Китти с беспокойством посмотрела в сторону дома:

— Не дай Бог, дядя Джордж услышит ваши слова.

Райан пожал плечами:

— Стало быть, вы признаете, что вы не настоящий миссионер?

— Нет. Потому что вы ошибаетесь, — возразила Китти, прекрасно понимая, что не сможет обмануть капитана Фаррела.

Мужчина снова улыбнулся, и последовавшее за этим молчание, казалось, начало наполняться чем-то очень похожим на томительное ожидание. Китти отчаянно искала слова, чтобы сломить растущее напряжение.

— В любом случае, — произнес Райан, засовывая руку в карман и протягивая Китти небольшой сверток, — это вам.

Беря из рук мужчины подарок, завернутый в бледно-зеленый шелк и перетянутый тесемкой, Китти ощутила, как ее лицо заливает краска.

— Что это? — спросила она.

— Откройте — и увидите.

К досаде Китти, ее руки дрожали, а сердце тревожно колотилось в груди, когда она развязывала тесемку и разворачивала ткань. Внутри лежал браслет нежно-голубого цвета в дюйм шириной, на котором был искусно вырезан узор из цветов. Полированная поверхность этого необыкновенно красивого и легкого браслета блестела на солнце.

— Из чего он сделан? — спросила Китти, чтобы скрыть замешательство.

— Из голубого коралла.

— Но почему? — спросила Китти, не в силах поднять глаза на Райана. — Почему вы сделали мне подарок?

Мужчина поднялся со скамейки.

— Просто потому, что я хочу делать вам приятное, — резко бросил мужчина и, развернувшись, зашагал по садовой дорожке к выходу.

— Благодарю вас! — крикнула Китти, но капитан Фаррел не остановился, похоже, не услышав ее.

Китти, словно зачарованная, смотрела на браслет, поглаживая подушечкой большого пальца изящную резьбу. Действительно, очень красивая вещица! Но Райан Фаррел не должен дарить ей подарков, а она не должна принимать их. В один прекрасный день он может попросить кое-что взамен, а она не сможет ответить ему взаимностью.

Китти спрятала браслет на дно корзинки для рукоделия под мотки разноцветных ниток для вышивания. Хлопнув крышкой корзинки сильнее, чем нужно, она услышала за спиной шаги и увидела появившегося на веранде Джорджа. За последние месяцы он еще больше похудел, и теперь черный сюртук болтался на нем как на палке.

— Кто это был? — раздраженно спросил он.

— Капитан Фаррел.

— Проклятый дикарь, чтоб ему сгореть в аду! — вскричал Джордж с такой яростью, что Китти подскочила от неожиданности. Взглянув на сад, Джордж прошипел: — А вот и еще один!

После чего вошел в дом и с грохотом захлопнул дверь. До слуха Китти донесся стук его каблуков по лестнице — дядя спешил вновь уединиться в своем кабинете. Ошеломленная, Китти некоторое время смотрела на закрытую дверь, а потом обернулась. Возле калитки стоял Хануи и махал ей рукой. Великан держал под уздцы единственную принадлежащую миссии лошадь — старого коня, носящего бодрую кличку Молния, который был запряжен в повозку с грузом, завернутым в одеяло. За спиной Хануи маячили два мальчика маори — подмастерья Фредерика Тейта.

Хануи направился навстречу Китти по дорожке, и улыбка сошла с его лица.

— Преподобный Керега плохо себя чувствует? — спросил он.

Китти отставила в сторону корзинку с рукоделием и поднялась со скамейки.

— Похоже, сегодня не лучший его день.

Хануи покрутил пальцем у виска.

— Да, к сожалению, — произнесла Китти, ощущая себя самой настоящей предательницей. — Это так очевидно?

Хануи кивнул.

— И не только тебе?

Хануи вновь кивнул.

— Говорят, демоны, с которыми он борется, живут внутри его.

Китти нахмурилась. Дядя Джордж и впрямь вел себя немного странно в последнее время, а в своих проповедях он упорно говорил об искуплении грехов и избавлении — вернее, о тех, кто не смог искупить грехов и освободиться, — но Китти даже не подозревала, что это породило сплетни.

Нет, поправила себя Китти, поведение ее дяди стало очень странным. Она никогда не боялась его — даже будучи ребенком, — но в последнее время она вдруг обнаружила, что ей не хочется оставаться с ним наедине и садиться с ним за один стол. Он стал… каким-то беспокойным, угрюмым, замкнутым и раздражительным. Иногда Китти даже казалось, что она чувствует, как он дрожит, словно что-то снедает его. На ее счастье, все свободное время Джордж проводил в своем кабинете, уйдя с головой в религиозную литературу, поэтому они виделись лишь за столом. Но даже этого скудного общения Китти хватало с лихвой.

Несколько недель назад она поинтересовалась у тети Сары, хорошо ли чувствует себя дядя, но та ответила, что он просто старается как можно лучше выполнять свои обязанности, в особенности теперь, когда преподобного Уильямса нет в Пайхии и Джордж должен замещать его.

— Но разве вам не кажется, что иногда он ведет себя немного… странно? — не унималась Китти.

Китти намекала на вновь приобретенную привычку Джорджа читать молитвы не только перед каждым приемом пищи, но и перед тем, как выпить очередную чашку чаю, съесть лепешку или булочку. Вернее, это была не просто молитва, а скорее речь, представляющая собой объемные выдержки из Библии, которые по настоянию Джорджа должны были выслушивать все присутствующие в доме. Причем ему было при этом безразлично, чем они заняты. Когда Джордж заканчивал наконец говорить, пища неизменно остывала.

Помимо этого имели место и другие странности. Взять хотя бы последнюю. Джордж настаивал на том, чтобы столовые принадлежности — вилки, ножи и ложки — лежали на определенном расстоянии друг от друга и от края стола, в противном случае он отказывался садиться обедать. Когда подавали горячее, мясо должно было лежать строго на самом дальнем от Джорджа краю тарелки, иначе он отказывался есть. Более того, если в процессе еды картошка — не дай Бог! — соприкасалась с капустой, или капли подливки попадали на лежащий в тарелке горох, Джордж требовал убрать еду и принести новую порцию на чистой тарелке. После чего возносилась очередная молитва.

По мнению Китти, дядя начал сходить с ума, и его поведение понемногу начало сводить с ума и ее. Постоянная раздражительность дяди привела к тому, что в доме воцарилась напряженная и гнетущая атмосфера. Китти с превеликим удовольствием ушла бы из дома и жила отдельно, но она не могла этого сделать, потому что Джордж являлся ее опекуном и ни за что не дал бы на это разрешения.

На вопрос Китти Сара ответила:

— Нет, я не считаю поведение преподобного Келлегера странным, и прошу тебя никогда более не заговаривать об этом.

Однако Китти знала, что тетку беспокоит поведение мужа. Она видела, что лицо Сары прорезали новые морщины, видела, как дрожали ее губы, когда Джордж проявлял недовольство.

Китти как-то заговорила об этом с Ребеккой, на что та ответила, что Джордж и впрямь «необычный» человек. Однако Ребекка также заметила с присущей ей доброжелательностью, что Китти не должна осуждать поведение преподобного, ведь все вокруг считают его проникновенные и немного театральные проповеди полезными, поскольку они привлекают в церковь охочих до всякого рода зрелищ маори.

Но даже местные жители отчетливо видели, что с преподобным Келлегером происходит что-то странное.

— Люди боятся его? — спросила Китти у Хануи.

— Дети, возможно, но не взрослые, — ответил Хануи, пожимая плечами так, словно помешательство вполне привычная вещь, время от времени случающаяся в человеческом обществе. — Я вам кое-что привез. Не хотите взглянуть?

Китти подошла к подводе. Мальчишки-маори широко улыбались, и даже конь Молния, казалось, был доволен собой.

Заинтригованная, Китти спросила:

— Что это?

Хануи рывком стянул с поклажи одеяло, и взору Китти предстали полированные дверцы шкафа, лежавшего на подводе.

— Для вашей спальни, — пояснил Хануи, широко улыбаясь. — Я сам его сделал в плотницкой.

Китти подошла ближе.

— Платяной шкаф! — Китти провела рукой по гладкой, как атлас, поверхности, восторженно разглядывая замысловатую резьбу, украшавшую дверцы и изогнутые ножки. — О, как красиво, Хануи! Благодарю!

— Сможете повесить в него свою одежду, — вновь пояснил мужчина.

Счастливо улыбаясь, Китти кивнула. Наконец-то она сможет достать из сундука свои многострадальные измятые платья. Ну надо же! Два подарка в один день. А ведь сегодня даже не день ее рождения.

Хануи кивнул мальчишкам и забрался на подводу. Молния слегка покачнулся и бросил на Хануи страдальческий взгляд через костлявое плечо. Ворча себе под нос, мужчина взялся за верхнюю часть шкафа и с помощью мальчишек, подхвативших шкаф за ножки, стащил его с подводы. Теперь, когда шкаф стоял на земле, Китти поняла, насколько он большой и прочный. Интересно, как Хануи затащит его на второй этаж? Охая, спотыкаясь и ругаясь на чистом английском языке, маори протащили шкаф по садовой дорожке, занесли его на веранду, а затем в холл. Здесь они поставили его на пол, пока Хануи задумчиво взирал на узкую лестницу.

— Понесем задней частью вперед, поставим на лестничной клетке и уж потом развернем и понесем верхом вперед, — наконец произнес он.

Китти улыбнулась, благодаря провидение за то, что тети нет рядом.

Хануи и его помощникам удалось-таки втащить шкаф наверх. Они всего пару раз задели сосновую стену, но Китти решила, что легко сможет устранить царапины с помощью белой краски. Джордж лишь однажды высунул голову из кабинета и прикрикнул на маори, чтобы те перестали галдеть, но при этом даже не заметил новой мебели. Переглянувшись, мальчишки захихикали, а Хануи вообще не обратил внимания на преподобного.

Шкаф как нельзя лучше встал в комнате Китти, и девушка тотчас же достала из сундука платья — те, что будет носить по окончании траура. Они пахли плесенью, но запах было легко устранить, вывесив платья на улицу. А пока Китти развесила их на перекладине, которую Хануи предусмотрительно приладил внутри шкафа.

— Ну вот, — удовлетворенно произнесла Китти. — Отлично!

Простодушное лицо Хануи просияло от счастья, но в ответ он лишь согнал с кровати Китти мальчишек, которые вознамерились узнать, как высоко можно подпрыгнуть на старых пружинах.

Внизу Китти предложила гостям чаю с булкой, испеченной Сарой. Хануи взял себе четыре куска.

— Ваи дома? — спросил он, рассыпая вокруг себя крошки хлеба.

— Ушла помочь Джанне Тейт. Одна из ее помощниц заболела, а она собралась готовить чатни из кабачков с имбирем.

Мальчишки вновь захихикали.

— А когда она вернется домой?

— Не знаю. А почему бы тебе не зайти к ней на обратном пути?

Хануи покачал головой:

— Миссис Тейт не любит меня.

— Конечно, ты ошибаешься, Хануи.

— Нет, не ошибаюсь. На днях я остановился поглядеть на ее цыплят, так она прогнала меня.

— Ну что ж, я скажу Ваи, что ты хотел повидать ее.

Хануи кивнул.

— А Амирия с ней?

— Вряд ли. — Китти на мгновение задумалась. — Вообще-то я не знаю, где она.

Лицо Хануи помрачнело, но он промолчал.


— Твой дядя спрашивал вчера про тебя, — сказала Китти Ваи, чувствуя себя виноватой — ведь она вспомнила об этом только сейчас.

— Что он хотел?

— Не знаю. Может, просто повидать тебя. Слушай, а ты уверена, что нас не поймают?

Девушки находились в восточной части пляжа, где всегда можно было найти свободную рыбацкую лодку. Китти посмотрела на Корорареку, расположенную на противоположной стороне гавани. Расстояние до нее показалось значительным, хотя Ами убеждала Китти в обратном. Она говорила, что любой может с легкостью переплыть его на лодке, однако Китти терзали сомнения.

— А что, если ты устанешь на полпути? — спросила она.

— Не устану. Но даже если подобное случится, ты сможешь грести вместо меня, — ответила Ами, словно речь шла о чем-то обыденном.

— Я? — в ужасе переспросила Китти. — Но я не умею править лодкой!

— Пора учиться, — ответила Ами, пытаясь с помощью Ваи столкнуть с берега маленькое каноэ. — Забирайся, — сказала она, когда лодка была спущена на воду.

Усевшись на песок, Китти сняла ботинки и чулки, бросила их в лодку, а потом подобрала юбки и вошла в воду. Ее ноги тотчас же окутал холод, а острые ракушки, прятавшиеся под слоем песка, вонзились в нежную кожу ее ступней. Усевшись на скамейке посреди лодки, она огляделась по сторонам в надежде, что их никто не заметил. Дядя Джордж, как всегда, заперся у себя в кабинете, а тетя Сара вместе с Джанной Тейт отправились в магазин миссии, расположенный в Керикери. Тетка собиралась купить ткани на занавески и простыни, нитки и новый кувшин вместо пропавшего. Но ведь на пляже мог оказаться кто-то еще, и весьма любопытный.