Она закуталась в огромную кашемировую шаль, и девушки пошли в сад. Морозец, прихвативший лужи тонким ледком, к вечеру отступил, и сейчас было свежо, но не холодно.

— Как же ты хорошо поешь, — восхитилась Лиза, — а вдвоем с матушкой вы поете просто божественно. Я даже не представляла, что такое может быть.

— Спасибо, — обрадовалась Кассандра. — Это — мой самый любимый подарок на Рождество, когда я пою вместе с мамой песни надежды и любви.

— У меня тоже есть для тебя подарок, — вспомнила Лиза, — это — образ, написанный в Москве одним святым художником-монахом.

Она открыла ридикюль и протянула подруге миниатюру.

— Наверное, это — Святая Елизавета? — спросила Кассандра.

— Да, ты правильно поняла, — подтвердила Лиза.

— Что же тут понимать, если она похожа на тебя. Наверное, монах и писал ее с тебя?

— Да что ты! Не может быть, — не поверила Лиза, — никогда не замечала ничего подобного.

Она взяла миниатюру и всмотрелась в лик Святой Елизаветы. Действительно, тонкие черты и совсем светлые волосы напоминали Лизу, а золотисто-карие, янтарного оттенка глаза делали сходство еще сильнее.

— От этого сходства Святая Елизавета стала только лучше, — мягко улыбнулась Кассандра и забрала миниатюру из рук княжны.

— Ты знаешь, сегодня брат прислал нам письмо, где сообщил, что моя пропавшая старшая сестра, наконец, нашлась. Я так счастлива, и почему-то подумала, что ты такая сильная и добрая, и если ты будешь носить сапфир, который одного цвета с глазами Елены, то у нее все будет хорошо. Прошу тебя, прими это кольцо от нашей семьи.

Она протянула кольцо Кассандре, с надеждой ожидая ее решения.

— Хорошо, — улыбнулась ее подруга, — я возьму кольцо, но с условием, что ты будешь носить мое. Тогда твоя сила поможет моей семье.

Она сняла с пальца кольцо с большим овальным бриллиантом и надела его на руку Лизы, а та надела на руку Кассандры свое кольцо с ярко-синим сапфиром. Оба кольца оказались впору. Потом Кассандра поцеловала подаренный образ и сказала:

— Теперь Святая Елизавета будет оберегать души нашей семьи. Но если мы сейчас не вернемся в дом, я простужусь, и ты больше никогда не услышишь моего пения.

Девушка пошла вперед и потянула на себя ручку балконной двери, ведущей в гостиную. Лиза пошла за ней, но ее ботинок попал в выбоину на мощеной камнем дорожке, и у нее подвернулась нога. Княжна упала на одно колено, больно ушибив ладони, когда услышала душераздирающий крик подруги. Кассандра кричала слова на незнакомом языке. На том же языке что-то сказал мужской голос, и в то же мгновение прозвучал выстрел. Лиза поднялась на ноги и бросилась к дому. Пока княжна, прихрамывая, бежала к открытой двери, за стеклом поднялись языки пламени.

«Боже мой, Кассандра! И сеньора Джудитта должна ждать нас в гостиной, — в ужасе подумала она. — Кто стрелял? И что же случилось?»

Княжна влетела в открытую дверь, и ужасная картина заставила ее замереть на месте. Около фортепиано на полу лежала примадонна. В груди ее торчал нож. Глаза женщины были открыты, но было ясно, что она мертва. Ее дочь лежала почти около выхода в сад, на ее груди, прямо напротив сердца расползалось огромное ярко-алое пятно. Лиза бросилась к девушке и, встав на колени, наклонилась к лицу подруги, надеясь услышать дыхание. Ее сердце забилось быстрее, когда она услышала хрип подруги. Кассандра была ранена, но она была жива.

— Дорогая, пожалуйста, очнись! — взмолилась княжна, — я сейчас перевяжу тебя, нужно остановить кровь.

В отчаянии, Лиза отвернула подол, сильным рывком оторвала оборку нижней юбки и попыталась этой тканью зажать рану подруги. Кассандра пошевелилась, мучительно застонала, но открыла глаза.

— Уже поздно, — тихо сказала она, — дай мне руку и пообещай, что выполнишь мою последнюю просьбу.

Лиза наклонилась над девушкой и схватила ее за руку, по щекам княжны текли слезы, но она их не замечала. Она близко наклонилась к лицу подруги, ловя ее слова. Кассандра прикрыла глаза, собираясь с силами, и прошептала:

— Нас убили не случайно. Один из бандитов, увидев меня, крикнул по-испански: «Вот и вторая». Когда они поджигали факелами шторы, думая, что я уже мертва, то обсуждали, что теперь им за нас заплатят три тысячи золотых. Прошу тебя, возьми мой медальон, поезжай в Гранаду к герцогу Молибра и передай ему эти слова. И еще скажи, что я его простила и за себя, и за мать. А теперь дай мне образ и держи мою руку крепче.

Лиза подобрала образ, который Кассандра, падая, уронила, положила его на грудь девушки и, крепко взяв подругу за руку, начала молиться. Ее не покидала надежда, что Бог не заберет Кассандру, а оставит ей жизнь. Но та последним движением сжала руку Лизы, и поток огня потек через пальцы княжны. Это было мучительно больно, но поняв, что это душа подруги, покидая ее земное тело, передает ей свою силу, Лиза крепко сжимала пальцы Кассандры. Княжна дрожала всем телом, ей казалось, что сердце сейчас разорвется от невыносимого напряжения, но она не разжала руки. Внезапно боль отступила, и сердце Лизы перестало колотиться как заведенное. Холод сковал ее тело. Княжна подняла глаза, посмотрев на лицо подруги, и поняла, что все кончено.

Только сейчас она вспомнила, что кругом полыхает огонь. Если она собиралась выполнить последнюю волю Кассандры, нужно было выбраться из огня. Лиза перекрестила закрытые глаза девушки, сняла с ее шеи тяжелый медальон и поправила на груди подруги маленький образ Святой Елизаветы. Она поцеловала еще теплый лоб Кассандры и поднялась на ноги.

Кругом полыхал огонь, дверь, ведущая внутрь дома, уже занялась огнем, но еще можно было проскочить в открытую в сад балконную дверь. Надеясь спасти лицо от пламени, Лиза накинула на голову ротонду и направилась к узкому проходу между горящими занавесками. Она уже почти проскочила между столбами пламени, когда тяжелый мраморный карниз, который уже не держали оплавившиеся медные штанги, рухнул ей на затылок. Ротонда смягчила удар, и карниз соскользнул по черному меху на пол. Лиза даже смогла сделать еще один шаг и вывалилась наружу, на дорожку сада. Но на второй шаг сил у нее уже не хватило. Княжна рухнула лицом на мокрую пожухлую траву зимнего газона и потеряла сознание.

Глава 6

Особняк сеньоры Молибрани горел как факел. С треском вылетали стекла, рушились перекрытия, и хотя крыша пока уцелела, ни у кого из зевак, выстроившихся вдоль противоположной стороны улицы, не было сомнений, что скоро и она рухнет, окончательно погребя то, что еще несколько часов назад было богатым и уютным домом первой певицы Европы.

Слуги примадонны в наспех накинутой верхней одежде и с непокрытыми головами жалкой группкой собрались около ворот, беспомощно глядя на стену огня, пылающего за лопнувшими окнами. В соседних домах хозяева, опасаясь за свое имущество, тревожно ожидали финала трагедии.

— Я говорила, что соседство с певицей принесет нам беду, а ты мне не верил, — истерически кричала своему мужу баронесса Рочклиф, — что будет, если ветер подует в сторону нашего дома?

Женщина стояла перед окном, заламывая руки. Горящий дом соседей являл собой ужасное зрелище, и в воображении бедной баронессы уже вставали кошмарные картины горящих ковра и штор в ее собственной гостиной.

— Да, ты права, становится опасно, — согласился с ней муж, подойдя к соседнему окну. За двадцать лет крепкого английского брака он хорошо усвоил, что подходить к жене, находящейся в нервном состоянии, опасно. — Но слуги уже час поливают крышу и стены нашего дома водой из пруда — даже если в нашу сторону полетят головешки, загореться может только крыша. Но на самом деле следовало бы начать заливать и сам пожар.

— Я не собираюсь посылать своих слуг, чтобы спасать имущество иностранки, — пренебрежительно фыркнула баронесса.

— Дорогая, я, как всегда, полностью с тобой согласен, — привычно сообщил ей муж, — я хотел спасать наше имущество, но если ты возражаешь…

— Ты хочешь сказать, что я против того, чтобы защитить наше имущество? — изумилась баронесса. — За кого ты меня принимаешь? Немедленно распорядись, чтобы слуги начали заливать пожар, и раздай ведра всем этим бездельникам, торчащим перед домом своей хозяйки. Пусть поработают.

Барон тут же поднялся и отправился отдавать приказания. Ему соседка нравилась, а когда он летом через открытые окна слышал ее пение, особенно на два голоса с дочерью, барону казалось, что его душа уже переселилась в рай. Если можно было хоть что-то сделать для примадонны и ее красавицы-дочери, он был готов попытаться. Объединенными усилиями слуги обоих домой и желающие из толпы начали ведрами таскать воду из пруда Рочклифов, успешно сбивая пламя через окна. На небесах, видимо, оценили благородный жест барона, потому что оттуда тоже пришла помощь: из черных грозовых туч хлынул холодный дождь, перемешанный со снегом. Окончательно залив первый этаж, добровольные спасатели поднялись на второй, и воду передавали уже не по цепочке, как раньше, а поднимали на веревках. Количество людей с ведрами все увеличивалось за счет слуг с соседних улиц, и менее чем через час пожар был окончательно потушен.

Барон, стоя на крыльце своего дома, попыхивал сигарой, ожидая возвращения своих людей, когда к нему подошел высокий человек в черном пальто.

— Ваше сиятельство, — обратился он к барону, — я Гаррисон, сыщик с Боу-стрит, мы собираем сведения для судьи — похоже, что пожар устроили нарочно, чтобы скрыть другое преступление. Мы сейчас ищем ваших соседок. Вы видели что-нибудь подозрительное?

— Дайте подумать, — начал вспоминать барон. — Ничего подозрительного я не помню, но видел из окна, как перед входом долго стояла роскошная карета, запряженная парой белоснежных лошадей. Она и раньше часто стояла перед соседним домом. Обычно в ней приезжали молодой человек и две девушки.

— А кто эти люди, вы не знаете? — уточнил сыщик.

— Нет, не знаю, но вы можете спросить это сами, — заметил барон, указав на приближающийся к ним экипаж, — именно про эту карету я и говорил.

Гаррисон откланялся и поспешил к экипажу, остановившемуся напротив сгоревшего дома. Он подошел как раз в тот момент, когда спрыгнувший с запяток лакей распахнул дверцу и протянул руку бледной как мел пожилой даме, помогая ей спуститься на землю. За дамой стремительно спрыгнула девушка лет шестнадцати с бескровным лицом и огромными голубыми глазами, в которых плескался страх. Девушка подхватила даму под руку, не давая ей упасть, и с ужасом уставилась на пожарище.

— Простите, мэм, — тихо окликнул даму сыщик, — вы кого-то ищете?

— Да, сэр, помогите нам, пожалуйста, — тут же вцепилась в его руку дама, — в этом доме в гостях находилась моя внучатая племянница, светлейшая княжна Черкасская, кучер ждал ее возвращения, когда увидел, что дом горит. Ничего не сумев добиться от здешних слуг, он поехал за мной. Вы что-нибудь знаете? Где моя девочка?

— Мы еще ничего не знаем, мы только начали осмотр. Сейчас слуги разбирают завалы, мы ищем погибших, прошу вас подождать в карете. Если мы кого-нибудь найдем, я позову вас.

Графиня Апраксина покачнулась, но лакей подхватил ее, не дав упасть. Даша Морозова схватила женщину за руки и начала тихо успокаивать. Вдвоем они проводили Евдокию Михайловну в карету, девушка укутала ноги старой дамы пледом и сама села рядом, приготовившись ждать.

Гаррисон бродил по пепелищу. Он уже осмотрел все комнаты, выходящие окнами на улицу — ни примадонны, ни девушек там не было. Сейчас слуги растаскивали упавшие балки, перекрывающие вход в большую гостиную, выходящую французскими окнами в сад.

— Там мы в последний раз видели хозяйку, ее дочку и вторую девушку, — объяснил сыщику один из слуг, оттаскивая в сторону конец толстой балки, упавшей с частично разрушенного потолка.

Он дернул обугленную, но уцелевшую дубовую дверь и открыл проход в комнату. В гостиной полностью выгорела стена, выходящая в сад. Судя по копоти, пожар начался со штор, и вся примыкающая к этой стене часть комнаты была полностью засыпана обгоревшими головешками. У противоположной стены мебель обуглилась, но уцелела, а фортепьяно, стоящее в дальнем углу комнаты, практически не пострадало, даже ковер, на котором оно стояло, еще сиял яркими красками, что казалось совсем диким на фоне ужасных разрушений дома. И на этом ярком пятачке лежало тело женщины с ножом в груди. Оно совсем не обгорело, и не было никаких сомнений, что это — звезда Ковент-Гарден Джудитта Молибрани.

— Боже мой! — произнес испуганный голос за спиной Гаррисона, и тот сердито обернулся.

За его спиной стоял белый как мел молодой слуга, открывший дверь.

— Это ваша госпожа? — спросил сыщик.

— Да, сэр, — пролепетал молодой человек, — какое безумие, убить такого ангела под Рождество!..