В саду на открытой площадке перед крыльцом Дома кентавров толпился народ. Здесь были моряки с «Русалки севера», горожане, деревенские жители, прослышавшие о нападении на остров и пришедшие прояснить обстановку. В толпе даже виднелось несколько женщин. Почему-то все разговаривали вполголоса, будто на похоронах. Пираты расположились ближе к крыльцу, напротив толпы. В свободном пространстве между двумя группами людей стояли два могучих бронзовокожих кентавра, чрезвычайно похожих друг на друга. Они были стреножены, а мускулистые руки их связаны. Держались кентавры независимо, страха в их карих глазах не было заметно.

Джон Стоун в сопровождении Мюррея, Дикси и Шенона подошёл к креслу на крыльце, где восседал «Золотой немец», одетый в свой лучший костюм. Зигфрид Раушенберг встал, два капитана пиратов демонстративно обнялись. По толпе прошёл шум. Видимо, ещё не все знали о роли Стоуна во вчерашних событиях.

Затем Зигфрид, не опускаясь в кресло, обратился к толпе:

– Я, Зигфрид Раушенберг, капитан парусника «Тильда», приветствую жителей прекрасного острова! Я говорю вам, и моё слово – золото! Никто из мирных жителей не пострадает! Мы пришли отомстить кентаврам за убийство целой команды моряков с «Виктории». Многие из вас наблюдали, как сгорел корабль, как были вывезены беспомощные больные моряки. Капитан Джон Стоун, стоящий рядом со мной, видел своими глазами место, где были сброшены в пропасть несчастные люди. Кентавры даже не попытались их спасти! Они просто избавились от людей, жестоко убив их!

Гул толпы нарастал. Однако Джон не улавливал в настроении людей той ожесточённости и ненависти, каких он ожидал после подобных известий. Он недоумевал. Стоун сделал шаг вперёд, с напором заговорил:

– Свободные люди свободного острова! Я, капитан Джон Стоун, подтверждаю слова моего друга и соратника, честного моряка Зигфрида Раушенберга! Я прибыл сюда с самыми добрыми намерениями. Я надеялся обрести здесь друзей. И как подло я был обманут в своих лучших чувствах! Кентавры убили всех до одного, всех моряков, пришедших к ним за помощью. Я видел место их гибели… – Джон сделал вид, что задохнулся от боли. – Погибла моя невеста, добрая милая девушка – Рейчел Мон, погиб её отец Стивен Мон. И это сделали кентавры! Один из них – Лаур, он ответил за смерть моей любимой собственной гибелью. Но другой, по кличке Алинир, ещё жив. Он ожидает вашего суда и справедливого приговора!

И опять неопределённый шум возник в толпе. Даже моряки с «Русалки», ещё вчера принимавшие активное участие в захвате острова, теперь стояли, потупившись. Они почему-то не реагировали на слова Джона. Он яростно крикнул, пытаясь завести толпу:

– Смерть убийцам! Смерть кентаврам!

Его поддержали только пираты Раушенберга. Островитяне молча переглядывались.

– Он лжёт! – спокойно и сильно прозвучал голос одного из связанных кентавров. – Мы спасли всех до единого. Сейчас русские моряки выздоравливают, они слабы, чтобы спуститься с гор. Через три дня вы увидите их здесь, живыми и невредимыми!

– Я подтверждаю слова моего брата Дика. Так и будет! – крикнул в толпу второй кентавр.

И люди оживились, радостные возгласы раздались в ответ.

– Как вы можете им верить?! – не выдержал Джон. – Они обманывают вас, они всегда обманывали вас! Они – убийцы!

Через гущу народа протиснулся купец Фархад. Рядом с ним встали его слуги Махат и Али. Сегодня за их широкими поясами Стоун заметил изогнутые сабли и пистолеты. Раньше никто из местных жителей, кроме стражи, не носил оружия. Это насторожило Джона Стоуна. Он не понимал, что же произошло за последние часы, или он неправильно повёл себя?

Купец обратился к стоящим на крыльце капитанам:

– Я – Фархад Фарид Фариде Бей, почтенный человек на Кентавриде, купец, сын и внук почтенных купцов. И ещё я портной, лучше которого нет не только на острове, но и на всём Востоке, откуда родом был мой почтенный дед Фарид Акме Фариде Бей.

– Да! Знаем! – раздалось из толпы. – Говори дальше!

Джон пытался проследить, кто это поддерживает Фархада-какого-то-там-Бея, но ничего не заметил.

– Скажи, что ты хочешь, купец! Мы выслушаем любого из свидетелей вероломства кентавров, – Раушенбергу ничего не оставалось делать, как кивнуть Фархаду и сесть в кресло, приняв позу полного и почтительного внимания.

– Так вот. Никто из вас не сможет сказать, что я нарушил слово, данное кому-либо. Никто из вас не сможет сказать, что я обманул или недостаточно добросовестно выполнил свою работу.

– Совершенно верно! – толпа чьим-то голосом опять поддержала почтенного Фархада.

– Мы мирно и в согласии жили с кентаврами много лет. Мы, слава Аллаху Всемилостивейшему и справедливому, имели выгоду от общения друг с другом. Кого из нас обманули кентавры в торговле или в работе?

Фархад сделал паузу, и сразу же раздалось:

– Никого! Никогда!

И Джон опять не уловил, кто говорит. Речь почтенного Фархада начала его существенно раздражать. Неизвестно куда портной мог повернуть настроение людей. Что самое неприятное, Фархада слушали намного внимательнее, чем его.

Почтенный портной развернулся к главарям пиратов:

– А вы пришли, нашумели, убили почтенного трактирщика Проспера, ворвались в чужой дом, ограбили его…

– Мы никого не грабили! – почти искренне возмутился Зигфрид. – Мы захватили пристанище злодеев и убийц. И трактирщик пытался уничтожить моих людей, он напал первым! Мои люди только защищались! А вот эти нелюди, которых вы выгораживаете, убили десятки людей, а сейчас лгут вам в лицо!

Почтенный Фархад Фарид Фариде Бей невозмутимо продолжил:

– Надругались над некоторыми нашими женщинами… Нехорошо. Так кому же нам верить?! Тем, кто нас всю жизнь уважал, нашим старым друзьям-кентаврам, с которыми мы выросли, или людям, обманом захватившим наш благословенный остров?!

– Кентаврам! Старым друзьям!

Джон Стоун уже проклинал себя последними словами за то, что выдал накануне оружие команде «Русалки севера». И зря он не разузнал как следует о запасах вооружения на острове. Заметил, что островитяне не используют его в обыденной жизни, и успокоился. Джон переглянулся с Раушенбергом. Тот не хотел столкновения с населением. Стоун всегда считал Зигфрида чистюлей. «Золотой немец» был прекрасным воякой, но если дело касалось мирных людей, старался найти какое-то согласие. Джон даже захотел, чтобы из толпы напали первыми. Тогда у пиратов не будет выхода. Но слишком много островитян сейчас противостоит им!

Небольшая группа людей подошла к воротам. Островитяне расступились перед ними, пропуская к крыльцу. В группе подошедших Джон заметил брата Абигаль – юного Рона Гаусса. Похоже, что именно он и предупредил этих незнакомых Джону островитян о сегодняшней встрече. Пираты вглядывались в пришедших, ещё не понимая, что они принесли им – мир или войну.

– А я всё гадаю, ты или не ты, незабвенный и неповторимый Зиг!

Глаза немца расширились до предела, Зигфрид вскочил, стремительно сбежал с крыльца. Остановился, потрясённый, перед гибким как леопард молодым человеком с насмешливыми глазами. Джон Стоун насторожился: пришедший ему кого-то напоминал.

Побледневший Раушенберг выдохнул:

– Ты жив! Лион! Мерсье! Проклятый мальчишка! – он схватил Лиона в охапку.

Со стороны могло показаться, что капитан пиратов задушит пришедшего в объятиях. Но тот невозмутимо ухмыльнулся:

– Может, поставишь меня на землю? Как-то сподручнее говорить, стоя на своих собственных ногах.

– Чёртов француз! Это и впрямь ты! – Зигфрид выронил его из объятий. – Я думал, вы оба погибли…

Зигфрид замолчал, ожидая и боясь ответа на незаданный вопрос. Из-за спины широкоплечего немолодого мужчины, легко держащего в руке боевой топор, вышла женщина, закутанная в тёмную накидку. Из-под накидки был виден подол синего атласного платья. Лион молча отступил в сторону.

И все увидели, как яростный капитан пиратов упал перед женщиной на колени. Зигфрид медленно поднял голову, пытаясь разглядеть её лицо. Голубые глаза женщины, обращённые на него, блестели от слёз. Из-под накидки показалась рука, на пальце которой отблескивало золотое венчальное кольцо.

– Я тоже думала, что потеряла тебя… Прости меня, Зиг… Траур не мог длиться вечно, – она протянула к Зигфриду обе руки, накидка спала, открыв юное лицо и стройную девичью фигуру. Только глаза были слишком понимающими; в них отражался опыт пережитой печали.

Капитан пиратов осторожно прильнул к её ладоням, укрывая в них своё лицо. Она почувствовала влагу, истекающую из его глаз, и тоже встала на колени, целуя короткие светлые волосы. Минуту они стояли так среди уважительного молчания. Островитяне и пираты столпились вокруг, пытаясь понять, что происходит. Джон почувствовал, как напряглась и похолодела спина, словно страшный полярный зверь смотрел в неё пристальным взглядом, готовясь к неминуемому и роковому нападению. Джон Стоун сглотнул и нетерпеливо позвал:

– Капитан! Капитан Раушенберг!

Женщина глянула на него странно знакомо, её огромные колдовские глаза полыхнули голубым холодом. У Джона мороз прошёл по коже. Он испугался того влияния, которое оказала на Раушенберга незнакомка, едва появившись перед ним. Но женщина опустила пушистые ресницы, приподняла покорную голову Зигфрида:

– Я счастлива, что нашла тебя. Прошлое вдруг улыбнулось мне. Ты расскажешь, как жил без меня? Нам о многом надо поговорить, милый Зиг… Но нам надо обсудить, и срочно, некоторые дела. Я была уверена, что ты погиб… Потеря тебя и отца для меня была полной катастрофой. Мне не хотелось жить, и если бы не наш друг Лион и тот, другой, кого я полюбила всем сердцем… Теперь я жена настоящего владельца острова. Его имя – Морис Ксавье.

– Я ничего не слышал об этом человеке! – возмущённо воскликнул Джон. – Все уверяли меня, что остров принадлежит кентаврам!

Незнакомка и Раушенберг поднялись с колен. Они держались за руки, будто снова близкая разлука нависла над ними. Лион Мерсье почтительно накинул на плечи женщины тёмный плащ.

– А мы слышали! – вступил в разговор вездесущий Фархад Фариде Бей. – Я могу подтвердить, что Морис Ксавье – законный властелин нашего благословенного острова. Он воистину приходит тогда, когда нельзя не прийти! Слава Аллаху, у острова есть хозяин! Его бумаги, выданные ещё английской королевой в благодарность за особые заслуги нашего почтенного Ксавье, заверил я и какой-то там министр королевского кабинета. Король Франции также выдал нам грамоту на свободное владение островом.

– Тоже за особые услуги? – попытался иронизировать Джон Стоун, у которого не просто почва, а целый остров уходил из-под ног.

Почтенный Фархад лукаво улыбнулся, поиграл чёрными бровями:

– А как же! Золотая диадема с алмазами и колье для его очередной любовницы стоят какого-то необитаемого острова, до которого никому во Франции дела нет.

Он будто смущённо потупился и продолжил:

– Конечно, не хочу хвалить себя, но несколько платьев для короля и его юной возлюбленной, да продлит Аллах их годы, я сшил собственноручно! Из лучшей парчи и лионских кружев. Король был мною очень доволен.

– Портной-дипломат! Это что-то новенькое!

– Э-э! Дорогой! Портной всегда лучше дипломата. Дипломат гоняет войска и тратит чужие деньги, а я всего лишь красиво одеваю. Но хотел бы я посмотреть на голого посла! Или, не допусти Аллах, короля!

В толпе засмеялись перебранке между Джоном Стоуном и портным Фархадом. Джона всё больше бесило пассивное поведение Раушенберга, который никак не мог наглядеться на свою даму.

– Зигфрид! Зиг! Нам надо решить вопрос с кентаврами! – напористо потребовал Джон. – А где кентавры?! Кто проворонил?! Догнать!

Однако островитяне и матросы с «Русалки севера» даже не думали расступаться перед Стоуном и его тремя спутниками. Остальные пираты в замешательстве оглядывались на своего капитана.

– Стойте! – наконец-то подал голос Раушенберг. – Ради такой встречи я прощаю этих кентавров. Бог с ними, Стоун!

– Ты всё такой же великодушный! – восторженно смотрела на него золотоволосая красавица.

– А ты ничуть не изменилась со времени нашей разлуки. Такая же юная и прекрасная! Наша любовь неподвластна времени!

– Ты дурак, Раушенберг! Слепой, влюблённый кретин! – не выдержал Джон, он едва не взвыл, как раненый волк. – Кто тебе эта чужая жена?! И кто тебе мы, люди, которых ты повёл в бой и бросил посредине пути?!

Раушенберг ответил на обвинение в предательстве странно миролюбиво:

– Сам ты дурак, Стоун… Это моя Тильда, это жизнь моя и сердце моё…

Джон заорал что-то непереводимое и бросил выхваченную было шпагу в соседнюю клумбу:

– Всё… Кончился пират «Золотой немец»! Из-за какой-то юбки кончился!

Раушенберга интересовала только возлюбленная:

– Понимаешь, Тильда, я не хотел становиться пиратом. Однако у тех, которые захватили наш корабль, был обычай заменять убитого капитана на того, кто его убил. Поэтому я остался тогда в живых. Тильда, я думал, что навсегда лишился тебя. И мне нечего было уже терять…