем то, что происходит со мной сейчас. Сначала заиграла музыка, скрипки, и вы вошли в зал. Первые несколько песен я скучала, как и в начале фуршета, но вдруг со мной что-то произошло. Я как будто очнулась. Помнишь, когда мы только познакомились, я говорила тебе, как на меня действовали цыганские песни. А тогда это случилось со мной впервые.

А потом, — продолжала Настя, — ты запел «Очи черные» и пригласил меня на танец. Ты не помнишь? Ну, конечно, для тебя это был один из обычных рабочих вечеров, а для меня… Это я теперь знаю, что все артисты нашего жанра приглашают зрителей на танец, чтобы заработать побольше. Но тогда я подумала, что ты пригласил меня, потому что я понравилась тебе.

Мы танцевали, — говорила Настя, и голос ее звенел, — ты не сводил с меня своих чудесных черных глаз, и я чувствовала, как все во мне поет и плачет одновременно. Ах, я знаю, что сейчас это звучит так по-детски смешно, но тогда я была словно околдована и тобой, и твоим голосом. Потом вы ушли на перерыв, и мне показалось, что мир вокруг меня потускнел, стал черно-белым. Я сидела, ничего не замечая вокруг, брат пытался говорить со мной, но я ничего не слышала. А потом я поднялась и, словно зачарованная, отправилась тебя искать. Я думала, что, когда увижу тебя, мы поговорим, познакомимся поближе и ты опять улыбнешься мне. Я бродила по зданию, пока не нашла комнату, в которой вы переодевались. Я заглянула и увидела весь ваш ансамбль, весь наш ансамбль, — поправила себя Настя, — все были заняты своими делами: Белов разгадывал кроссворд, Санек с Андреем играли в шахматы, девушки смотрели журнал мод, а ты пришивал что-то к рубашке. Я стояла и смотрела на тебя, а ты меня не видел. Потом кто-то, кажется Андрей, позвал тебя. «Петрович, твоя пришла», — сказал он с дурацким смехом. Ты поднял на меня глаза, улыбнулся, но я поняла, что тебе нет никакого дела до меня. Я что-то пробормотала и ушла. А после перерыва ты опять танцевал со мной, а потом вы уехали так быстро, что я даже не успела поговорить с тобой. Да и о чем бы мы говорили? Ведь ты был приглашенный певец, а я дочка президента банка, и меня внизу ждал «Мерседес», шофер и телохранитель.

— Постой, постой, — перебил Настю Дмитрий. Все это время он слушал ее, совершенно по-детски открыв рот и округлив глаза. — Что ты сказала? Ты — дочка президента банка?!

— Ну да, и я влюбилась в певца цыганского ансамбля. Скажешь, так не бывает? Так вот, оказывается, бывает. Я пришла домой совершенно как помешанная. Да, больше всего это было похоже на помешательство. Ты снился мне, я непрестанно думала о тебе, а я ведь даже не знала твоего имени. Один из наших знакомых записал на видео, как мы с тобой танцевали, я смотрела эту запись с утра до вечера. Сначала мне казалось, что я просто заболела, а потом я поняла, что это любовь, и поехала тебя искать.