– С тобой сижу, – пояснил Барт, не отрываясь от своего занятия.

Он мыл полы.

– Порядок заодно навожу. К приходу доктора.

– Зачем мне доктор? – пробормотал Рафаэль.

Барт обернулся.

– Ты всю ночь орал. Доказывал, что выживешь.

– Ну и что? Кошмар приснился, – нахмурился Рафаэль.

– Объясни это маме, а не мне. Я с трудом ее убедил не откладывать свой собственный визит к врачу. – Барт с силой выжал тряпку. – Сказал, что раз ты уснул и спишь, то порядок. А я с тобой побуду.

Бартоломью встал, взял ведро и выплеснул грязную воду просто за дверь. Дохнуло холодным сырым воздухом. Рафаэль поежился.

– Не вешай нос. Главное, не вздумай на самом деле разболеться! – весело попросил его Барт.

Он пояснил:

– Ллойд заезжал сегодня. Приглашал на вечеринку на следующей неделе. Пятнадцатого. Тебя тоже.

– По какому поводу? – заинтересовался Рафаэль, приподнял верхнюю тарелку с блюда с бутербродами и без особого желания принялся жевать один. – Он что-то празднует?

– Свободу! У него родители уезжают на неделю. Ох и напьемся! Пойдем! Будет чисто мужская компания. – Барт бросил тряпку на пустое ведро сушиться и пошел мыть руки.

– А он точно меня звал? – недоверчиво спросил Раф, зная за братом привычку пытаться его «растормошить», вытащить в общество.

– Выразил уверенность, что ты не только приличные рассказы из истории нашего города знаешь, – засмеялся Барт.

Рафаэль улыбнулся. Настроение после бессонной ночи и известия о предстоящем посещении доктора поднялось. Переживет. А пятнадцатого повеселится. Как все!

– Спасибо, что догадался пригласить Женни на бал. Хорошая идея, чтобы ты познакомил ее с родителями, а не я. Крику будет меньше.

Раф смущенно молчал. Барт разулыбался.

– Женни больше рвется посмотреть наши подземелья, чем пойти на бал. Представляешь? Я ей пообещал.

Он вздохнул.

– Вот бы и наши родители свалили на пару дней.

Барт с надеждой посмотрел на Рафаэля: может, он придумает что-нибудь, уговорит их свозить его куда-нибудь.

– Здорово! – оживился Раф. – Покажем! Мы сами там уже лет десять не были, да?

Барт подразумевал, что будет сам проводить «экскурсию». Этакая романтическая прогулка по подвалам. Но не огорчать же Рафаэля. Он кивнул согласно.

Бартоломью увидел в окно, как открылась дверь подъехавшей к замку машины, оттуда показался и раскрылся мамин зонтик. Барт подскочил и побежал убирать с подоконника статуэтку – их с Женни условный знак.

Мама так оживленно разговаривала ни о чем, такой странный румянец появился у нее на щеках, что братья заподозрили неладное. Мама суетилась, что-то рассказывала, повторяя одно и то же и роняя предметы. Барт пододвинул стул и чуть ли не силой ее усадил.

– Что тебе сказал врач? – две пары синих глаз уставились на нее тревожно.

Мама сникла.

– Просит сдать анализы, – она подняла голову. – Ничего страшного. Только у нас их не делают, придется ехать в столицу. На день, а может быть, и на два.

Ей что, показалось, что сыновья обрадовались?

Да это у нее всего-навсего гормоны. Не смертельно. «Требуется просто внести ясность», – с такими словами дал ей направление доктор. Как же она устала болеть непонятно чем. Почему нет такой таблетки, чтобы выпить ее – и сразу все прошло, не надо обращать еще и на себя внимание. Ей Рафаэля хватает. Она бы не забывала пить эту таблетку, только где ее взять.

– Нет! – решительно объявила мама. – Сейчас я не поеду! Сдам анализы весной. Или летом. Не могу же я оставить Рафаэля, особенно после вчерашнего.

Никогда еще сыновья так упорно не проявляли заботу. Даже приятно. Они настояли. Ей обязательно нужно ехать, раз врач велел. И потом, в столице целых два дня – это же чудесно! Они с папой замечательно проведут время!

– Готовь экспедицию, – толкнул за обедом Рафаэля локтем в бок Бартоломью.

Они переглянулись значимо.

– О чем это вы шепчетесь? – спросила все еще раздумывающая мама.

– У Ллойда вечеринка пятнадцатого, – ответил Барт.

– Я же говорю, что мне лучше никуда не ехать. Ты пойдешь, а с кем будет Рафаэль?

– Во-первых, я не маленький и не больной, во-вторых, я тоже приглашен, – начал было Рафаэль, но сообразил: – Мама, а ты куда собралась пятнадцатого?

– На обследование. Вместе с отцом, – удивилась, что тут непонятного, мама.

– Так это пятнадцатого? – хором спросили братья.

– Слишком хорошо в жизни не бывает, – мрачновато изрек Барт, когда они остались вдвоем.

– И что мы выберем? – Рафаэль откровенно смеялся.

– Почему мы? Тебе легко, ты у нас холостяк. Иди, куда хочешь, делай, что хочешь, а у меня одна дорога – в подвал! – произнес Барт трагическим тоном.

Оба захохотали. Раздался звонок в дверь.

– Вот оно мое «куда хочешь», – вздохнул Рафаэль.

– Потерпи, – хлопнул его по плечу Барт.

Доктор долго топтался в прихожей, отряхивая темносинее кашемировое пальто, отдал его услужливо протянувшей руки маме. Наконец вошел, поправил на переносице очки в золотой оправе и ласково улыбнулся Рафаэлю: – Чем могу быть полезен, молодой человек? Что у вас произошло?

Барт прислушивался, что доктор после осмотра плетет маме. Из гостиной долетали только отдельные фразы: «пирамидальные подкорковые пути поражены», «дегенеративные изменения» и, конечно, «пубертатный период». У Барта засосало под ложечкой и стало ему до тошноты противно. Хорошо, Рафаэль не слышит, закрылся у себя с очередной книгой.

Хлопнула дверь.

– Ну что сказал доктор? – подошел к маме Барт.

Она встала, уткнулась носом ему в плечо и расплакалась, не в силах больше сдерживаться.

– Изменения в мозжечке.

– Что это значит?

– Я поняла, что-то вроде дырок в мозгу.

– Мама! – отстранил ее от себя Барт и заглянул ей в глаза. – Доктору бы такие дырки, чтобы поумнел. А наш «дегенерат» уже двухпудовой гирей крестится.

Мама неуверенно улыбнулась.

Их планы чуть не сорвались. Маленький дедушка лежал в постели, с трудом поворачивая свое посеревшее лицо к Женин. Отвечал он ей односложно или вообще невпопад. Правда, послушно глотал капли. Однако к концу недели прадедушка повеселел, щеки приобрели привычный оттенок. Он затопал по домику, ворча на воспрявшую духом Маленькую бабушку. Выходные прошли спокойно, но Женин сомневалась, можно ли оставить стариков одних надолго.

– Иди, как собралась, – выгнал ее Маленький дедушка.

– Не нарядно нынче молодежь одевается погулять, – посмотрела прабабушка вслед Женевьеве. – А куда это она с Джеком отправилась?

– За грибами. Расскажет, если что найдут, – заверил муж.

«Заговаривается», – вздохнула прабабушка.

– Наверное, нам бы следовало присмотреть за Женин, – увидела она в окно, как навстречу правнучке появился Джек и обнял ее.

– Еще чего, у тебя в ее возрасте уже сын ползал, – хмыкнул прадедушка.

«И то верно, – подумала прабабушка. – Как же нынешняя молодежь взрослеет поздно».

– Ты прочитал письмо? – набросилась Женевьева на Рафаэля.

Она передавала ему с Бартом папку из архива прадедушки.

– Прочитал. Переписал. Такие бытовые послания – большая редкость, – встретил Женин лучистым взглядом синих глаз Рафаэль.

– И что там написано интересного? – тормошила его Женин.

– Год был урожайным, – серьезно заверил ее Раф.

Женин застонала. Рафаэль рассмеялся.

– Не дразни Женевьеву, – улыбнулся ему Бартоломью, распихивая спички по карманам и чем-то пропитывая какую-то тряпку.

– А что? Очень полезная информация. Ты, например, знаешь, какой в том году был урожай, какие цены и где проводились ярмарки? – продолжал смеяться Раф, потом смилостивился: – Есть пара строчек о том, что жена хворает и настаивает, чтобы привезли сына из замка Медичесов. Автор просит у родственника вторую лошадь, чтобы ехать за ребенком, хотя тому следовало бы еще год послужить, поучиться.

– С мальчиком плохо обращались?! – У Женни глаза загорелись.

– Почему бы это Медичесы плохо обращались со своим собственным племянником? – возмущенно спросил Барт. – Ну что, пошли?

– Это – комната Рафаэля, – показывал Барт в коридоре. – Он обернулся к Рафу: – Ты все взял?

На самом деле Барт сам собирал все, что им было нужно. Рафаэль нес только лупу да карандаш с блокнотом. На всякий случай.

Женевьева не удержалась и заглянула в открытую дверь.

«Интересно, он что, сам обстоятельно заправляет свою постель?» – отметила она порядок.

– Здесь моя комната, – Барт перехватил ношу в одну руку и захлопнул дверь.

Женин успела заметить раскиданные вещи.

– Это – родительская спальня.

– А можно посмотреть на кресло, в котором отец нашел твою маму? – спросила Женин.

Барт улыбнулся. Любопытство и ему не чуждо. Но не до такой же степени! Впрочем… Он толкнул плечом дверь. Женин с благоговением уставилась на кресло, но разочаровалась.

– Кресло-трон мне нравится больше! – заявила она.

Бартоломью склонил почтительно голову. Расшаркаться по-настоящему он не мог – руки были заняты.

– Как Вам будет угодно, Ваше Величество.

Женин вздернула нос и прошествовала дальше. Раф ехал за ними, слушая их с завистью. Хотел бы он так болтать со своей девушкой.

Из коридора они попали в незнакомую еще Женин часть замка. Бартоломью повозился с засовом на низкой двустворчатой двери и, только взявшись обеими руками, смог ее отворить.

– Прошу! Женни, держи фонарь. Ты идешь впереди и освещаешь дорогу.

Барт включил фонарик и протянул его Женевьеве. Она заглянула в подвал и попятилась.

– Трусишь? – нарочито удивился Бартоломью.

Женевьева выхватила фонарик, посветила на каменные ступени, ведущие вниз, и замерла в нерешительности.

– Не бойся. Не погаснет. Немецкий. И батарейка свежая.

Женевьева метнула в него такой испепеляющий взгляд, что молодой Медичес искренне удивился, как это история их родов обошлась простой человеческой враждой без всаживания друг другу кинжалов в грудь. Женни стремительно пошла вниз. Братья переглянулись. Рафаэлю очень не хотелось, чтобы Женни шла сзади и видела, какой он беспомощный, он заранее обговорил это с братом. Их маленькая уловка удалась. Барт подсадил Рафа себе на спину и стал спускаться за Женни.

– Стоп. Ждите меня здесь, – распорядился Бартоломью и присел, отпуская Рафа.

Тот расцепил руки, оперся о стену и остался стоять рядом с Женни. Барт бегом поднялся наверх за коляской. Женевьева посмотрела на парня рядом. «Ты выше Бартоломью», – подумала, но удержалась и промолчала, просто улыбнулась.

– Женни, куда ты светишь? – сердито закричал со ступеней Барт.

Он помог Рафу сесть в кресло и побежал наверх, теперь уже за своей ношей. Бартоломью притворил входную дверь. Светлое окошко в живой мир погасло. Фонарь почти не давал света.

– Закрыл дверь, чтобы кот не заскочил, а то тут останется, – пояснил Барт, спускаясь.

Он направил фонарик Женевьевы в ее дрожащей руке на вещи, которые принес.

– А мы не останемся? – оглянулась Женин в темноту. – Вдруг нас кто-нибудь здесь запрет?

– Нет, – беспечно сказал Барт. – Я принял меры.

Он не успел объяснить какие. Новый страх появился у Женин – ей показалось, что она услышала шорох.

– Рафаэль! У тебя был револьвер. Ты догадался его взять? – отчего-то звонко поинтересовалась она.

– Нет, конечно. А зачем? – подал голос Раф.

– Мыши, – перешла на шепот Женин. – Чтобы отстреливаться.

Барт оставил свое занятие, выпрямился, подумал немного и с сомнением покачал головой:

– По мыши даже Раф промахнется.

– Попаду! – скромно заверил Раф.

– Не будь Мединосом! – засмеялся Барт. – Промажешь!

– Спорим? – завелся Рафаэль. – Неси револьвер! Мышей только жалко.

– Так они тут есть? – с ужасом спросила Женин.

Братья, уже дракой собравшиеся выяснять меткость Рафаэля, опомнились и очень убедительно изо всех сил затрясли головами, отрицая наличие мышей в подземелье.

Барт наконец поджег один факел и двинулся с ним устанавливать и зажигать другие. Мрак отступил в углы. Женин стало смешно. Бедные мышки: столько крика и шума в их владениях подняли три великана.

– Зерно, – изумился Раф, открыв ближайший сундук. – Надо же, сохранилось.

«Зерно? В кованом сундуке в подземелье?» – тоже удивилась Женни, посветив на странную серую массу.

– Закрой плотно, а то и правда мыши расплодятся, – буркнул Барт. – Порядок бы в подвале навести. А ну-ка, что у нас здесь.

Он открыл что-то и зачихал.

– Истлевшее тряпье. Как я вас и предупреждал!

Они перебирались по пыльному каменному залу от одного сундука к другому. Заглядывали в них. Рафаэль ехал медленно, его заинтересовали клейма на металлических ободах. А еще его грела мысль, что можно сделать историческое открытие: найти какие-нибудь документы. Скажем, стали они ненужными его предкам и попали в подвал. Женни скоро надоело инспектировать пыль. Она осмелела и отошла от братьев подальше. Пряталась за колоннами, воображая себя то сбежавшей пленницей, то лазутчиком. Вот здорово! Какое приключение! Она пятилась, прячась от воображаемого врага и попалась в объятия подкравшегося сзади Барта.

– Так, значит, ты у меня боишься мышей? – поддразнил он ее.