– Нет, я приезжала сюда с отцом один или два раза. Но о колодце ничего не знаю.
Он насмешливо щелкнул языком.
– Миссис Кэтрин, ваше образование оставляет желать лучшего.
– Расскажите же мне, что это за колодец.
– Если вы опустите в него руку, загадаете желание, потом вынете руку и дадите ей высохнуть, то ваше желание исполнится. Сходим туда?
– Неужели вы верите в подобную чепуху?
– Вы многого обо мне не знаете, миссис Кэтрин.
– Я уверена, что вы человек практичный и не станете желать того, что едва ли осуществимо.
– Однажды вы сказали мне, что я слишком самоуверен, – значит, по вашему мнению, я должен считать себя всемогущим. Если это так, я могу желать чего угодно и верить, что смогу это получить.
– Но вы не можете не сознавать, что для этого вам надо приложить усилия.
– Пожалуй.
– Зачем тогда загадывать желание, если усилий вполне достаточно?
– Миссис Кэтрин, вы в неподходящем настроении для посещения колодца. Давайте хоть ненадолго отбросим здравый смысл и станем доверчивы, как дети.
– Я бы хотела увидеть этот колодец.
– И загадать желание?
– Да, и загадать желание.
– А вы расскажете мне, исполнится оно или нет?
– Расскажу.
– Только не называйте своего желания вслух, пока оно не исполнится, – таково одно из условий. Это должен быть секрет между вами и силами тьмы... или света, я не совсем уверен. Ну, вот и колодец, а вон там – пещера мамаши Шиптон. – Ваш отец не рассказывал вам о старой мамаше Шиптон?
– Нет, он вообще мало что мне рассказывал.
– Тогда я должен просветить вас. Мамаша Шиптон была ведьмой и жила в здешних местах лет четыреста назад. Она была «плодом любви» – внебрачной дочерью деревенской девушки и какого-то проходимца, который убедил бедняжку, что он – дух, одержимый сверхъестественными силами. Он оставил ее еще до рождения ребенка, и маленькая Урсула выросла колдуньей. Она вышла замуж за человека по имени Шиптон и превратилась в «мамашу Шиптон».
– Любопытная история Мне всегда хотелось узнать, кто такая мамаша Шиптон.
– Некоторые из ее предсказаний сбылись. Говорят, она предрекла падение Уолси[10], гибель Армады и последствия Гражданской войны для восточного райдинга. Когда-то я знал целое длинное стихотворение, в котором перечислялись все ее предсказания. Между прочим, она обещала наступление конца света в 1991 году. В детстве я любил пугать им кухарку, пока она не выгоняла меня из кухни.
Я засмеялась и спросила:
– Значит, у нас еще есть немного времени? Мы подошли к колодцу.
– Это волшебный колодец, – объявил Саймон, – который иногда называют Каменным, поскольку все, что в него попадает, постепенно превращается в камень.
– Каким образом?
– Это уже не имеет отношения к мамаше Шиптон, хотя многим интереснее и тут видеть колдовство. Просто в воде много магниевой извести – она попадает туда из почвы. Ну, а теперь подставим руки под капли и загадаем желания. Кто первый – вы или я?
– Сначала вы.
Саймон склонился над колодцем и подставил руку под капли, стекающие по его стенкам.
– Загадал, – сообщил он. – Теперь рука должна высохнуть, и желание непременно сбудется. Ваша очередь.
Встав рядом с ним, я стянула перчатку и нагнулась над колодцем. Вокруг царила тишина, я была одна в этом пустынном месте с Саймоном Редверзом, и никто кроме него не знал, где я нахожусь. Капли ледяной воды упали на мою ладонь. Саймон стоял у меня за спиной, и на мгновение меня охватила паника. Я мысленно увидела его закутанным в черную монашескую рясу.
Нет, только не Саймон, взмолилась я. И так сильно было мое желание, что я не успела подумать ни о чем другом.
Он придвинулся ко мне почти вплотную, я ощутила тепло его тела и затаила дыхание, ожидая чего-то ужасного. Потом я выпрямилась и резко обернулась. Он тут же отступил на шаг. Но зачем он подходил ко мне так близко? Зачем?
– Не забудьте свое желание, – сказал он, – и не вытирайте руку. Впрочем, я, кажется, знаю, что вы загадали.
– В самом деле?
– Это нетрудно. Вы шепнули про себя: «Хочу, чтобы родился мальчик».
– Здесь очень холодно.
– Это от воды – она в самом деле ледяная. Должно быть, из-за известняка.
Он смотрел поверх моей головы, в его взгляде вдруг появилось волнение. Неожиданно возле нас возник человек. Я не заметила его приближения, а Саймон, видимо, заметил.
– Что, пришли загадать желание? – приветливо сказал незнакомец.
– Разве можно удержаться, – отозвался Саймон.
– Люди сюда со всей округи съезжаются, чтобы, значит, попросить о чем-нибудь колодец да поглядеть на пещеру мамаши Шиптон.
– Это и впрямь интересно, – промолвила я.
– Да уж, так оно и есть. Саймон собрал мои свертки.
– Не забудьте – вода должна высохнуть, – напомнил он мне, и я не стала надевать перчатку.
Он властным жестом взял меня за руку и повел прочь от колодца, вверх по улочкам, ведущим к замку.
Люк и Дамарис уже ждали нас в гостинице, и, выпив по чашке чаю, мы отправились в обратный путь.
Уже сгущались сумерки, когда мы добрались до Киркленд Морсайд. Высадив Дамарис у дома доктора, Саймон отвез нас с Люком в Забавы.
Я поднялась к себе, на душе у меня было тяжело. Подозрения терзали меня с новой силой. Почему я так испугалась, наклонившись над колодцем? О чем думал Саймон, стоя рядом со мной? Вынашивал ли он замысел, осуществлению которого помешал случайный прохожий?
Но больше всего меня озадачивало мое собственное поведение. Как я ни иронизировала по поводу чудесных свойств Капающего колодца, я все же задумала желание и теперь горячо надеялась, что оно сбудется.
Пожалуйста, только не Саймон.
Но почему? Какая мне разница – Люк или Саймон? Нет, к чему обманывать себя – мне не все равно. Кажется, именно в тот день я начала догадываться об истинной природе моих чувств к этому человеку. Я не испытывала к нему нежности, но только в его обществе ощущала, что живу по-настоящему. Я часто сердилась на него, но ссориться с ним было интереснее, чем мириться с кем-либо другим. Я дорожила его высоким мнением о моем здравом смысле и была счастлива оттого, что он ставил здравый смысл выше всех других качеств. С каждой новой встречей мое отношение к нему менялось, я все больше подпадала под обаяние его сильной личности.
Только теперь, когда Саймон занял такое важное место в моей жизни, я поняла характер своей привязанности к Габриелю. Я любила Габриеля, но не была в него влюблена. Я стала его женой, ибо он нуждался в защите, и я была готова его защищать; я полагала, что для брака достаточно моего желания сделать Габриеля счастливым, получив взамен возможность покинуть опостылевший родительский дом. Вот почему мне было так трудно вспомнить его лицо; вот почему, потеряв его, я продолжала смотреть в будущее с радостным ожиданием. Со смертью мужа жизнь для меня не кончилась, и причиной тому был не только ребенок, которого я носила под сердцем, но и Саймон... И сегодня, стоя у колодца, я взмолилась от всей души: пожалуйста, только не Саймон!
Я начала замечать, что окружающие ведут себя со мной как-то странно. Не раз я перехватывала взгляды, которыми они украдкой обменивались, даже сэр Мэтью держался как-то настороженно. Смысл происходящего открыла мне Сара, и это открытие встревожило меня больше, чем все предыдущие.
Однажды я зашла к ней в комнату и обнаружила ее за починкой крестильной рубашечки.
– Рада тебя видеть, – приветствовала она меня. – Помнится, тебе нравились мои гобелены.
– Они мне и сейчас нравятся, – заверила я, – чудесная работа. Можно посмотреть последний?
Она строго взглянула на меня.
– Тебе в самом деле интересно?
– Разумеется.
Она хихикнула, отложила крестильную рубашечку, поднялась и схватила меня за руку. Потом на секунду застыла, сморщив личико.
– Я никому его не показываю, – прошептала она, – он еще не закончен.
– В таком случае не буду настаивать. А когда вы его закончите?
Лицо у нее стало такое, будто она вот-вот расплачется.
– Как я могу его закончить, если я не знаю! Я думала, ты мне поможешь. Ты ведь сказала, что он не убивал себя. Ты сказала.
Я напряженно ждала продолжения, однако тетя Сара уже потеряла нить разговора и перескочила на другую тему.
– Крестильная рубашечка была порвана, – спокойно сообщила она.
– Неужели? Но расскажите мне поподробней о гобелене.
– Я не хотела никому показывать раньше времени. Это все Люк...
– Люк? – вскричала я, сердце мое отчаянно забилось.
– Такой непоседливый... Заплакал, когда его поднесли к купели, и порвал рубашечку. С тех пор никто не догадался ее починить. Хотя она ведь не была нужна.
– Вы почините ее так, что она будет как новая, я уверена, – сказала я, и старушка просияла.
– Загвоздка в тебе... – пробормотала она. – Не знаю, куда поместить тебя. Потому-то.
– Не знаете, куда поместить меня? – озадаченно переспросила я.
– Я уже закончила Габриеля... и собаку. Славная была собачка. Только имя странное – Пятница.
– Тетя Сара, что вам известно о Пятнице?
– Бедный Пятница, такой милый песик, и такой верный. Должно быть, из-за этого. Интересно, дорогая, как твой малыш будет вести себя во время крестин? Маленькие Роквеллы всегда такие непослушные... Я сама выстираю рубашечку.
– Что вы хотели сказать о Пятнице, тетя Сара? Она сочувственно взглянула на меня.
– Это была твоя собака, тебе лучше знать. Но я никому не позволю к ней притронуться. Ее очень трудно гладить, особенно гофрировку. Я гладила ее для Люка. И для Габриеля.
– Тетя Сара, – сказала я, повинуясь внезапному порыву, – покажите мне этот гобелен.
В ее глазах мелькнул лукавый огонек.
– Но он не закончен, и я не хотела его никому показывать. До поры до времени.
– Почему? Вы же показывали мне предыдущий, а он тоже не был закончен.
– То было совсем другое дело. Тогда я знала...
– Знали? Она кивнула.
– Понимаешь, я не знаю, куда поместить тебя.
– Но я же здесь.
Она склонила голову набок и взглянула на меня блестящими птичьими глазками.
– Сегодня... завтра... может быть – через неделю... А где ты будешь потом?
Но я не собиралась отступать.
– Ну пожалуйста, – вкрадчиво попросила я, – разрешите мне посмотреть.
Мой неподдельный интерес явно льстил ей.
– Ну, разве что тебе, – согласилась она, – но больше ни одной живой душе.
– Я никому не расскажу, – пообещала я.
– Хорошо, иди сюда.
Она подошла к шкафу, достала кусок полотна и прижала его к себе так, что вышивка была не видна.
– Пожалуйста, покажите.
Тетя Сара повернула гобелен картинкой ко мне, по-прежнему прижимая его к груди. Вышивка изображала южный фасад дома; на каменных плитах перед ним лежало тело Габриеля. Картина была столь выразительной и правдоподобной, что мне стало нехорошо. Приглядевшись, я увидела рядом с Габриелем Пятницу, его распростертое маленькое тельце застыло в смертном окоченении. Это было ужасно.
Я не смогла сдержать возгласа изумления, и тетя Сара удовлетворенно хихикнула. Мой испуг был для нее лучшей похвалой.
– Все выглядит... совсем как в жизни, – выдавила я.
– А все так и было... в определенном смысле, – задумчиво промолвила она. – Я видела, как он лежал, – спустилась во двор, когда тело еще не унесли... Именно так он и выглядел.
– Габриель… – печально пробормотала я, ибо гобелен вызвал к жизни множество милых воспоминаний и позволил мне увидеть мужа так ясно, как мне не удавалось со дня его гибели.
– Тогда я сказала себе: я вышью это на своем следующем гобелене, – продолжала тетя Сара, – и я это сделала.
– А Пятница? – спросила я. – Его вы тоже видели? Она замолчала, словно пытаясь припомнить.
– Видели, тетя Сара? – не отставала я.
– Он был преданным псом, – ответила она, – и умер из-за своей преданности.
– И вы видели его мертвым... как Габриеля? Ее лицо снова сморщилось.
– Все на гобелене, – ответила она наконец.
– Но там он лежит возле Габриеля, а на самом деле было не так.
– Не так? Ведь его унесли, разве нет?
– Кто унес его?
Она непонимающе взглянула на меня и повторила:
– Кто его унес? – так, будто умоляла ответить.
– Вы же знаете, правда, тетя Сара?
– О да, я знаю, – радостно подтвердила старушка.
– Тогда умоляю – скажите мне! Это очень важно.
– Но ведь ты тоже знаешь.
– Если бы! Скажите же, тетя Сара, мне непременно нужно это узнать.
– Я не помню.
– Но вы помните так много всего, неужели вы не можете вспомнить такую важную вещь?
Ее лицо вдруг просветлело.
– Вспомнила, Кэтрин, – это был монах!
Вид у нее был такой невинный, что я поняла: она помогла бы мне, будь это в ее силах. Я так и не поняла, что же ей все-таки известно. Она жила в двух мирах – реальном и воображаемом, которые подчас так переплетались, что она не могла различить их. Обитатели Забав явно недооценивали ее: они выбалтывали перед ней свои секреты, не подозревая, что она, подобно сороке, набрасывалась на яркие и блестящие кусочки информации и уносила их в свое гнездо.
"Кирклендские забавы" отзывы
Отзывы читателей о книге "Кирклендские забавы". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Кирклендские забавы" друзьям в соцсетях.