Когда он появился в гостиной, Луи кинулся ему на шею, а Эмили едва подняла голову: она заканчивала рисунок под руководством Тати Даниэль.

***

Софи съела свою закуску в Сиднее, расправилась с камбалой в Перте и полакомилась карамельным кремом в Брисбане. Решено, в один прекрасный день она обязательно отправится в Австралию. К сожалению, в ближайшем и даже отдаленном будущем Боб Уолли не сможет служить ей гидом. Кругосветное путешествие завтра увлечет его в Мексику. Один курортный центр на побережье пообещал ему место инструктора по парусному спорту на шесть месяцев. Что потом? Он представления не имеет, жизнь сама покажет. Он мечтает об Аргентине, а если средства позволят, то дальше он переберется в Бразилию и Панаму. Западное побережье Соединенных Штатов станет первым этапом его путешествия на будущий год. Весной у него назначена встреча с друзьями, чтобы поймать большую волну.

– А где именно на Западном побережье? – допытывалась Софи.

– Где-то между Сан-Диего и Лос-Анджелесом.

– У вас точные координаты точки приземления, – заметила Софи, смеясь от всего сердца. – А как же вы умудритесь встретиться с друзьями?

– Слухами земля полнится, так что мы всегда узнаем, где кто находится. Мир серфингистов – одна небольшая семья.

– А потом?

– Сан-Фрациско, обязательный пробег под парусом под Золотым мостом, а потом найду грузовой корабль, который согласится взять меня на борт, и отправлюсь поближе к Гавайским островам.

Боб Уолли предполагал остаться минимум года на два в районе Тихого океана – там столько атоллов, которые интересно посмотреть. Когда он попросил счет, Эния напомнила молодому серфингисту, чтобы он не забыл свою доску, которую оставлял под ее присмотром. Доска дожидалась его, прислоненная к стене.

– Они не разрешили вам оставить ее в гостинице? – удивилась Софи.

– Ну, я же говорил о комнате за сходную цену… – смутился Боб.

Чтобы продолжить путешествие, нужно тщательно рассчитывать бюджет. Он не может позволить себе потратить за пристанище на ночь сумму, которая даст ему возможность прожить почти месяц где-нибудь в Южной Америке. Но пусть Софи не беспокоится. Погода нынче мягкая, лондонские парки великолепны, а он обожает спать под открытым небом. Он привык.

Софи заказала им два кофе. Австралийский путешественник, который уезжает в Мексику и должен вернуться из своей поездки только в следующем веке… Не беспокоиться, что он проведет ночь на улице?.. Плохо он ее знает! Она вдруг почувствовала себя очень виноватой за то, что утром дала ему дурной совет; ведь отчасти из-за нее этот симпатичный серфингист не смог найти где переночевать по нормальной цене… Вон какая у него милая ямочка на подбородке… Только чтобы снять с себя вину, да, только поэтому… Господи, она просто тает, когда он улыбается… И руки у него какие красивые… Вот если б он еще раз улыбнулся, всего разок… Нужно только набраться смелости… В конце концов, не так уж это трудно…

– Вы не знаете здешних мест, это естественно, но в Лондоне дождь может пойти в любой момент… особенно ночью… а уж когда идет дождь, то это просто ливень…

Софи незаметно смахнула счет себе на колени, скатала его в шарик и бросила под стол. Она сделала знак Энии, что потом зайдет оплатить его.

***

Чуть позже Боб Уолли пропустил Софи вперед у дверей ее квартиры, Джон Гловер точно так же пропустил Ивонну на пороге номера люкс, который он зарезервировал в «Карлтоне», а когда Матиас вставил ключ в дверь своего дома, ему открыл Антуан. Он только что посадил Даниэль на такси…

***

Кадры отматывались назад на полной скорости. Одри нажала кнопку на монтажном столе, чтобы остановить перекрутку ленты. Она узнала на экране изображение старой электростанции с четырьмя гигантскими трубами. На откосе стояла она сама с микрофоном в руке и улыбалась; хотя лицо получилось совершенно размытым, она точно помнила, что улыбалась. Выбравшись из-за пульта, Одри решила, что пора спуститься за горячим кофе в кафетерий. Ночь обещала быть долгой.

***

Уткнувшись носом в раковину, Матиас перетирал посуду. Рядом с ним Антуан в фартуке, завязанном на поясе, и резиновых перчатках надраивал половник, нещадно скребя по нему мочалкой.

– Ты ручку деревянную не поцарапаешь, если будешь так тереть?

Антуан и ухом не повел. За весь вечер он не произнес ни слова. После ужина Эмили и Луи, чувствуя витающую над домом бурю, предпочли устроиться в сторонке, от греха подальше, чтобы повторить пройденное за день: перед уходом Даниэль дала им домашнее задание.

– У тебя совершенно не гибкая психика! – изрек Матиас, запихивая тарелку в сушку.

Антуан надавил на педаль мусорного ведра, выбросил туда половник, отправил следом мочалку. Нагнулся и достал новую с полки.

– Согласен, я нарушил твое священное правило! – продолжил Матиас, воздевая руки к небу. – Мне нужно было отлучиться на пару часов в конце дня, всего на каких-то пару часиков, и я позволил себе попросить подругу Ивонны посидеть с детьми, ну и в чем тут трагедия?.. К тому же они ее обожают.

– Она приходящая няня! – гнул свое Антуан.

– Ты протираешь пластиковый стаканчик! – взревел Матиас.

Антуан сорвал с себя фартук, скомкал его и швырнул на пол.

– Должен напомнить, что мы договорились…

– Мы договорились, что заживем в свое удовольствие, а не будем выступать в качестве конкурентов стенду «Месье Чистюля» на Парижской ярмарке.

– Тебе плевать на все договоренности! – не сдавался Антуан. – Мы установили три правила, всего три простеньких правила…

– Четыре! – не упустил случая Матиас, – и я ни разу не закурил сигару в доме, так что не надо! А еще ты меня утомил, так что я пошел спать. Да, хорошенькие будут каникулы!

– Это не имеет ни малейшего отношения к каникулам.

Матиас поднялся по лестнице и остановился на последней ступеньке.

– Выслушай меня хорошенько, Антуан, с сегодняшнего дня я меняю правило. Мы будем поступать, как любая нормальная пара; если возникнет нужда, будем вызывать приходящую няню, – подытожил он, заходя в свою комнату.

Оставшись в одиночестве за кухонной стойкой, Антуан стянул резиновые перчатки и поглядел на детей, сидевших по-турецки на полу. Эмили держала ножницы. Луи вооружился тюбиком с клеем. Они со всем тщанием вклеивали в тетрадки вырезанные фотографии и сравнивали получившиеся друг у друга коллажи.

– А чем именно вы занимаетесь? – поинтересовался Антуан.

– Готовим сочинение о семейной жизни! – ответили Эмили и Луи, пряча от чужих глаз свою работу.

На мгновение Антуан ощутил некоторую неуверенность.

– Пора спать, завтра придется встать пораньше, ведь мы уезжаем в Шотландию. Ну-ка всем в постель!

Эмили и Луи не заставили просить себя дважды и быстренько сложили свои вещи. Хорошенько укутав сына одеялом, Антуан погасил свет и несколько секунд помедлил в темноте.

– Это ваше сочинение о семейной жизни… вы все-таки дайте мне его прочесть, прежде чем сдавать учительнице.

Зайдя в ванную, он нос к носу столкнулся с Матиасом, который чистил зубы, уже облаченный в пижаму.

– И к тому же обращаю твое внимание, что это я оплатил няню! – добавил тот, ставя стакан на полочку.

Матиас поклонился и покинул ванную. Пять секунд спустя Антуан распахнул дверь и прокричал в коридор:

– В следующий раз оплати себе лучше курсы французского языка, потому что в твоей утренней записке полно орфографических ошибок!

Но Матиас уже скрылся в своей комнате.

***

Последние клиенты ушли. Эния заперла дверь и погасила неоновое освещение витрины. Она убрала в зале, удостоверилась, что стулья ровно стоят вокруг столов, и вернулась в кабинет. В последний раз проверив, все ли в порядке, она снова зашла за стойку, чтобы забрать деньги из кассы, как ее просила Ивонна. Проверив счета, она отделила выручку от чаевых и сложила банкноты в конверт. Конверт она убрала к себе под матрас, с тем чтобы отдать его Ивонне, когда та вернется. Толкнув ящик, она попыталась закрыть кассу, но ящик не поддавался; она запустила руку внутрь и нащупала в глубине какой-то мешавший предмет. Достав его, она увидела очень старый бумажник из потемневшей кожи. Охваченная любопытством, Эния открыла его. Внутри лежал пожелтевший листок бумаги, и она его развернула.


7 августа 1943 г.


Доченька моя, нежно любимая девочка!


Пишу тебе последнее письмо. Через час они меня расстреляют. Я уйду с высоко поднятой головой, гордый тем, что ничего не сказал. Пусть это огромное свалившееся на нас горе не тревожит тебя сверх меры, я умру всего лишь один раз, а те сволочи, что расстреляют меня, будут умирать всякий раз, когда история их помянет. Я оставляю тебе в наследство имя, которым ты можешь гордиться.

Я хотел добраться до Англии, а истеку кровью в тюремном дворе во Франции, но это ради нее и ради тебя, и ваша свобода стоит того, чтобы отдать жизнь. Я сражался за то, чтобы человечество стало лучше, и верю, что ты сумеешь осуществить мечты, которые я больше не смогу с тобой разделить.

Что бы ты ни задумала, никогда не отступай, такова цена человеческой свободы.

Маленькая моя Ивонна, я вспоминаю тот день, когда повел тебя на большое колесо обозрения в Терне. Ты была такая красивая в своем цветастом платьице. Ты показывала пальчиком на крыши Парижа. Я помню, какое желание ты загадала. И еще до того, как меня арестовали, я спрятал для тебя в ячейке камеры хранения немного денег, которые мне удалось отложить; они тебе пригодятся. Теперь я знаю, что мечты цены не имеют, но, возможно, эти деньги хоть немного помогут тебе осуществить твою собственную мечту в мире, где меня больше не будет. Я кладу ключ в этот бумажник, твоя мать знает, куда нужно идти, и все тебе покажет.


Я слышу шаги, они приближаются, но я не боюсь, разве что за тебя.

Вот, я слышу, как ключ поворачивается в замке моей камеры, и улыбаюсь при одной только мысли о тебе, доченька. Внизу во дворе, привязанный к столбу, я произнесу твое имя.

Пусть я умру, все равно я никогда не покину тебя. В моей вечности ты пребудешь тем, ради чего я жил на земле.

Сделай так, чтобы твоя жизнь сбылась, ты моя слава и моя гордость.


Любящий тебя папа.


Смутившись, Эния сложила письмо и убрала его обратно в кармашек бумажника. Закрыла ящик кассы и погасила свет в зале. Когда она поднималась по лестнице, ей чудилось, что позади нее ступеньки поскрипывают под ногами отца, который действительно никогда не покидал свою дочь.

14

Они договорились, что каждый разбудит отца другого. Луи запрыгал солдатиком по кровати Матиаса, а Эмили одним махом сорвала одеяло с кровати Антуана. Час спустя, не без криков и толкотни – Матиас не мог отыскать билеты, а Антуан не был уверен, что отключил газ, – такси тронулось наконец по направлению к аэропорту Гатвик. По терминалу пришлось бежать бегом, чтобы умудриться-таки успеть на посадку – последними! – до того, как откатили трап. «Боинг-737» авиакомпании «Бритиш Мидлэнд» приземлился в Шотландии в час обеденного перерыва. Переезжая в Лондон, Матиас предполагал, что общение на английском языке будет для него истинным адом, но встреча со служащим агентства по прокату автомобилей эдинбургского аэропорта доказала ему, что все предыдущее было лишь чистилищем.

– Я не понимаю ни слова из того, что говорит этот тип. Машина есть машина, ведь так? Клянусь, у него сосалка во рту! – горячился Матиас.

– Пусти меня, я сам этим займусь, – отталкивая его в сторону, заявил Антуан.

Полчаса спустя ярко-зеленый «рено-кангу» выехал на шоссе М9 и двинулся в северном направлении. После того как они проехали городок Лилинтгоу, Матиас пообещал мороженое из шести шариков тому из троих своих спутников, кому первым удастся выговорить это название. Заблудившись при попытке объехать Фалькерк, уже к наступлению ночи они добрались до восхитительного города Эйрт с его замком, возвышающимся над рекой Форт. Там они и должны были заночевать.

Встретивший их дворецкий был столь же очарователен, сколь уродлив. Лицо все покрыто шрамами, а на левом глазу повязка. Его высокий птичий голос совершенно не соответствовал облику старого пирата. По настоятельной просьбе детей он охотно согласился, несмотря на поздний час, провести их по замку. Эмили и Луи аж подпрыгнули от восторга, когда он открыл двери двух потайных ходов, начинающихся от большой гостиной, – один вел в библиотеку, другой на кухню. Провожая их на самый верх донжона, дворецкий с очень серьезным видом пояснил, что в номерах 3, 9 и 23 прохладнее, чем во всех остальных, поскольку там водятся привидения. Кстати, согласно предварительной договоренности, для них были забронированы именно два последних номера, они как раз двухместные.