Алексей Божков - Кентаврида

И вот сегодня пришло время прощания с погибшими…

Печальная процессия свернула с городской дороги в сторону небольшой низины. Руна шла рядом с носилками, которые несли рослые кентавры. Она держалась за деревянные перекладины из свежей душистой сосны, как совсем недавно держался за её повозку Кешка, встречая рождение новой цыганки. Только тогда кентаврёнок был полон жизни и веселья, а теперь он недвижимо лежал в окружении нежных полевых и ярких садовых цветов. По щекам девушки неудержимо текли слёзы; сегодня она провожала в последний путь не только доброго друга, но и – мысленно – отца, уже похороненного, но о гибели которого она узнала вчера, когда убили Кешку и ещё нескольких островитян. Рядом с Руной шёл капитан Алексей Махов, обнимая рукой свою невесту Абигаль, русские матросы из команды Махова пели протяжную песню, мужские голоса звучали мужественно, торжественно, без надрыва, будто пытались вознести в небеса невесомую душу парнишки, и этим своим гордым напевом они трогали людские сердца больше, чем просто рыданием.

Вчера вечером, когда город был освобождён, почти все кентавры и цыганки вернулись из горной долины. Руна ушла вместе со всеми, оставив Джолина на попечении Арчи, который и так уже помогал ей в уходе за крайне рассерженным чёрным кентавром. Никакие уговоры на Джолина не действовали, он не хотел говорить ни с кем, кроме Руны, не желал вставать, отталкивал еду и питьё, ему всё казалось отвратительным.

Несмотря на своё горе, девушка не могла не думать о любимом. И эти мысли не приносили радости: Руна чувствовала, что Джон не просто охладел к ней, но она ему крайне неприятна, будто именно она виновата в его поражении. Лион Мерсье, идущий сейчас рядом, словно почувствовал её мысли, приобнял за плечи так нежно, по-дружески, что Руна непроизвольно положила голову ему на грудь, прижалась, как маленькой девочкой прижималась к отцу, прячась от детских неприятностей. Лион ничего не говорил, лишь держал в объятиях, позволяя ей в любой момент отстраниться.

Хозяин Мозер, шедший во главе процессии, остановился и поднял руку. Горожане и кентавры встали по краю выемки, наполненной белым и очень мелким песком. Почти ровный круг диаметром в десяток метров был ограждён серыми камнями. Песня матросов смолкла, заговорил Мозер:

– Друзья мои и братья! Мы хороним достойных людей, погибших при освобождении нашей драгоценной Кентавриды. Они будут погружены в Чашу памяти, которая уже не один век остаётся для людей местом последнего пристанища на этой земле. Пусть служители религий скажут своё слово, а мы будем помнить друзей и родных до конца дней своих!

Все вместе островитяне выслушали каждого представителя известных на острове верований, потом прощались с погибшими. Мускулистые кентавры протолкнули, как по воде, носилки с людьми и кентаврёнком в песчаный круг. Потом Руна увидела, что песок пропустил внутрь углубления все тела, медленно засасывая их. На поверхности некоторое время оставались погребальные предметы и цветы, но и они вскоре пропали под слоем песчинок. Последним затянуло в небытие синий полевой колокольчик с луга, где совсем недавно весело скакал Кешка.

– Иннокентий Феофанович, – по слогам тихо проговорила Руна.

– Они будут жить в нас, пока существует Кентаврида! Светлая память! – громко сказал над странной могилой Мозер и преклонил колено. Другие кентавры последовали его примеру, кто-то крестился или читал молитву, цыганки подняли вверх свои бубны и звенели колокольчиками, пришитыми к ним. Капитан Махов поднял пистолет и выстрелил в воздух. Это было сигналом его команде: каждый выстрелил либо из ружья, либо из пистолета.

В Дом кентавров Руну провожал Лион Мерсье. Небо заволокло тучами, с моря шла гроза, у видимого горизонта ветвились беззвучные молнии. Было что-то завораживающее в их огненном безмолвии. Руна непроизвольно возвращалась взглядом к ним и не замечала, с какой печалью смотрит на неё мужчина, идущий рядом.

– Хочешь, пойдём к причалу. Мне показалось, что…

– Да, – девушка прервала Лиона. – Мне нелегко возвращаться туда, где…

Слёзы снова навернулись на её глаза, судорога сжала горло. Лион осторожно прижал девушку к себе, подавляя желание целовать и ласкать любимую, открыть свои чувства. Он боялся неосторожным словом или действием разрушить дружбу, которую только и могла предложить эта девушка, не замечающая своей красоты и невероятной нежности.

Молодые люди дошли до причала, где были пришвартованы два судна. На пиратской «Тильде», проведённой к причалу кентаврами в первый же день борьбы с пиратами, на мачте не было никакого флага, по палубе ходили часовые, охраняющие пленных. Мимо прошли два кентавра из дозора, они приветливо поздоровались с Лионом и Руной.

Девушке нестерпимо захотелось одиночества, чтобы обдумать свои отношения с новым кентавром Джолином; когда она была рядом с ним, все её мысли занимал он, боязнь за любимого делало девушку болезненно-беспокойной. Молодые люди прошли дальше, мимо складов, спустились к воде, где тревожно покачивались привязанные рыбацкие лодки.

– Скоро начнётся дождь…

Руна кивнула на слова Лаура-Лиона, но присела на камень, всматриваясь в ограниченное скалами водное пространство. Лион некоторое время стоял рядом, не мешая ей думать, когда девушка оглянулась на него, сел рядом на гравий, взял за руку.

– Расскажи мне что-нибудь, – попросила Руна.

– Про кентавров?

– Да. Историю Кентавриды.

– А давай я сначала прочту стих Мозера, ты же знаешь, он не только переводчик, но и неплохой поэт. Так мне кажется…

– Прочти, – согласилась Руна, кивнув головой.

Её спутник начал без предисловий:

– Центурион красив и жаден.

Ему бы стать героем Рима.

Любовью охлос беспощаден.

Нарушить строй – шаг первый.

Прима.

Горяч песок пустынь Египта.

Вода темна, с питаньем скудно.

Шакалам с древних манускриптов

Не запугать солдат!

Секунда.

Но терция!

Александрия!

Квадраты белоснежных зданий,

Дворцы, рабы полунагие,

Глаза неведомых ваяний.

Коней блистательная квадра,

Из золота скользит повозка,

А в ней – царица Клеопатра

С лицом отбеленного воска.

Мелодий гулкие аккорды,

Вина играющего пинта,

Центуриона профиль гордый —

В её ладонях юных…

Квинта!

Шестое чувство обожанья.

Что мы без женщин – меньше пары.

Была любовь, – придут прощанья.

Была весна, – настанет старость.

Он будет драться рядом с нею,

Но, обретая честь и славу,

Он безнадёжно устареет

Для Рима.

Септима…

Октава.

– Мне кажется, я читала похожую историю. Печальную историю любви. Почему так часто любовь приносит печаль, а не радость? Не понимаю…

– Я запомнил это стихотворение как-то сразу. Тогда мы с Тильдой учились в академии, там ведёт занятия по мировой истории Хозяин Мозер. Он часто читает стихи, наверное, для того, чтобы студиозусы лучше запоминали некоторые моменты. Вообще, он очень хороший учитель…

– Да? А мне можно будет учиться? Я посещала школу при нашем соборе, но там в основном рассказывали о Святом писании, как его правильно понимать. Но этого мало, верно? Знаешь, хочется многое узнать…

– Конечно, учиться можно всем, кто пожелает! И бесплатно. Занятия начнутся примерно через месяц, ты сможешь подготовиться. Я с радостью помогу!

– Ты обещал историю, – напомнила Руна, улыбаясь воодушевлённому парню.

Молодой человек сосредоточился, несколько секунд помолчал, потом стал говорить негромко и раздумчиво:

– Давно, я даже не знаю, сколько веков назад, на месте этого острова был большой материк.

– Больше Англии?

Лион снисходительно улыбнулся:

– Намного больше. Итак, здесь были города и селения, в которых стояли красивые каменные дома. Ты видела их развалины на Кентавриде. Жители этой страны научились создавать очень сложные механизмы, мы даже не можем представить, что они могли. Учёные в гордости своей решили, что владеют поистине волшебной силой. Они спорили о том, как усовершенствовать тело человека, чтобы он мог жить дольше и лучше. Одни говорили, что надо заменить органы механизмами, более прочными, чем мягкое тело человека. Другие предлагали сделать живые организмы, дополняющие органы людей. Учёным удалось сделать и то и другое…

– Как грустно ты это сказал… – полувопросительно заметила Руна.

– Просто в результате механические создания превзошли своих создателей. Они не стали захватывать власть, им это оказалось не нужно. Они работали и думали быстрее, к тому же поступали по-своему, считая людей слишком слабыми животными. Самоуверенные люди хотели получить дополнительную силу для себя, а получили чуждую им силу.

– Знаешь, мне кажется, что я вижу этот мир… Лион, почему я чувствую боль и страх, жар белого огня и дрожь? Это не дым, это страшное облако! Всё горит и исчезает… Земля! Она рушится в океан!

Видение пропало, Руна увидела себя на берегу в объятиях Лиона, слёзы текли по её щекам, ей стало очень холодно.

– Неужели всё так закончилось? – у девушки стучали зубы, когда она спрашивала об этом своего спутника.

– Да, от той могущественной страны остался только этот остров и совсем немного людей, выживших после страшного землетрясения. Но тебе холодно, идём домой, Ру, и никаких возражений! – Лион помог подняться девушке. – Жаль, что я не кентавр, а то бы в минуту доставил тебя на место. Тебе понравилось на мне кататься?

Руна улыбнулась сквозь слёзы на шутливое замечание, и вдруг на неё опять нахлынуло видение, но другое: она увидела кровь на своих руках. И это была кровь Лиона Мерсье!

С серо-свинцового неба закапал дождь, обещая скорый ливень. Лион и Руна почти бежали в сторону причала. Из-за деревянного склада выскочили двое, в руках у них были шпаги и пистолеты, они сразу же набросились на Лиона. Он увернулся, одновременно выхватывая свою шпагу и отталкивая за спину девушку. Одна из пиратских шпаг проткнула ему ногу. Лион умело отбивался, но и его противники были сильны, кроме того он не мог подпустить бандитов к Руне, что ограничивало его движения. Но и пираты не могли воспользоваться пистолетами, иначе их бы услышали постовые. Наконец, Лиону удалось порезать одного. Пока тот наклонился, зажимая рану, Лион ударил его гардой по голове, оставив лежать без сознания. Теперь он всерьёз взялся за второго бандита. Только тут Руна, опомнившись от неожиданности, закричала что было сил, призывая помощь. И пират, понимая, что ему уже нечего терять, выстрелил в Лиона в упор. Лион рванулся и воткнул шпагу в живот стрелявшему. Они упали вместе. Руна кинулась к другу, лежащему без движения рядом с пиратом.

– Лион, милый! Только не умирай, ладно? Ну пожалуйста! Помогите!!! – Руна рукой зажимала глубокую рану на его груди, кровь сочилась сквозь пальцы, унося дорогую ей жизнь. Девушка посмотрела на свои окровавленные руки, сняла шаль, оторвала кусок от нижней юбки и стала быстро бинтовать раны своего защитника и спасителя.

Прискакали кентавры из дозора, помогли остановить кровь раненого. Дальнейшее Руна запомнила урывками: люди уложили Лиона на повозку, её подсадил туда же один из кентавров, потом была быстрая скачка в горы, к знакомому ей обрыву у скалы Первого Перехода. Она что-то шептала в горячке, склоняясь над светлой головой Лиона, гладила его волосы, заглядывала в глаза. Он не отвечал.

Когда кентавры подняли на руки тело Лиона и бросили со скалы, Руна закричала в отчаянье, готовая сама прыгнуть вслед за ним. Но сильные руки кентавра удержали её, вскоре она смогла услышать слова, немного успокоившие её.

– Я думаю, Лион выживет, ведь он был ещё жив, по-моему, когда мы его поднимали. Теперь остаётся только молиться, чтобы переход удался.

И девушка молилась изо всех сил, пока её в грозу везли в Долину кентавров, пока она бежала по лужам в сторону шатра Лиона, в страхе даже не спрашивая о нём никого. Девушка быстро отдёрнула полотно, прикрывающее вход, и ударилась о мощный круп кентавра. Светлого кентавра! Ноги у неё подогнулись, и она упала в знакомые руки, такие сильные, горячие и живые!..

* * *

Темнело, чёрный кентавр Джолин заснул, выпив приготовленного цыганками напитка, и Руна вышла из его шатра. Гроза закончилась, ветер уже успел просушить траву. У большого костра на берегу сидели цыганки, кентавры подносили дрова, делая запас на весь вечер. Не было слышно весёлых песен, даже дети притихли и прижимались к матерям. Уставшая за этот странный день Руна подошла, села на бревно рядом со знакомыми женщинами, смотрела на огонь, облизывающий дерево, ей на миг показалось, что огонь живёт где-то внутри и сейчас прорастает лепестками жёлтых и оранжевых цветов, горячих и прозрачно-тонких. В озере плескалась рыба, предвещая на завтрашний день ясную погоду, в лугах и ближнем лесу ещё пели птицы, но уже застрекотали цикады, солнце обозначилось тонкой полоской у горизонта и пропало.