Автор: Полина Раевская

Бета: OksiSs

Жанр: СЛР

Аннотация: Все мы грешны перед Богом - неоспоримая истина. Но сегодня я каюсь не перед Ним, а перед человеком, которого люблю больше этой проклятой жизни. Жаль, что я поняла это слишком поздно, ибо запоздалые раскаяния не вдохнут жизнь в засохший цветок. Но мне ничего не остается, кроме как поведать эту историю глупой, наивной девчонки, сумевшей влюбить в себя взрослого мужчину, но… не сумевшей удержать.

Слоган: За иллюзии приходится расплачиваться действительностью.

Рейтинг: 18+

Пролог

2014 год октябрь

Прежде чем начать эту историю, скажу сразу — я вам не понравлюсь. Не потому, что я плохая или же хорошая. Нет. Я обычная, такая же, как тысячи других женщин со всеми своими достоинствами и недостатками. Просто я дура, безнадежная, законченная…

Поскольку эта история о любви, то вы отметите, что все мы когда-то становились дурами из-за мужчин; забывали гордость или же, напротив, включали ее в попытке удержать свое счастье. Только вот я сделала все, чтобы его потерять. Не ценила, не понимала, не замечала, не берегла. Я была до невозможности глупой в своих мнимых, надуманных проблемах. Совершала ошибку за ошибкой, разрушая то, что так отчаянно искала.

Перед вами дура, познавшая, как никто иной, смысл банальных высказываний — «Что имеем — не храним…» или «Запоздалые раскаяния не вдохнут жизнь в засохший цветок». Кажется, так сказал мне во время последней встречи он. Спросите кто? Думаю, пояснения излишни. У каждой из нас есть «Он» — мужчина, которому достаточно одного местоимения, ибо нет таких слов, способных передать его значимость в нашей жизни.

Если бы вы знали, какая это мука быть виновной стороной. Думаю, пострадавшей легче. У нее хотя бы есть выбор: простить или забыть. У меня же его нет, как и надежды. Да и с моей стороны было бы наглостью и полнейшей тупостью ее питать. За иллюзии приходится расплачиваться действительностью — мой горький опыт. Вы, по всей видимости, думаете: «Ах, бедняжка», но не торопитесь. В этой истории я персонаж скорее отрицательный, чем положительный, как ни больно это признавать. А «больно» длится уже четыре месяца. Впрочем, все началось гораздо раньше, гораздо… Я бы сказала, больно было всегда. Точнее, мне так казалось. Боже, какой же дурой я была!

Как в той песне -“Если бы хоть раз нам дотемна по душам разобрать все по словам, да по молекулам.” Но, увы… Интересно, сколько этих «если бы» повторяет в жизни каждый человек? Хотя какой в этом смысл? «Если бы» возникает только когда безнадежно. Так почему же я не пойму никак этого? Отчего не приму жестокую истину? Я вам уже говорила, что дура? Безнадежная, законченная…

Четыре месяца пыталась научиться жить без него, залечивала раны, полученные по своей вине, но безрезультатно. Душа рвалась каждую секунду к нему, как ни напоминала себе, что на нет и суда нет, но сердцу плевать на любые доводы. Каждую ночь воспоминания душат, и везде он. И я за ним готова камнем в бездну, только бы дал шанс. Видит Бог, я готова валяться вечно у него в ногах, вымаливая прощение, если бы не знала этого мужчину достаточно хорошо. Его не тронут мои слезы. Больше уже нет, не после того, что я сделала. Но я все равно продолжаю мучить себя мыслями о нем.

Сколько я так жалела себя? Не знаю. Пока внутри что-то не щелкнуло. Словно накрыло волной понимания, что больше не могу так…

Не выдерживаю. Слишком долго терпела, ждала, надеялась. Устала. Хочу обрубить разом, поставить точку. Хотя за меня ее уже давно поставили, но я должна это окончательно принять. Поэтому бросаю свою тихую гавань вдали от него. В считанные минуты собираю всё необходимое, мысленно умоляю маму не спрашивать ни о чем, и она меня слышит — молча протягивает деньги на дорогу. Я тронута ее пониманием.

Через час поезд мчит меня в столицу, в город, где все началось и закончилось. А спустя трое суток Москва встречает меня раскатами грома и проливным дождем. Вдыхаю воздух, пропитанный суетой, надеждами и разочарованиями. Сердце сжимается от ностальгии. Болезненно, отчаянно трепещется. В горле стоит ком, сглатываю его и осматриваюсь по сторонам. В сотнях столичных лиц ищу его глаза, но это бред, безусловно, а я все равно лихорадочно всматриваюсь, прося чуда. Только забываю, что даже если увижу, все равно не смогу в эти глаза взглянуть. Никогда. Спросите меня, зачем я здесь? Сама не знаю. Наверное, чтобы в очередной раз предаться иллюзиям.

Мне никогда не нравилась Москва, особенно москвичи, но сейчас я рада вернуться. Правильно говорят: наш дом там, где наше сердце. Мое рядом с ним, а он здесь. Нет, я его не потревожу, не имею права, да и совесть не позволит. Если существовала хоть какая-то надежда на что-то, он уже бы дал знать. Честно признаюсь, я ждала. До последнего ждала. А теперь… Теперь пришла пора прощаться, похоронить воспоминания, надежды, мечты. Ну почему, почему я только сейчас поняла, что нет ничего важнее, чем быть рядом с ним? Риторический вопрос, конечно же.

Закрываю глаза и перевожу дыхание. Голова кружится от волнения, суеты и мелькающих лиц. Вокзальный шум бьет по натянутым нервам. Кто-то грубо толкает меня в сторону, инстинктивно хватаюсь за живот, и сердце колотится отчаянной птицей.

Возвращаюсь в реальный мир, чувствую холод, усталость и голод. Пора передохнуть — в моем положении такие эмоциональные и физические нагрузки вредны. Тяжело вздыхаю, вытираю влагу со щек. Не знаю, были ли это слезы или дождь — неважно.

Беру сумку и вливаюсь в спешащую толпу. Она подхватывает меня и направляет в сторону метро — то, что нужно.

В электричке, как всегда, не протолкнуться. Я, зажатая между двумя толстушками, воняющими потом, какими-то пирожками и дешевой туалетной водой, едва сдерживаю рвоту, прикрываю рот рукой, заодно зажимая нос. Спустя десять минут в глазах темнеет, руки трясутся, и паника начинает захлестывать. Держусь из последних сил и как молитву повторяю про себя: только бы не потерять сознание, только бы не потерять!

На нужной станции пулей вылетаю из удушливого вагона и жадно хватаю холодный воздух. Голова начинает кружиться еще сильнее, страх заполняет душу.

Только сейчас пришло понимание всей глупости моего порыва. О чем я думала? Какие могут быть путешествия в моем состоянии? А если со мной что-то случится? Это Москва. Тут будешь орать, что умираешь, никто не обратит внимания, разве что сморщиться от раздражения. Эта мысль моментально отрезвляет, тошнота отступает, да и дышать становится легче.

Восстанавливаю дыхание и иду в сторону недорогой гостиницы. К тете Кате не хотелось, у меня не было настроения и сил для разговоров, да и не ради этого я сюда приехала.

В убогой комнатушке чувствую покой и радость. Стараюсь ни о чем не думать, хотя не получается подавить мысль о том, что на другой окраине города мужчина, ставший для меня всем миром. Глупо, по-детски, но преодолев расстояние почти в четыре тысячи километров, мне кажется, я ближе к нему. Но только физически. Эмоционально же между нами миллиарды километров, хотя точнее было бы сказать — бездна, ибо километры предполагают возможность их преодолеть, а бездна нет.

Вновь слезы на глазах, только реветь нет никакого толка.

Боже, я скоро с ума сойду! Сколько можно? Такая агония: рвет на части, слезы градом, а в груди печет раскаленным огнем. Я готова биться об стену, чтобы только вытравить его образ из себя, но из этого лабиринта боли, сколько ни стараюсь, не могу найти путей. От сильного волнения вновь появилась тошнота.

Лечу в ванную, падаю на колени перед унитазом и задыхаюсь от рвотных позывов. Перед глазами пелена, меня выворачивает наизнанку скудным завтраком, а после желчью. В эту секунду хочется умереть. Кажется, это длится вечность. Меня трясет, пот застилает глаза. Становится холодно, когда взбесившийся желудок полностью освобождается от любого намека на пищу. Обессиленно прислоняюсь к стене, дышу рвано, но зато в голове пусто. Нет ни одной проклятой и ядовитой мысли. Опустошенная и разбитая снимаю с себя всю одежду, встаю под горячие струи воды, закрываю глаза и проваливаюсь в забытье. Тепло и хорошо. Тихо. Сил, чтобы купить себе еды не было, поэтому я уснула голодная, хотя понимала, что должна лучше заботиться о себе, но только не сегодня. Мне хочется сохранить эту тишину и не нарушать ее ничем. А потом, наконец, уснуть без воспоминаний, отчаянного шепота, слез и завываний в подушку.

Утром впечатления немного угасли, и я чувствовала в душе какое-то подобие покоя. Приведя себя в порядок и собравшись с силами, покидаю свое убежище. Выхожу на улицу, щурюсь от яркого солнечного света и, словно сорвавшийся с цепи пес, беру след дней, когда я была счастливой.

Вы спросите, а не мазохистка ли я? Не знаю. Но мне необходима эта прогулка по местам, которые навсегда останутся «нашими». Наверняка они есть у всех. Вот и у нас с ним было несколько таких. Не хочу травить себе душу, мне просто нужно погрустить о том счастливом времени и отпустить его, поставить точку в этой любви, которая не дожила до непреложного обета «в болезни и здравии, горе и радости… пока смерть не разлучит нас». Странный, сентиментальный порыв души, но как воздух необходимый.

Полдня я бродила по Москве, никуда не спеша, не заботясь ни о чем и не думая. Удивительно, но это была моя первая и настоящая прогулка по этому городу, не считая единственного раза, когда все только началось. Но тогда я была поглощена им, а столица меня не интересовала. Сейчас же я с интересом оглядывалась по сторонам, вновь открывая для себя этот город. В таком безмятежном ритме прошло несколько дней. Боль не прошла. Наверное, и не пройдет никогда, но она не была такой невыносимой.

Я приходила туда, где мы часто бывали с ним, закрывала глаза, представляла нас. А потом словно нажимала внутри себя на кнопку delete, стирая все из памяти: обнуляя, блокируя его образ, его голос, шепот, запах и ощущения его губ и рук. Я помню каждый сантиметр его тела, каждую морщинку, родинку и шрам. Как же мне его не хватает!

Я мечтала проснуться однажды tabula rasa, с чувством, будто все сон и нас просто не было. Но мечты они на то и мечты, чтобы никогда не сбываться.

Сердце плачет и кричит о нем каждую минуту, а я просто привыкла к этой боли, поэтому уже не столь восприимчива.

Поездка пошла мне на пользу — я готова жить дальше, мне есть ради чего. Осознание этого пришло только, когда я покупала билет до Рубцовска. Я вдруг отчетливо поняла: все кончено и назад пути нет. Странное это чувство — принять сердцем то, что давно уже осмыслил разумом.

Я медленно брела по городу, сама не зная куда. До моего рейса оставалось еще несколько часов, поэтому сидеть на вокзале не хотелось. Я шла, пока не оказалась перед рестораном «Марио». Увидев вывеску, мое сердце ухнуло с огромной высоты вниз. С этим местом у меня были связаны особые воспоминания, которые я не решалась вытащить наружу даже сейчас. Достаточно уже того, что это его любимый ресторан. Все эти дни я обходила его стороной: во-первых, не могла отделаться от какого-то тревожного чувства; а во-вторых, у меня не было денег, чтобы позволить себе такую роскошь. Сейчас я стояла и смотрела на уже ставшую родной вывеску, но не смела двинуться вперед. Сомнения терзали душу, хотелось войти и в то же время бежать отсюда как можно дальше. Но какой-то неведомой силой меня понесло внутрь, и я, не сопротивляясь, подчинилась ей.

Дрожащей рукой обхватила ручку двери, замерла на мгновение, подсчитывая, сколько у меня денег. Вроде бы на чашку кофе хватает. Решительно потянула на себя дверь. Моментально окунулась в тепло и в божественный аромат, от которого у меня свело желудок. Я вошла внутрь, ко мне сразу же подошел метрдотель с вежливой улыбкой, но когда присмотрелся, то искренне заулыбался. И узнав меня, сказал:

— О, сеньорита, добрый вечер! Какой сюрприз. Вы так давно не радовали наш взор своей божественной красотой, а мы вас ждали. Маэстро был безутешен, думая, что вам что-то пришлось не по вкусу, — театрально восклицал этот итальянец с русскими корнями. Впервые за долгое время я засмеялась от всей души, тронутая его вниманием. Мне было неловко за свой внешний вид, отсутствие денег, за то, что ступила на территорию класса, к которому больше не относилась. Впрочем, я никогда ему и не принадлежала. Понимание этого я увидела в глазах мужчины, когда он скользнул по мне взглядом.

Я сжалась, он смущенно улыбнулся. Стало страшно, что сейчас меня выпроводят. Но он преувеличенно радостно хлопнул в ладоши и подозвал одного из официантов.

— Вашу одежду.

Я дрожащими пальцами расстегнула куртку, которая была мне великовата, оставаясь в водолазке, обтянувшей меня, словно вторая кожа и делая мое положение очевидным. Раздевшись, я глянула на себя в зеркало и поморщилась. Волосы были небрежно собраны в хвост, лицо бледное, не накрашенное, с обветренными, ярко-красными губами. Под глазами залегли тени. Потрепанная, уставшая, несчастная. Я сильно похудела, поэтому мой живот казался огромным, как арбуз. Отвернувшись от зеркала, чтобы окончательно не портить настроения, я стала ждать, когда меня проводят за столик. Нервничала, переминалась с ноги на ногу, пока метрдотель не сказал: