Ловко, без всякой мягкости и нежности, он держал мои запястья в своей левой руке, правой с силой разжимая мои пальцы, как вдруг оскорбившая его бумага упала на пол.

Не спеша он поднял ее. А потом вытащил пару кнопок, сжал их головки во рту и, все еще стискивая мои запястья, приколол петицию к доске объявлений одной рукой.

Он стоял спиной ко мне и медленно читал ее, ироническая улыбка заиграла на его губах. Он, казалось, забыл, что все еще держит меня в плену. У меня возникла совершенно сумасшедшая идея ударить его ногой по лодыжке.

— Я не должен, — сказал он, будто прочитав мои мысли. А потом повернулся и выпустил меня. — Итак, Шарлотта, — он положил обе руки мне на плечи, — возможно, ты помнишь, что я всегда выполняю свои обещания.

Я вспомнила его слова: «Я буду делать то, для чего я сюда пришел».

— Вычисляешь, кто стоит у тебя на пути?

— Хорошо, — сказал он. — Ты учишься.

— Утрачиваю иллюзии, — прошептала я.

— Я буду также делать то, о чем меня просила твоя семья.

Я взглянула на него мятежно.

— Смотреть по-братски? — спросила я.

В своих размышлениях я задавала ему разные вопросы. Я спрашивала его, а была ли на самом деле та минута на пастбище…

Он по-своему отвечал на мои немые вопросы. Но яркость и точность ответа убедила меня, что этот момент существовал только в моем воображении.

Глава 5

Ироническим жестом, а может, и жестом глубокого презрения у Билла Напьера был последовавший вскоре монтаж буровой вышки в среду, в день митинга общественного протеста. Весь день незнакомые грузовики с чужими, похожими на пришельцев людьми в белых металлических касках сновали по полю около фермы Ломбарда и были похожи на пчелиный рой. Стаи вертолетов, гудя, летали над поместьем с какими-то частями странных конструкций, прицепленными под фюзеляжами.

«Похожи на ос, раздирающих на куски плоть своей жертвы, — писал сэр Беркли о том, что он видел, чтобы использовать эти заметки в своей речи. — Особенно учитывая то, что этой жертвой были мы — жители деревни».

Я встряхнула головой. Моя стычка с Биллом на пороге деревенского холла подогрела мой интерес к борьбе с нефтяной компанией.

— Я обязательно вставлю этот красочный эпизод в свою речь, Шарлотта, — сказал сэр Беркли, выслушав мой рассказ.

— Вы хотели бы, чтобы я напечатала его?

— Если бы вы были настолько любезны.

Он быстро начеркал несколько строк на клочке бумаги и положил на стол.

— Вы, случайно, не заметили, куда направляются эти адские машины?

— За озеро, сэр Беркли.

— Не мимо главных ворот усадьбы?

Я кивнула:

— Надо быть готовыми к этому.

Приближался наш первый уик-энд в сезоне открытых дверей, сэр Беркли все больше беспокоился, что однажды утром он проснется и увидит скверную металлическую конструкцию, торчащую прямо перед окнами парадной лоджии.

— Они поставят их, как только привезут все части, в мгновение ока. Вы знаете, Элоиза рассказала мне об этом.

— А она откуда узнала?

Прозвучавшее имя Билла шокировало меня.

— Этот нефтяник, да, да, — сэр Беркли продолжил неприятную тему, — Напьер.

— Она любит его? — рискнула я спросить.

Пожатие плеч и любящая отцовская улыбка.

— Он любит ее.

Сэр Беркли бросил на меня мимолетный взгляд, как бы ища поддержки.

Я не произнесла ни звука.

Он продолжал:

— Они, кажется, видятся каждый день. — Он посмотрел прямо на меня и сказал: — В этом нет ничего особенного.

Я неуверенно улыбнулась.

— Конечно, она здорово обработала его. Действительно, она приручила его. Вы заметили это, Шарлотта?

Я кивнула.

— Он ест из ее рук. Я полагаю, в глубине души он славный парень. И потом, однажды кто-нибудь все равно построит где-нибудь эти вышки.

— Правда.

— Конечно, — сняв пенсне, продолжал он. — Не нравится мне, что она проводит с ним так много времени.

Сэр Беркли потер подслеповатые голубые глаза.

— Она только учит его верховой езде. Не сомневаюсь в этом. И британскому образу жизни.

Я не стала рассказывать, что Билл ездил верхом как краснокожий, еще когда Элоиза лежала в колыбели, и что он был британским, как яблоко Кентиша.

— Он заслуживает доверия, — сказала я, сама не зная, почему защищаю его. Я хотела заверить сэра Беркли, что это правда.

— Да, конечно. — Он поднял свое пенсне. — Вы знаете его хорошо, Шарлотта. Он должен быть порядочным парнем. — После минутного молчания он добавил: — В глубине души, конечно.

Я повернула голову и уставилась на трио вертолетов, летящих прямо перед окном, над самыми верхушками деревьев, направляясь на юг.

— Билл рассказал Элоизе, где будет скважина? — спросила я сэра Беркли.

— Нет, нет, конечно же она не спрашивала его. И он, кажется, не раскрывает свои карты. Но у нас есть свои шпионы. Как только это будет находиться на месте и кто-то определит это, он сразу же позвонит. Мы будем полностью во всеоружии, с полной информацией для битвы.

— Видимо, это должно скоро произойти. Насколько я знаю, сэр Беркли, Билл остается здесь только до послезавтра.

Сэр Беркли покачал головой и положил пенсне на стол.

— Нет, Шарлотта. Он здесь на неопределенное время. Он упоминал об этом?

— Я не видела его больше.

— Действительно? — Сэр Беркли пристально посмотрел на меня. — Я точно знаю, почему он решил остаться. Но Элоиза… — Он прервался и потер глаза. И теперь уже почти шепотом, как будто самому себе, продолжил: — Она так много говорит о нем. Его имя, кажется, не сходит с ее языка.

Он окунулся в вымышленную реальность, замечтался. Должна признаться, что и все мое внимание было сосредоточено на этой странной, но дружной паре, беседу о которой затеял сэр Беркли.

Когда зазвонил телефон, то прошло несколько секунд, прежде чем я ответила. А потом я приняла сообщение от Ленни со станции Пенфорд, в котором говорилось, что главный водитель только что рапортовал о местоположении скважины. Она находится в четверти мили юго-западнее Пенфорд-Холт. Сэр Беркли, так же как и я, был поглощен запутанными проблемами своей семьи и своими собственными, чтобы полностью оценить значение поступившей информации.

Робин оценил ее незамедлительно.

— Я скоро приеду за вами. В шесть тридцать. Есть разговор. Потом все расскажу, — сказал он голосом конспиратора по офисному телефону.

Я все еще была озабочена статьей «Похищение Кентской Девы», вышедшей на прошлой неделе, последствием которой стало мое последнее столкновение с Биллом, по мнению которого вина моя заключалась в том, что я должна была предупредить его обо всем и не предупредила.

— Я не уверена, что у меня хорошие взаимоотношения с прессой.

— Почему именно сейчас, Кентская Дева?

— Не называйте меня так.

— Ах, — сказал он, протяжно вздыхая. — Статья?

— Да.

— Вам не понравилось? — Его ласковый, вежливый голос звучал разочарованно.

— Нет.

— Все?

— Только некоторые моменты.

— А вы знаете, что весь вчерашний вечер я ждал совершенно противоположной реакции? Я продолжал исследовать историю о тоннелях Канала, и когда вернулся, то спросил, нет ли для меня сообщения. Никто не звонил? Все-таки телеграмма была бы лучше: «Восхищена. Точка. Поздравления. Точка. Гениально. Точка. Пожалуйста, пишите больше. Точка. Люблю…»

— Стоп. Стоп, — сказала я. — Я тоже хочу вставить словечко.

— О’кей. Встретимся у вас.

— Эти слова в статье совсем не то, что я говорила.

— Но наподобие, прекрасная. Чуть-чуть погорячее, чуть-чуть развита мысль, они звучат, как на улице. Немножечко приукрашены. В эти дни, любимая, вы обратились к общественности, в противном случае это было бы предательством.

— Вы уверены?

— Истинная правда, любовь моя, — заметил он. — Кроме того, это была суть. Ну, если не суть, то хорошая интерпретация.

— Слишком индивидуальная.

— Я передал твои убеждения так же хорошо, как и твои высказывания. — Робин внезапно перешел на «ты».

— В стиле Черчилля?

— Нет, дорогая. Но конечно, мечи вынуты из ножен. Особенно после сидра и нашей небольшой размолвки с Большим Биллом.

— Большой Билл? — спросила я.

— Люди так его называют.

— Откуда ты узнал? — спросила я, ощущая, что каждый, практически любой, знает о Билле гораздо больше, чем я.

— Я расскажу тебе в половине седьмого, когда подхвачу тебя.

— Я уже начинаю ощущать что скоро что-то произойдет, — сказал Робин, открывая дверь своего маленького пурпурного «MG» со словом «ПРЕССА», написанным крупными черными заглавными буквами на лобовом стекле, и грязными шинами. — Я ехал за бульдозерами и рабочими в стальных касках с фирменным знаком «С.С.». И только потому, — шептал он, включая зажигание, — что леди любит Пенфорд.

Был прекрасный тихий вечер. Солнце скрылось за облаками, окрасив их по краям абрикосовым и золотистым. Небо было цвета розового шиповника. Воздух был наполнен птичьими трелями. Траву на лужайке скосили, и аромат только что скошенной травы стоял в низинах между холмами. Мне хотелось, чтобы не было никакой встречи, никакого нефтяного месторождения. Я желала, чтобы никогда не было Билла. Но не все получилось, как я хотела.

— Ты здесь?

— Для тебя — да.

— Что новенького?

— Ужасно. — Он опустил голову. — И это только половина. Головная секция прибудет сюда завтра.

— Сэр Беркли полагал, что это все.

— Тогда он ошибался.

— Сэр Беркли вздохнул свободно, наверное, когда услышал, где будет скважина.

— Тогда твой знаменитый работодатель считает своих фазанов прежде, чем они вылупятся из яйца.

— Почему? Ведь рядом нет какого-нибудь красивого места. Ни церкви, ни школы, ни въезда в поместье.

— И нет благодарности твоему Большому Биллу, — шептал Робин. — Это место было выбрано, потому что здесь есть расщелина, которая позволит легче бурить.

— Ничего другого я и не ожидала.

— Нет, правда. Я не испытываю к нему дружеских чувств, Шарлотта. — Он проницательно смотрел на меня, как бы выжидая, когда я начну защищать Билла.

Я не поддалась. Просто ответила:

— А что ты имел в виду о сэре Беркли?

— Жди и смотри. Я покажу тебе, когда придет момент.

Он поставил машину в самый дальний угол внутреннего двора и развернул ее влево по направлению к озеру.

— Я полагаю, регулярные парки уже закрыты?

Кивнув, я ответила:

— Закрываются в пять.

— А можем ли мы проехать к озеру другой дорогой?

— По трассе и по дороге для двухколесного экипажа.

— Можем мы пойти туда? Я обещаю вести себя хорошо. Это важно. Я хочу объяснить, что я думаю о сэре Беркли.

— Достаточно.

— Налево и только теперь направо, не так ли? — Робин улыбался мне. — Гоночная трасса и прогулочная дорога, если я хорошо запомнил обзорную экскурсию на прошлой неделе. О всемогущие небеса! Это только неделя прошла с тех пор, как мы встретились?

Я кивнула.

Он обнял меня правой рукой, оставив руль.

— Чувства бывают намного длиннее и долговечнее.

— Нет необходимости в комплиментах. — Я улыбалась.

— Кто сказал, что все чувствуют одинаково? Это что-то совсем другое.

— Что же?

— Близость.

Я переваривала сказанное, задумавшись.

— Ты переезжаешь деревянный мост, — сказала я. — Это сюда была отведена Пенн, чтобы заново заполнить водой ров два года назад. Прекрасно, не правда ли?

— Изумительно. — Робин перевел дух. — Здесь никого нет, за исключением нас, блуждающих вокруг. Ты и я.

— Блаженство, — сказала я.

— Видишь, что я имел в виду, говоря о близости.

Мы ехали следующую тысячу ярдов в полной тишине. Я не заметила этого. Вернее, отчасти заметила. Я заметила прекрасный вечер, без общественности. Я ощущала запах озерной воды. Последние солнечные лучи блуждали по поверхности озера.

— И только теперь ты узнаешь, что я имел в виду относительно кое-кого менее приятного. Сэра Беркли и его посчитанных фазанов. Отсюда примерно такой же обзор, как из павильона, где Мария, благослови ее Бог, приготавливает свои чаи.

— Да, совершенно верно, мы находимся на уровне Итальянских садов.

— Тогда правее, смотри через озеро на линию деревьев.

— Тут летели вертолеты.

— Естественно, присмотрись внимательно. Ты ничего не замечаешь?

Я помотала головой.

— Попытайся еще раз, примерно в центре. Сейчас солнце освещает это.