Алексей Божков - Кентаврида

Возле прорубленного в бревенчатой сосновой стене окна обедали Джон Стоун и приказчик Люк Стамп. Обед незаметно перешёл в ужин. Пару раз к ним подбегал резвый юнга с «Русалки» Пит, спрашивал, что принести ещё. Он здесь был явно за своего и помогал девушкам; похоже, с дальним прицелом относительно их благосклонности. Постоянную подругу парень заводить не желал, заявляя, что свобода для моряка дороже света маяка.

Джону сегодня совсем не хотелось возвращаться в дом кентавров. Почему-то перед его глазами постоянно мелькали гибкие пальцы Таурины, перебирающие мерцающие монисты. Иногда это сияние от монет сливалось в светящийся ручей, и тогда Джону хотелось опустить руки в расплавленное золото и дотронуться до загорелой кожи, как до песчаного дна ручья во время изнуряющей, жестокой жары. И Джону становилось томительно-жарко от этих мыслей.

Люк налегал на пиво и беспрерывно что-то рассказывал. В основном о ценах и торговле. Кто о чём, а вшивый – о бане… Джон помалкивал. Он заказал уже вторую бутылочку лёгкого виноградного вина к гусиным шейкам с луковым бульоном и жареным картофелем – лакомством даже для него, бывавшего в молодых заморских колониях на земле индейцев и переселенцев из ветшающей Европы.

Уловив в словах приказчика нечто любопытное, Джон внимательнее прислушался к тому, что тот пьяно бубнил.

– Люк, приятель, ты женишься?! Не может быть! Не ты ли уверял меня, что ничто тебя не привяжет к острову этих животных? – подвыпивший Джон Стоун откровенно захохотал над словами приказчика.

– Хозяин, женщина – штука, без которой трудно обойтись, вот, – философствовал Люк Стамп, опрокидывая в себя очередной жбан пива. Жирок от гузки гуся стекал по его небритой и умиротворённой физиономии.

– Да уж! – Джон протянул ему лист салата, увидев, что тот ищет, чем бы вытереть руки после закуски.

Приказчик Люк Стамп утёрся листом и тут же прожевал его. Ему явно хотелось поговорить:

– Мне тут одна ещё с прошлого раза приглянулась… Временная вдова, вот!

– Как это – временная? Уж если кто и помирает, то это навсегда. Проверено, – опять засмеялся Джон.

Люк хитровато прищурил глаза:

– А это такая маленькая хитрость! Вот! – приказчик проводил сальными глазами одну из дочерей хозяина таверны, проскочившей мимо них к соседнему столу с блюдом дымящегося мяса. – Хороши девки, ничего не скажешь, откормил папаша. Так я о вдовах… Ну, ушёл матрос в море и не вернулся в назначенное время. Бывает такое?

– Бывает, – мотнулся в сторону приказчика Люка Джон, разбрызгивая вино.

– А женщине жить надо?

– Надо, – решил согласиться Стоун.

– Во-от! – палец Стампа указал в потолок. – Бабы, конечно, стервы, но умны-е-е!

– Выпьем!

– Выпьем! Вот!

Люк опустошил кружку и стал слишком задумчивым. Джону пришлось подтолкнуть его, чтобы очнулся.

– Вот я и говорю… А о чём? – Люк сосредоточенно уставился на Джона.

– О временной вдове, на которой ты собрался жениться, – напомнил собутыльник.

– Хи-хи, – неестественно тонко пропищал Люк. – Они что придумали! Объявляют женщину временной вдовой и разрешают замуж выходить. Если первый муж возвращается, она опять его женой может стать. Законной!

– Это же двоежёнство! – приходилось говорить достаточно громко, чтобы расслышать друг друга.

– Двоемужество! А то так и на троих одна жена, вот. Неплохо устроились, верно? – Люк опять захихикал.

– Действительно, неплохо! И для меня тоже, – пробурчал Джон себе под нос и огляделся. Впрочем, в таверне стоял такой гул разнообразных мужских голосов, что вряд ли кто услышал бы его, даже сидя очень близко.

В «Золотой гусь» ввалились уже основательно подвыпившие музыканты с волынкой, бубном и разными дудочками. Они устроились в углу на табуретах, затянули сначала протяжную мелодию, но гости тут же возмущённо застучали кулаками и кружками. Поняв, что скоро могут застучать тем же самым по их головам, музыканты лихо вдарили и вдули развесёлую мелодию, под которую ноги сами собой начинают подпрыгивать, а руки – размахивать. И вот уже первые плясуны вышли к играющим и затопали в такт музыке. На танец это, конечно, ещё не было похоже, но чувствовалось, что скоро народ здесь разойдётся не на шутку.

Джону не захотелось оставаться, он расплатился и вышел в прохладу ночи, оставив приказчика Стампа храпеть за столом. За того можно было не беспокоится: Люк Стамп жил здесь же, на втором этаже таверны. Хозяин после закрытия заведения часто сам разносил своих постояльцев по комнатам. Да и воровства не допускал.

На площадке перед таверной в свете нескольких факелов боролись два моряка с «Русалки севера» в окружении любителей развлечений. Оба матроса в одних набедренных повязках были вымазаны гусиным жиром, поэтому вся трудность борьбы заключалась в захвате и удержании противника. Джон вместе со всеми посмеялся их выкрутасам, но ставки делать ни на кого не стал, а пошёл в сторону моря, окликнув крутившегося в толпе юнгу с «Русалки севера» вездесущего Питера. Пятнадцатилетнего парня Стоун год назад подобрал в лондонском притоне, где тот промышлял мелким воровством и постоянно голодал. За последнее время, хоть юнга и не бывал голодным, толщины в нём не прибавилось нисколько, возможно, из-за излишней суетливости.

– Что тебе удалось узнать, Пит? – заговорил Стоун на ходу.

– Да что тут, кэп! Жрут да пьют. Трактирщик Проспер через день в горы ездит. Возвращается с тушами баранов. Уже без шкур. Там, видно, разделывает, в горах, – юнга высморкался в сторону, вытер руку о грубые полотняные штаны, которые болтались на его ногах, как на палках. – И вино оттуда возит, то, виноградное, что вы любите, кэп.

– Ты следил за ним?

– Да я напросился тут с ним проехаться. До первой деревни довёз и высадил. Сказал, что дальше не поедет, сестру навестит сначала. Ха! Сестру… Видел я, как они целовались. С цыганкой, между прочим. Во! – пошмыгивая носом, рассказывал юнга.

– Так-так… Интересно. А потом?

– Они напару и уехали к вечеру. Я за ними пробовал бежать, так ведь я не кентавр. Копыта не те. И галопом не умею. А там дорог много и темно, – почти обиженно высказался Пит.

– Ладно, ты молодец, парень! Ступай обратно в таверну. Небось тепло у девок под боком-то? – хлопнул юнгу по плечу Джон.

– Так ведь они думают, я дитё какое-то. Жалеют. Даже вон постригли, рубаху подарили. Ну я за ними тоже приглядываю, – мальчишка нетерпеливо оглянулся на дерущихся.

– Вот и ступай. Приглядывай.

Пит, подпрыгивая, будто в ногах у него было вставлено по пружине, радостно побежал назад, а через минуту Джон услышал его ликующий вопль:

– Так его, так! Дави! Дави!

В эту ночь многие не спали. Пока Джон Стоун дошёл до причала, он встретил с десяток компаний кентавров, приглушённо что-то обсуждающих. Несколько раз его облаяли псы стражи, регулярно обходящей улицы города и склады. Стражники с факелами молча рассматривали Джона и проходили дальше. К бригантине он добрался по свету горящих масляных фонариков вдоль причала. Потемневшая вода не отражала ни звёзд, ни луны, только эти маленькие язычки света.

– Кто идёт? – без особой настороженности спросил из темноты грубый голос.

– Компаньон капитана, Стоун. Как дела? – Джон по трапу поднялся на палубу «Русалки севера».

– Всё в порядке, кэп. Здесь я, Мюррей. Со мной Дикси и Шенон. Как договаривались, – приглушил свой зычный голос плечистый матрос с золотой серьгой в ухе.

– Где все остальные? Из экипажа.

– На корабле никого не осталось. Все моряки – почти что местные. Только мы, новички, без жён. Кстати, тут Дикси приударил за одной вдовушкой. Только я это дело прекратил, – Мюррей при свете масляного фонаря бросил из-под чёрных густых бровей взгляд на Дикси.

Молодой патлатый парень примирительно поднял руки:

– Уж и погулять нельзя! Я же не всерьёз!

– А то ты не слышал, как нашего брата здесь к рукам прибирают! Едва мужик в постель, – а тут кентавры со священником. И женят, будь ты хоть шахом с гаремом на тысячу жён.

– Так вы в курсе этих куртуазных дел? – переспросил Джон у Мюррея.

– А? А… Вечерами в кубрике много чего наслушаешься. А бабы в разговоре по душам – дело первое. И второе, и третье, если начистоту.

Джон похлопал своего старого приятеля по плечу:

– Правильно поступил, Мюррей. И впредь будь осторожнее. Капитан Рич на корабле часто бывает?

– Нет, в основном он в городе. Смены мы не просили, к чему? Так он нами очень доволен.

– Прекрасно. Как наши маяки? – Джон всё-таки решил прикурить от факела Мюррея и остановился, прислонившись к перилам.

– Шенон на шлюпке рыбачит по всему фарватеру. Конечно, хорошо бы проследить хотя бы за проводкой ещё одного корабля с нашей стороны, с берега. Так точнее будет.

– Я тут заметил корабль, только не похоже, что его приходу рады, – Шенон, длиннорукий и сгорбленный от привычки пригибаться из-за своего высокого роста, сплюнул через борт в море.

– А кентавры к нему плавали? – насторожился кэп.

– Нет ещё. Днём сигналили о чём-то, а в темноте и они не рискнут между рифами шастать.

– Они не рискнут, а нам придётся. Другого пути здесь нет, – Джон Стоун внимательно всмотрелся в тёмное лицо Мюррея. – Как думаешь, наши пройдут?

– Сам проведу. Через экватор проходил, мимо Мыса Горн пролез – уж тут-то как-нибудь. Только бы успеть метки поставить. Ничего от Зигфрида не слышно? – он потрогал золотую серьгу в ухе – напоминание о морских походах.

– Пока нет, – Стоун вглядывался в спрятанное рифами открытое море. – Я сначала подумал, что корабль пришёл за нами. Ещё удивился, что так рано. Думаю, посланец уже добрался до Зигфрида. А Золотой немец ещё не потерял ни головы, ни нюха на хорошую добычу. Иначе придётся отложить наши дела до следующего раза.

– Зигфрида нелегко пришить. Крепкий моряк. Лучшего не найдём.

– Повесить могут кого угодно. Моряк, не моряк – на рее любой закачается на девять баллов! – буркнул одетый в чёрный плащ Шенон.

– Сплюнь! Любишь каркать! Ты своё дело сделай, а за нас не бойся, – Мюррей повернулся к Джону. – Вы, кэп, только вовремя предупредите, мы будем готовы дня через два. Верно, Шен?

– У меня и так на руках кровавые мозоли от вёсел. Да ещё рыбу таскать приходится… – Шенон услышал недовольный рык Мюррея и замолчал.

– Отдыхайте пока. Завтра пришлю вам вина и еды со стола самого Хозяина Мозера, – Джон сбежал по трапу на пристань и направился в сторону Дома кентавров.

Следующим утром кентавры всё-таки поплыли к стоящему на якоре перед рифами кораблю. В этот раз из цыганок была с ними только Таурина. Обеспокоенный Джон с капитаном Ричем ждали их возвращения на причале. Толпы встречающих не было, видимо, кентавры не предупредили население города о приходе «Виктории». Это убедило Джона, что с кораблём у кентавров будут неприятности. И неприятности случились…

Вернулись кентавры молчаливыми и расстроенными. Старейшины собрались тут же, на причале. Корабль пока оставался на рейде. Джон внимательно прислушался к тихому разговору между Хозяином Мозером и Тауриной.

– Если они не высадятся сейчас, многие просто погибнут. Мы должны их спасти. Обычными средствами здесь не обойтись. Только в горах… – Таурина, отжимая волосы, настороженно смотрела на мужа.

– Слишком много… Слишком, – Мозер махнул рукой. – Ты права, у нас нет другого выхода. Трудно, но необходимо.

Хозяин Мозер обратился к сопровождавшим его кентаврам:

– Друзья мои! Предстоит большая работа. Дик и Дерек! Вы отвечаете за порядок в городе после нашего отъезда. Сейчас готовим мулов, повозки, всех пострадавших и здоровых перевозим в горы. Всех, ещё раз повторю, никаких исключений, никаких встречающих! Лаур, объясни людям, что на корабле – смертельная болезнь, но всех мы вылечим, если не будет распространяться эпидемия. Главное, внуши женщинам, что волноваться не стоит. И предупреди цыганок, пусть подготовятся. Больных будет много…

Светлоголовый Лаур стразу же поскакал в сторону городской площади, где через некоторое время зазвучал низкоголосый гонг, созывающий окрестный люд.

Джон Стоун и капитан Томас Рич приблизились к Мозеру. Капитан спросил:

– Нужна ли наша помощь? Можно собрать команду…

– Большое спасибо. Только… Для людей это слишком опасно. Мы справимся сами, кентавры невосприимчивы к чуме.

– Чума?! Это чума?! – переспросил похолодевший Стоун, глаза его непроизвольно расширились.

– Да, дорогой Джон. Поверьте, мы справимся.

Голос Хозяина Мозера был настолько уверенным, что Джон немного успокоился. Только холодная испарина выступила на его лбу. Джон заметил, как капитан Рич отступил от кентавра, присел на бревно причала, тяжело опираясь руками на колени. Капитан помертвевшими губами еле различимо повторял страшное имя смерти, когда-то унёсшей дорогих ему людей.