Наташа Драгнич - Каждый день, каждый час

— Дора, ты меня слышишь?

— Да.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— А в чем проблема?

— Я могу к тебе зайти?

— Запросто!

— Что-то с линией. Дора, ты меня слышишь?

— Слышу.

— Так я могу прийти прямо сейчас?

— D'accord.

— Я скоро буду. Дора, я...

— Что?

— Ничего. Скоро приду.

Дора положила трубку. На часах 9:52. Еще очень рано. Из ее маленькой квартиры на улице Медичи открывался вид на Люксембургский сад, Дора глубоко вздохнула. Она любила эту квартиру, парк, кукольный театр, куда часто ходила и знала наизусть все пьесы и роли. Окрестности, где поблизости находилось все необходимое. Дора всегда хотела жить здесь, и отец дал ей такую возможность, оплачивая половину арендной платы. Правда, Дора была уверена, что теперь, когда она начнет работать и зарабатывать, его помощь больше не понадобится. Она рассмеялась. Раннее утро хорошо на нее действовало. Дора чувствовала себя прекрасно. Даже приход Андре не сможет ничего изменить.

Автобус повернул, и перед Лукой открылся вид на город. Еще четверть часа, и он будет на месте. Последний раз он приезжал сюда несколько месяцев назад. Море. Ему до боли не хватало его. Рядом с морем было легче дышать. Как долго он еще выдержит без него? На октябрьской выставке в Париже будет еще тяжелее. Но из Загреба он уедет. Почти решено. Не то чтобы он был уверен в своем решении. Но ему было необходимо приехать сюда. Он чувствовал, что выбора у него нет. И ему это нравилось. В Макарске он дома. Всегда. Здесь все было осмысленно, все имело значение. И здесь было море. Никакого сомнения, что после выставки он ни на минуту не задержится в Париже. Даже если Кристиан попытается его убедить. Париж, конечно, грандиозный город, особенно для молодого художника. Такая возможность выпадает далеко не каждому. Разумеется, он взволнован, уже почти все подготовил, но кто знает, вдруг появится еще пара картин. Ему ведь действительно нравилось рисовать. Возможно потому, что все сразу становилось ясным. Внезапно. Или это усталость и нехватка сна? Нет. Не может быть.

Лука откинулся на сиденье, закрыл глаза. Поспать не получится, он почти приехал. Он мог бы снять небольшую студию. Наверняка есть дюжина чердаков, ждущих только его. А женщины есть повсюду. Кто сможет устоять перед молодым, почти знаменитым художником? Решено. После парижской выставки он вернется назад к морю.

Они въехали в город, и если бы Лука открыл глаза, то увидел бы автовокзал. И Клару.

— Мне очень жаль, я понимаю, что момент был совершенно неподходящим, не знаю, почему я так поступил, ты должна мне верить, просто поверь мне...

Дора была удивлена, но ей не хотелось этого показывать, так как она сама еще не понимала, чего хочет и что чувствует к Андре. Со вчерашнего дня почти ничего не изменилось, но она много думала о них. Даже не думала. Просто знала. Что есть другие дела, люди, другие мужчины. Есть вещи, о которых нельзя вспоминать, есть взгляды, выражения лица, которые остались в памяти навсегда и никогда не оставляют в покое. Порой ты спрашиваешь себя, что произошло, хотя сам все понимаешь. Если она разрешит, они вернутся. Но ей скоро на репетицию. Она теперь настоящая актриса, у нее есть обязательства, сроки, ей нужно учить роль, и она не может позволить себе отвлекаться. Не теперь, когда она только начинает, когда уже на полпути к успеху, когда научилась справляться с голосами в голове, когда перестала бояться. Ей двадцать два года, и она может делать что хочет, выходить замуж, когда и за кого захочет. Или не выходить. У нее впереди все, и она хочет быть свободной. Андре милый и славный, она его даже любит, и какая разница, что они четыре года вместе, ведь всё возможно, жизнь полна неожиданностей...

***

— Клара?!

Она кивнула, слегка улыбнулась, словно обрадовалась, что Лука ее узнал. Ее волосы стали светлее. Клара сильно исхудала и выглядела старше своих двадцати восьми лет, будто пережила тяжелые времена и долго болела.

Но Лука узнал бы ее повсюду: все-таки Клара была от него беременна, но ребенок не входил в его планы. И Клара сделала так, как он хотел, ему даже не пришлось ничего ей объяснять. А затем он ушел. Исчез. Он бросил ее, не сказав ни слова. Ему было стыдно, он презирал себя, но его мало что изменило. Он ушел. Она тоже уехала обратно в Макарску, где, как и он, чувствовала себя дома. Лука не переставал удивляться, что они познакомились в Загребе, будто общие корни их не сплачивали, а разъединяли. И вот теперь они стояли друг против друга, как если бы ничего не случилось. Что она вообще забыла на вокзале, как узнала о том, что он приезжает, и когда его ждать?

— Что ты на это скажешь, Дорис?

Андре произнес ее имя, как раньше, когда она была маленькой, звала ее мама. Она и сейчас иногда ее так называла, особенно если ей было что-нибудь нужно. Дора понятия не имела, о чем говорил Андре и чего он от нее ждал. Она смущенно улыбнулась, и хотела было его переспросить, но Андре крепко ее обнял, прошептав на ухо «je t'aime, je t'aime». Как будто за время ее отсутствия что- то решилось.

— Мне Ана сказала, что ты сегодня приедешь. — Клара вновь улыбнулась.

Лука чувствовал себя таким усталым, что тоже только слегка улыбнулся. Он мечтал оказаться в своей постели и заснуть. Он хотел побыть один. Лука достал сумку из багажного отделения и двинулся в путь. Клара шла рядом, и ее правая по-летнему обнаженная рука касалась его. Они по-прежнему казались парой, даже если не виделись несколько лет. Порознь они провели даже больше времени, чем вместе.

Старая темно-синяя сумка Луки пережила множество путешествий, но он ее не стеснялся и никогда не прятал в пластиковый пакет. Ему больше не хотелось ничего скрывать.

Рука Клары вновь коснулась его. И вдруг, против его воли, вернулось прошлое. Прошлое, с которым, как ему казалось, давно покончено.

Лука увидел молодую девушку. Она только что пришла. V нее были длинные темные волнистые волосы. Блестящие, словно темно-синяя чешуя макрели, которой, чтобы не утонуть, необходимо постоянно двигаться — это как- то связано с отсутствием плавательного пузыря. Высокая стройная девушка была буквально наполнена движением, даже когда просто стояла. Лука не мог отвести от нее глаз, боялся, что она в любой момент может исчезнуть.

Дора, полная надежд, вошла в галерею, принадлежавшую ее хорошему приятелю Кристиану, — приглашения у нее не было, поэтому она не знала, что ее ждет. Она осмотрелась по сторонам. Высокий молодой человек стоял около бара и смотрел на нее. Доре это ничуть не мешало. Она сняла куртку. Ей не хотелось, чтобы Андре ей помогал, пока высокий молодой человек за ней наблюдает. «Что с тобой, Дора?» — удивился Андре. После того как он сделал ей предложение, Доре казалось, что он постоянно недоверчиво за ней наблюдает. «Что с тобой?» — переспросил Андре. Дора покачала головой и ничего не ответила. Внезапно ее голова стала полной, пустой, надутой как воздушный шарик, горячей, легкой и прозрачной. Она закрыла глаза. Картины накатывались волнами. Почти обгоняя друг друга. «Что с тобой, Дорис?» — в третий раз спросил Андре. В его голосе слышалось нетерпение.

***

Лука не двигался. Он прислонился к барной стойке и задержал дыхание. Он боялся, что стоит ему вздохнуть или расслабить хоть один мускул, как девушка исчезнет. Лука так пристально смотрел на нее, что ему стало боль но, а из глаз потекли слезы. Воспоминания растворялись в пустоте, он сполз на пол. На счет не осталось времени. Он медленно исчезал. Словно страницы монографии, которую он только что перелистывал.

Дора первой подошла к лежащему без сознания юноше. Однажды с ней это уже было. Она точно знала, что должна делать. Дора присела на корточки и сделалась совсем крохотной. Ее глаза расширились. Казалось, что на бледном лице нет ничего, кроме этих глаз. Она склонилась над молодым человеком и, прежде чем Кристиан, пригласивший ее на выставку «талантливого хорватского художника», а теперь опустившийся перед ним на колени с другой стороны, смог ее отстранить, поцеловала юношу в губы. «Дора!» — в ужасе воскликнул Андре. Было уже не до церемоний!

Лука слышал нежный голосок возле своего лица: «Ты мой спящий красавец, только мой, проснись, мой принц, только мой...» Постепенно до него начали доходить другие голоса, он смущенно открыл глаза и встретился взглядом с Дорой, она улыбалась, его губы беззвучно шевелились, он не мог сказать ни слова, поэтому просто слегка улыбнулся, нерешительно поднял руку, скользнул ладонью по ее лицу, а затем коснулся длинных, темных волос. Дора еще раз едва слышно прошептала одними губами: «Мой принц, только мой».

— Не могу поверить!

— Я должен тебя хорошенько рассмотреть.

— А я тебя.

— Какая же ты красивая.

— Твои глаза не переставали меня преследовать.

— Я не знаю, что сказать.

— Твои картины потрясают!

— Да, некоторые неплохи.

— Мне уже тогда они казались невероятными.

— Ну, тогда мы были еще детьми.

— А теперь персональная выставка в Париже!

— Прошло шестнадцать лет!

Жизнь существовала только в этот момент. Вне времени. Дора знала об этом. Воспоминания — коктейль пережитого и услышанного, украшенный по краю стакана сахаром и лимонной долькой. Ингредиенты едва различимы. Но этот молодой человек — Лука. Он уже тогда был художником. Нарисовал ее портрет. Лука постоянно рисовал. Дора могла вспомнить любую мелочь. Всё, что, как ей казалось, она потеряла! Лука! Мальчик с коробкой, полной карандашей. И гляди-ка, персональная выставка в Париже! Она сидела напротив него, но на самом деле была глубоко погружена в прошлое! Это же Лука!

— Как ты живешь?

— Я стала актрисой.

— Правда?

— Играю Корделию.

— Хорошо играешь?

— Да, настоящий успех.

— Что будем делать?

— Понятия не имею.

— Тогда давай просто посидим здесь.

— Хорошо.

— У тебя есть время?

— Всё время на свете.

— А тот мужчина?

— Какой?

— Тот, что не сводит с тебя глаз.

— Я его не знаю.

— Уверена?

— Я никого здесь не знаю.

— Но...

— Трюффо умер.

— Кто?

— Трюффо.

— Не знал.

— Уже несколько недель.

— Он был твоим другом? Луке хотелось коснуться Доры, погладить ее белоснежную кожу, казавшуюся такой странной в красноватом свете барной стойки, но он боялся. Его рука дрожала. Страх был огромен. Он и сам не знал, чего боится. Точно не того, что она исчезнет. Она должна просто сидеть и смотреть на него, смеяться и задавать вопросы. Лука положил руку ей на живот. Возможно, ему было страшно, что тот мужчина подойдет и заберет ее. Прежде чем он сможет снять с нее платье. Но Дора сама сказала, что не знает его. Теперь она всегда будет с ним, такая красивая, они будут болтать и смеяться. Его тело жило собственной жизнью, и он ничего не понимал. Хотя всё было ясно.

—Я боюсь.

— Чего?

— Не знаю.

— Ну же, скажи мне.

— Того мужчину.

— Да это же просто смешно.

— А если он придет и заберет тебя?

— Он не сможет.

— Хорошо, что мы это выяснили.

— И правда, хорошо.

Дора увидела слезы в его глазах и улыбнулась, потому что жизнь прекрасна. Лука. Его имя! И все обрело смысл. Она ждала, и он пришел, не девятилетний мальчишка без мускулов, а настоящий мужчина, который выглядел так, будто никуда ее не отпустит, ладони вспотели, всё в порядке, жизнь только начинается. Она чувствовала, как его губы прикасаются к ее коже и тысяча пеликаньих крыльев — она недавно смотрела документальный фильм про них - ласкали ее живот, и всё было ясно, и хорошо, что она отказала Андре. Она ответила «нет», а он думал, что не стоит спешить, что у него есть время. А теперь всё позади, кончилось ожидание, и больше нет никаких тайн, всё складывалось просто прекрасно: через несколько месяцев состоится премьера, Лука рядом, и так чертовски хорош собой, и жизнь такая волнующая. Была другая жизнь, и в то же время не было никакой другой жизни, и так невероятно, что Лука здесь.

— Давай исчезнем.

Дора открыла дверь, и Лука вошел в ее квартиру. Она сняла пальто и повесила его на вешалку. Оно свалилось с крючка и осталось лежать на полу. Они видели только друг друга. Дора сделала шаг к нему. Лука сосредоточился на своем дыхании. Он считал. Дора обхватила его лицо ладонями, они были так близко, что Лука едва мог ее видеть.