На спинах некоторых из полуживотных верхом сидели почти раздетые пышногрудые девы, с кудрявыми длинными тёмными волосами, полными алыми губами на очаровательных загорелых лицах.

– Кто это? – невольно воскликнул Джон, у которого дыханье перехватило от их дикарской, своенравной и необычайно яркой красоты.

– О! На это стоит посмотреть, не правда ли? – блаженно улыбался капитан, всё сильнее пыхтя трубкой. – Это цыганки, так их здесь называют, подруги кентавров. Только не вздумайте влюбиться в которую, тотчас пропадёте!

Джон пожирал глазами гибкие стройные тела смеющихся женщин. Они махали кусками яркой материи, приветствуя пассажиров. Те восторженно, особенно мужчины, отвечали им. Только один из пассажиров, отец той девушки, которая заглядывалась на Джона, казался недовольным. Он что-то ворчал себе под нос, не решаясь открыто высказать своё мнение о неприличном поведении местных женщин.

– Добрый день, Хозяин Мозер! – прокричал капитан самому мощному седому кентавру, зацепившемуся руками за приглашающе спущенный трап.

– Рады приветствовать Вас, капитан Рич, и всех приплывших на нашу землю! – голос кентавра Мозера звучал так же мощно и величаво, как выглядел он сам. – После досмотра судна мы проводим вас в бухту Солнечного Дня. Торговцы уже ждут вас.

Кентавр помог своей ловкой спутнице подняться по трапу, сам остался в воде.

– Хозяйка Таурина! Как я рад видеть Вас такой юной и цветущей! – капитан с удовольствием приложился к упругой руке женщины.

Красавица громко и открыто рассмеялась:

– Капитан! Почему Вы каждый раз повторяете одно и то же? Неужели нет других слов, которыми можно встретить меня?

– Я их забываю, как только вижу Вас на горизонте!

– Уж не объяснение ли это в любви?! – она опять засмеялась, откровенно показывая жемчужно-белые зубы.

– О-хо-хо, Таурина, если бы не Ваш супруг… – вздохнул капитан, тут же смягчив слова шутливой улыбкой.

Джон подошёл к болтающей паре, широко и приветливо улыбнулся:

– Рич, не представите ли меня Вашей очаровательной знакомой?

– С удовольствием! Прошу любить и жаловать, как говорят русские, это Джон Стоун, совладелец нашего корабля с прошлого года. Таурина, супруга главы острова, кентавра Хозяина Мозера, – последнее прозвучало как предостережение.

– Джони? Можно мне так Вас называть? – пропела тёмнокудрая сирена низким вибрирующим голосом.

У Джона пересохло в горле. Он прокашлялся, удивляясь себе:

– Я предпочёл бы имя Джон, моя прелесть…

– Не надо фамильярности, Вы совершенно правы. Простите мою нетактичную шутку, – Таурина равнодушно отвернулась к капитану.

Джон покраснел, кулаки его сжались:

– Проклятая дикарка… – проворчал он себе под нос, но тут же заметил, как Таурина бросила в его сторону настороженный взгляд, будто услышала тихое ругательство. Но женщина рассмеялась очередной шутке обхаживающего её капитана, и Джон, всё сильнее раздражаясь, отошёл к борту.

За время разговора-знакомства ещё несколько цыганок поднялись на палубу, доставленные своими друзьями-кентаврами. Женщины с цветными лентами в волосах и в минимуме одежды весело и шумно разошлись по всем помещениям корабля, осматривая груз и дружелюбно переговариваясь с пассажирами. Таурина по-прежнему оставалась с капитаном и только изредка перебрасывалась репликами с проходившими мимо цыганками на странном мелодичном языке. Пассажиры внимательно наблюдали за женщинами в облегающей одежде и улыбались в ответ на их добродушные и лукавые улыбки.

Через четверть часа смуглянки собрались вместе, что-то обсудили с Тауриной и друг за другом попрыгали прямо с борта в море, где их поджидали кентавры. Пассажиры «Русалки» и команда корабля с восторгом встретили этот трюк, весело поддерживали визг цыганок криками и хлопаньем по чему попало. Капитан Томас Рич предложил руку Таурине, она встала на ограждение, прыгнула вниз и, пару раз перевернувшись, почти без брызг вошла в воду. Красавица подплыла к Хозяину Мозеру и обняла его за талию. Потом выскочила из воды и уселась к нему на спину. Кентавр повернулся человеческим корпусом и, обняв, поцеловал Таурину в алые приоткрытые губы. Джона передёрнуло от такого откровенно-чувственного жеста, до этого он всё не мог поверить, что эта женщина действительно жена полуконя.

– Мерзкие твари…

– Что Вы, они такие милые! – с лёгкой укоризной произнёс кто-то рядом.

Стоун зло повернулся на голос:

– Поражаюсь Вашей безнравственности, Вы ещё так молоды, но уже настолько испорчены!

Девушка в сером платье с маленьким белым воротничком, с наивными серыми глазами на чистом лице, всхлипнула:

– Я… Почему?… – она закрыла лицо руками и убежала.

– Вертихвостка! – Джон никак не мог успокоиться.

– Друг мой, ну зачем Вы так напугали бедную мисс Мон? Она совсем ребёнок и, конечно, даже не подозревает, какая буря сейчас бушует в Вашей груди, – капитан мерно попыхивал трубкой рядом с Джоном.

– А Вы – знаете? – вскинулся Стоун.

– Знаю, я сам прошёл через это. Таурина прекрасная женщина, Джон, но любит проверять на прочность характер мужчин. Пройдёт время, и вы подружитесь. Просто станете друзьями, – он глубоко вздохнул.

– Ставить паруса! – вдруг рявкнул капитан и ушёл на мостик, отмахнувшись от ответа Джона.

Бригантина медленно, постоянно поворачиваясь, шла среди рифов за одиноким белым кентавром с золотыми волосами. Он был молод, хорошо сложен, даже с точки зрения Джона. Все остальные кентавры со своими спутницами уже вышли на берег светлой песчаной лагуны, где был построен довольно большой причал. В основании его лежали глыбы серого камня, сверху – на дубовых брёвнах были настелены широкие крепкие доски из корабельной сосны. Городок из крашеных белой известью высоких домов, что расположился по краю лагуны и живописно взбирался на ближайшие холмы, радостно приветствовал прибывающий корабль. Как и рассказывал Джону капитан Рич во время их долгого путешествия, для города каждое прибытие корабля было большим праздником. Не так уж часто посещали этот уголок земли люди с больших континентов, а ближайший островок, заселённый в основном пиратами, находился в трёх днях пути к востоку. Но мирные жители города и Земли кентавров, как они сами называли свой остров, не хотели общаться со столь беспокойными соседями. Только друзья, старые знакомые, такие, как капитан Томас Рич, могли беспрепятственно навещать остров и его весёлых жителей. Они же привозили новых поселенцев – весьма разношёрстную публику, которая, впрочем, через пару лет становилась вполне добропорядочными гражданами Кентавриды. Кстати, приезжих было не очень много; по мнению Мозера, нельзя допускать, чтобы местное население попало под влияние больших групп переселенцев: устоявшиеся традиции следовало соблюдать. Это было залогом нормального развития острова, спокойной жизни его граждан, как и в любом государстве, основанном людьми.

Что уж говорить о том, насколько избранным капитанам был выгоден подобный промысел! Жители острова-полиса щедро расплачивались и за товары, и за доставленных людей. Единственным условием кентавров, подлинных хозяев острова, было соблюдение их тайны. Вполне понятное, опять же, требование, предотвращающее нарушение устоев, предохраняющее от захвата тех же пиратов – беспокойных соседей Кентавриды.

Джон Стоун понимал, что никогда не узнал бы о богатой Кентавриде, не приобрети он долю в деле капитана Рича, которому уже не под силу было управиться со всеми заказами островитян. Население острова росло, а к появлению новых людей кентавры относились настороженно. Поэтому капитану Ричу пришлось сначала испросить их согласия и только потом искать компаньона.

Капитан Томас Рич был основательным сорокалетним англичанином, оставшимся без семьи в одну из эпидемий чумы в столице. Именно тогда он узнал от умирающего отца секрет Кентавриды и удачной торговли с этим островом. В тот злополучный год он потерял не только отца, но и молодую жену с нерождённым младенцем. Капитану Ричу тогда было всего девятнадцать лет.

Выходец из Шотландии Джон Стоун заработал свои деньги, охраняя английские торговые корабли, а иногда наоборот, помогая захватывать их же в жарких широтах Мирового океана. Работы оказалось достаточно, чтобы собрать небольшой капиталец и уйти с рискованной службы. В отличие от своих приятелей, Джон не увлекался загулами, при которых в момент спускались все заработанные смертельным трудом деньги. У него была цель. Цель, ради которой он жил и убивал. Своя земля. Когда-то у его клана были обширные и богатые владения, Джон ещё помнил, как ребёнком скакал на прекрасных лошадях по ему принадлежащим полям и лесам. И где всё это? Растаяло, как детский сон. Ни отца, ни матери, ни родной земли теперь у Джона не было. Он побывал в Америке, но неустроенность земель, дикость и стойкость индейского населения, необходимость трудиться в поте лица, чтобы отвоевать у лесов хотя бы клочок плодородной земли, – всё это не привлекло Джона. Законники Нового Света уже наложили лапы на отобранные у коренных жителей богатые земли, пропитанные кровью захватчиков и их жертв. Слишком тесно казалось Джону среди разномастного и наглого сброда со всего мира. Стоун вернулся в Англию, но не смог вытерпеть чопорности и размеренности жизни самоуверенных англичан, которых втайне ненавидел с детства. Шотландское воспитание давало о себе знать на каждом шагу. Не мудрено, что, узнав о неоткрытой для остального мира освоенной людьми и кентаврами земле, Джон Стоун пожелал немедленно отправиться туда.

И вот эта желанная земля приветствовала Джона криками и улыбками людской толпы. Только над людьми возвышались кентавры, а на их широких спинах пританцовывали прекрасные женщины и смотрели, как медленно, отсвечивая в воде выбеленными на солнце парусами, причаливает корабль капитана Томаса Рича и его компаньона Джона Стоуна. Джон стоял у борта «Русалки севера» и свысока смотрел на встречающих.

* * *

Капитана Рича и его компаньона проводили в дом главы острова кентавра Хозяина Мозера. Старинное здание с колоннами белого мрамора, более напоминающее храм какого-то языческого бога южной Европы, скорее всего, было перестроено под вполне земные нужды. Конюшней здесь и не пахло. Высокие потолки, широкие двери, большие окна – всё было приспособлено для рослых хозяев и гостей. Джону показалось здесь вполне уютно, даже при небольшом количестве мебели. Он и раньше бывал в богатых домах, правда, дальше прихожих его туда старались не пускать, но в этом просторном светлом доме он был гостем, ему отвели большую комнату на солнечной стороне. Три окна его спальни выходили на гавань, свежий запах моря с рыбным привкусом был очень приятен. Но все запахи забивались ароматом роз и каких-то совершенно невероятной роскоши цветов разных оттенков и величины. Под окнами, вокруг всего дома, был разбит сад с высокой травой вокруг цветущих кустарников. Песчаные тропинки с вкраплениями ракушечника и блестящего кварца изгибались и уводили взгляд то в беседку, то к большому чёрному камню, стоящему на холмике, то к прозрачному ручью. Джону захотелось спуститься вниз, пройтись по этим дорожкам, напиться свежей воды из журчащего родника, играющего струями, смыть соль путешествия в сверкающем на солнце ручье, витиевато протекающему по всему саду и обложенному скальными камнями.

Джон услышал лёгкие шаги за спиной. Вошедшая а комнату сероглазая девушка побледнела, увидев его лицо. Она нервно сцепила тонкие пальцы и заговорила, то и дело спотыкаясь:

– Хозяин Мозер… Он просил проводить Вас… Здесь прекрасные ванны на первом этаже…

– Кто ты? – не слишком вежливо спросил её Джон. – Это ты была на корабле?

Голубые глаза девушки испуганно заметались, но она взяла себя в руки:

– Да, сэр Стоун. Мы с отцом приехали работать. Хозяин Мозер пригласил садовника и служанку. Садовник – мой отец, Стивен Мон.

– Вроде бы, помню. Худой высокий мужчина в сером плаще. Он, кажется, постоянно кашлял?

– Да, – почти обрадовалась девушка, – он болен, врачи посоветовали ему жить в морском, солнечном климате, где чистый воздух…

– А ты, значит, служанка? – перебил её торопливую речь Джон.

Девушка несколько поникла:

– Да, сэр Стоун. Простите…

– Так как же тебя зовут? – мужчина равнодушно отвернулся, созерцая манящий пейзаж под окном.

– Рейчел…

– Красивое имя… – пробормотал Джон и тут же забыл его. – Что же, проводи меня.

– Идёмте, сэр, – она хотела добавить ещё что-то, но промолчала.

Ванная комната действительно была великолепной и напоминала турецкие бани, в которых Джону довелось побывать пару раз. Он с удовольствием скинул одежду и нырнул в неглубокий, закруглённый на углах, бассейн. Очень тёплая, но не горячая вода с лёгким запахом и привкусом уксуса приятно обволокла тело, размягчая задубевшую на солёных ветрах кожу. Он блаженно закрыл глаза, откинувшись на бортик, отделанный гладким мрамором. Некоторое время он наслаждался приятными ощущениями, даже мысли о будущем начисто вылетели из его головы.