Алексей Божков - Кентаврида

– Спасибо… – ладонью Руна вытерла вновь выступившие слёзы.

– За что, милая?

– Вы спасли меня, я знаю. И вы так откровенны со мной…

Сильной рукой кентавр осторожно погладил девушку по голове, взял её за руки:

– Руна, я доверяю тебе тайну Кентавриды. Тайну ценой в наши жизни. Прошу, никому и никогда не говори о ней. Даже Джолину. Тем более – ему!

– Почему? Он же стал кентавром. Значит…

– К сожалению, это ещё ничего не значит, – мягко перебил её Мозер. – Мы пока не знаем, поможет ли превращение человека в кентавра стать Джону Стоуну нашим другом. Не уверен, что после всего, что произошло, что он натворил, мы можем ему хоть в чём-то доверять. У нас уже есть крайне печальный опыт, увы… Стоун предал нас, будучи человеком. Станет ли он благороднее в образе кентавра?

Руна вырвала руки из широких ладоней седого мужчины-полуживотного:

– Джон предал? Кого? Что случилось? Джон не мог предать! Он замечательный! Вы его совсем не знаете!

Кентавр Мозер печально и открыто смотрел в рассерженные девичьи глаза. Сказал чуть нараспев:

– Трудно поверить в плохое чистому человеку… Это не мои слова, Руна. Один восточный поэт так написал. Думаю, он прав. На моего друга Томаса Рича этот человек тоже произвёл хорошее впечатление. Я надеялся уже здесь, на острове, более внимательно присмотреться к Стоуну. Не успел… В этом моя вина. Стоун обманул нас.

Кентавр видел, что девушка не верит горьким словам. Он прошёл в угол шатра, откинул вышитое покрывало, открывая гладь чёрного каменного зеркала.

– Если ты не веришь мне, посмотри это, – Мозер что-то небольшое вставил в выемку сбоку камня.

Тёмная гладь просветлела, девушка увидела широкое крыльцо Дома кентавров, а на нём – незнакомого человека, который дружески обнимал Джона.

– Ты уже видела подобное?

– Да, в горной беседке у источника… Когда поняла, что Джону грозит опасность, – она показала пальцем на незнакомца. – Этого человека позже убили, я видела. Кто он?

– Зигфрид Раушенберг, главарь пиратов, пытавшийся захватить Кентавриду. Он немец, бывший помощник капитана торгового судна, старый знакомый Лаура, то есть Лиона Мерсье. И бывший жених моей Таурины. Случилось это много лет назад, послушай рассказ, что я знаю со слов Лиона и моей жены…

…Лион Мерсье грёб изо всех сил. К счастью, дым от горящих снастей корабля «Роза ветров» скрывал лодку от нежелательного внимания пиратов. Тильда Клаус старалась рассмотреть, что происходит на палубе. Спасительная завеса дыма не давала увидеть ей ни отца, ни жениха, только шум ожесточённого сражения долетал до её слуха.

– Они погибнут?

– Не знаю, – Лион оглянулся на близкие рифы. Вода бурлила там, перетекая между каменными зубьями в такт мощному дыханию океана. Вот где сейчас была главная опасность!

– Лион! – закричала девушка. – Смотри, кто-то плывёт в нашу сторону! Останови лодку!

Мерсье отпустил вёсла, приподнялся, вглядываясь в океанские волны. Он тоже заметил, как плывущий взмахнул несколько раз рукой. Дым начинал рассеиваться, выстрелов уже не было слышно.

– Скорее! Сюда! – позвала Тильда. Её звонкий голос был услышан.

Плывущий, спасая свою жизнь, ещё быстрее заработал руками. Вскоре он схватился за борт, тяжело дыша. Это был пожилой моряк с «Розы ветров».

Лион сразу же начал грести. Времени не оставалось, в любой момент их могли заметить. Они подошли вплотную к рифам. Лодку понесло в узкий просвет между камнями. Молодой француз пытался противостоять потоку, но силы его и океана были неравны. Людей бросило в расщелину. Бортами лодка проскрежетала по остриям, но выдержала первый удар. Моряк в воде закричал от боли: он ногами ударился о подводную скалу, кровь окрасила воду. Мужчина ещё попытался, подтягиваясь на руках, забраться в лодку, но следующая каменная преграда зацепила его и оторвала от бортика. Тильда видела, как он скрылся под водой. Ей самой приходилось держаться за сиденье, чтобы не вылететь из отчаянно вздрагивающей лодки.

Теченье несло лодку дальше, протаскивая её через частокол камней, каждый мог оказаться последним. Лион вынул весло из уключины, пытался отталкиваться от камней, пока весло не сломалось. Потеряв равновесие, юноша упал на дно лодки. Полетели щепки от днища, вода хлынула внутрь ненадёжного убежища двух людей. От очередного удара Тильда потеряла сознание, Лион обнял её, удерживая внутри судёнышка. Он успел увидеть спокойную лагуну за рифами, деревья на берегу, но лодка не выдержала столкновения с серой глыбой и рассыпалась. Люди оказались в солёной воде.

Лион, теряя последние силы, плыл, держа на спине девушку. Юноша, как мог, оберегал её от смертельных ударов. Всё тело его кровоточило, пальцы рук были сломаны. Он упорно двигался к спасительному берегу.

Внезапно Лион ударился обо что-то мягкое. Его сознание почти отключилось, он воспринимал мир отрывками. Вот кто-то подхватил его и освободил от тянущей на дно ноши. Потом солнечный песок обогрел израненную спину. Лион хотел крикнуть, что ему невыносимо больно, но не мог. В следующий миг он смотрел, как мимо двигается серая стена, а он сам плывёт куда-то, размеренно покачиваясь. А потом он падал, и боль растворялась в голубом, с серебряными нитями дождя, небе…

– Вот так Лион Мерсье и Тильда Клаусс попали на остров. Их спасли два кентавра-близнеца. К счастью, они собирали целебные водоросли на том берегу, напротив которого произошёл захват немецкого торгового судна «Роза ветров». Ещё чуть-чуть, и помощь была бы напрасной. Израненные Тильда и Лион умирали. Их спасением стала скала Первого Перехода и то, что мы называем преобразователем. Тильда превратилась в прекрасную Таурину, Лион – в кентавра Лаура. А дальше была жизнь…

Кентавры и их союзники напали внезапно. Никто из пиратов не заметил, как они проникли внутрь Дома кентавров и атаковали захватчиков в полной тишине. Некоторые из пиратов успели выскочить в сад, но без единого выстрела были переловлены людьми и кентаврами. Слуг и портного Фархада с его спутниками, оставленными захватчиками в заложниках на всякий случай, освободили, а вот пираты были связаны и отправлены в подвал. Руководил захватом вездесущий Лион Мерсье. Он приказал ещё раз осмотреть дом, сам вместе с другими поднялся на второй этаж. В спальне Стоуна заметил смятую постель, бросился к окну. По дорожкам сада, пригибаясь, убегал в сторону обрыва молодой Дикси, оставленный Стоуном приглядывать за домом. За ним, прихрамывая, бежал вооружённый пистолетами моряк с «Тильды».

– Не стрелять! Я за ними! – крикнул Лион спутникам. – Давайте за мной!

С подоконника свешивалась простыня, связанная с длинным шёлковым шарфом. Лион схватился за импровизированную верёвку и быстро спустился в сад. Последовал за убегающими. Ноги Лиона ступали мягко, и беглецы не оборачивались, все силы отдавая скрытному уходу.

Оставалось два прыжка, когда бегущий последним обернулся. Глаза у него вылезли из орбит, рука с пистолетом поднялась. Острие шпаги Лиона пронзило его горло. Пират всхлипнул и упал. Взлохмаченный Дикси обернулся, выставив перед собой саблю. Лион с разбега повалил его, попробовал выбить оружие. Дикси оказался достаточно изворотливым и выскользнул из захвата, вскочил, собираясь пришпилить врага к земле. Лион выбросил руку со шпагой вперёд и проткнул грудь потерявшего равновесие моряка. Конец шпаги задрожал, выйдя наполовину из спины Дикси. Молодой пират, как окунь на суше, открыл несколько раз рот и захлебнулся собственной кровью.

Лион столкнул с себя размякшее тело, вытащил из него шпагу, сел, пытаясь восстановить дыхание. Когда подбежали два моряка из команды Алексея Махова, которые в последнее плавание с ним не ходили по своим семейным делам, попросил:

– Проверьте, может, жив…

Те склонились над пиратом, переглянулись:

– Тут и смотреть нечего. На том свете ему русалки песни поют, – сказал один их них без сожаления.

– Отошёл, – подтвердил второй, известный Лиону как Иван Суров.

Бородатый, с вечно насупленными густыми бровями на крупном лице, Иван Суров числился у Махова боцманом, слыл серьёзным и въедливым мужиком, хозяйственным и весьма разумным.

– Эй, други! – Суров по-русски позвал знакомых моряков, обыскивающих сад. – Давайте-ка этих увальней в подвал снесём, на ледник. Не дело покойников на такой жаре оставлять.

Мужики молча подхватили убитых, понесли их к дому. Лион поднялся, вытер шпагу о какой-то широкий лист цветущего растения, окликнул Сурова, оглядывавшего оружие пиратов:

– Иван! Собирай свою команду у крыльца, пойдём на пристань. Пока брат Махов чистит город, надо успеть захватить оба судна. Не хватало ещё, чтобы из корабельных пушек стали палить по домам.

– От пристани я к Махову пойду, надо его успокоить, что стрельбы лишней не будет, а ворам бежать некуда. Словом, одна нога здесь, другая – там, – качнул бородой Суров.

– Действуй! – хлопнул его по бугристому плечу Лион. – Буду с вами через пару минут, только из беседки гляну на причал, что там поделывают пираты.

– Дело! – Суров развернулся, размашисто зашагал к Дому кентавров.

Лион Мерсье оглянулся: вокруг благоухали цветущие кусты жасмина и розмарина, барбариса и роз, растревоженные людьми бабочки и мотыльки нервно порхали, снова опускались на цветы, успокоено складывая хрупкие крылья. Сердце мужчины больно сжалось, но не от страха за себя или за приютившую его Кентавриду. Лиону было больно даже думать о маленькой девушке, напоминающей легкокрылую бабочку, с наивным сердцем, переполненном любовью к другому, недостойному её человеку.

– Как говорит Махов, кому бы морду набить… – горько засмеялся Лион и побежал к белой беседке над обрывом, спугнув рой голубых мотыльков с края лужицы.

* * *

Солнце заглянуло в проём шатра, разделив его сияющей полосой на две половины. Стоун открыл глаза, веки показались ему слишком тяжёлыми. Он не мог сфокусировать взгляд на чём-либо, окружающее цветными пятнами мозаики всё никак не желало складываться в цельную картину.

– Доброе утро!

Голос был знакомым, и Стоун повернулся на приятный для слуха звук. Лицо симпатичной цыганки вдруг смертельно напугало его, ещё не придя полностью в себя, он попытался вскочить. Ощущение связанных ног разозлило его, Стоун чертыхнулся, упал руками на ковёр. Полог шатра над ним заколыхался.

– Осторожнее, милый! Всё хорошо, успокойся! – Руна отложила книгу, которую читала, присматривая за кентавром, подошла к нему и едва не попала под удары копыт.

Четыре ноги дёргались непроизвольно, бывший человек пытался их выпрямить.

– Чёрт! Чёрт! Чёрт!!! – Стоуна охватила паника, какой он ещё никогда не испытывал. Он вырывался из приросшей шкуры, будто мог её сдёрнуть с себя, Стоун руками упёрся в бока и выталкивал себя из тела коня. На ногтях его показалась кровь, белки обезумевших глаз покрылись кровавыми сетками, будто трещинами, он дышал с надсадным хрипом, разрывая лёгкие.

Испуганная Руна пыталась говорить с кентавром, он не слышал её в своих бешеных попытках вырваться из собственного тела. Девушка выскочила из шатра, закричала. К счастью, Мозер был недалеко, с серебряношкурым кентавром они заскочили в шатёр, прижали Джолина к земле. Тот безудержно пытался выскользнуть из их захватов, отбивался и отбрыкивался что есть силы, обзывал кентавров последними словами, мягчайшими из которых были «звери» и «падаль». Хозяин Мозер ударил его кулаком по макушке, только тогда чёрный кентавр затих. Руна беззвучно рыдала в углу, руками размазывая слёзы по лицу. Мозер повернулся к ней:

– Руна, девочка, Таурина оставила тебе питьё? Принеси, пожалуйста…

Всхлипывая, Руна отыскала закрытый кувшинчик с лекарственным питьём. Она протянула его седому кентавру, спросила:

– Он придёт в себя? Почему он не узнал меня? – и горечь разочарования слышалась в её голосе.

– Мы сделаем всё, чтобы помочь. Не думал, Арчи, что Стоун настолько тяжело перенесёт Переход, ведь он достаточно молод, чтобы привыкнуть… – обратился Мозер к серому кентавру.

Тот задумчиво смотрел на лежащего, неодобрительно качал головой:

– Друг мой, прости, но я считаю, его следует держать под присмотром. Хотя бы в Пещере чёрных камней. Там крепкие двери и запоры. Не думаю, что Стоун способен примириться со своим новым состоянием. Не обманет ли он нас снова?

– Арчи, не в наших правилах держать кентавра на привязи. Вспомни, как было с тобой, но разве мы не приняли тебя в свой мир и ты не принял наш мир? Да и кто из нас безгрешен?

Серый кентавр замотал головой:

– Здесь другой случай! У меня было желание заслужить ваше доверие, стать равным среди равных. И к тому же я воспринял новую жизнь в облике кентавра, как спасение, очищение, как путь искупления. Да, мне было страшно первое время, пока я не осознал, что остаюсь человеком, даже более того, становлюсь лучшим человеком.