— А ты попробуй ее в этом убедить, — горько усмехнулась Эшли, глядя на часы. — Извини, мне уже пора бежать. У нас сегодня ночные съемки, и я должна быть на месте к восьми. К тому же я обещала Киту перед уходом пропустить с ним по рюмочке. А ты можешь немножко посидеть с Кейт?

— Конечно, — развела руками Элламария. — Кстати, как у тебя с Китом?

Вместо ответа Эшли пожала плечами.

— Я сама закрою, — только и сказала она. — Счастливо.

Проводив се тоскливым взглядом, Элламария отправилась в спальню. Кейт лежала на кровати. Задернув шторы;

Элламария спросила:

— Как ты себя чувствуешь?

Кейт встрепенулась и подняла голову.

— Я в ярости, — процедила она. — Просто в бешенстве.

— Как я тебя понимаю, — вздохнула Элламария. — Он действительно гад ползучий.

— Он тут ни при чем, — ответила Кейт. — Я на себя злюсь. За то, что сама поставила себя в такое положение, когда из меня можно веревки вить.

— Ну, ты ведь не знала, — робко попыталась оправдать подругу Элламария.

— Тем хуже для меня, — безжалостно отмахнулась Кейт.

Она вдруг задрожала всем телом. — Боже, до чего же мне за себя стыдно!

— Не надо, Кейт, не трави себя. — Элламария присела рядом на кровать. — Он этого не стоит.

— Я знаю. — На губах Кейт мелькнула измученная улыбка. — Просто порой мне кажется, что я больше никогда никого не найду Мне ведь уже тридцать. Годы несутся галопом, а я по-прежнему одна. Ты помнишь себя в тридцать? Как ты себя чувствовала?

Элламария пожала плечами:

— В тридцать лет я тоже тосковала и изводила себя по ночам. Зато теперь, кажется, я счастлива. Даже точно. Но какое-то время мне тоже было несладко. Представь просто, что начинаешь жить заново после зимней спячки. Что в книге твоей жизни начинается новый абзац.

— Или абзац закончился, и начинается новая глава, — произнесла Кейт.

— Можно и так, главное — думать о будущем, о том, что ждет тебя в этой новой главе. Тем более что ты ведь у нас и вправду роман пишешь.

— Да, — не раздумывая ответила Кейт. — Роман я пишу.

Но дело не в этом, Элламария. Для меня главное — чтобы рядом была живая душа. Любимый человек.

Элламария взяла ее за руку.

— Да, малышка, — кивнула она. — Я тебя понимаю.

Иначе и быть не может. Кстати, когда я познакомилась с Бобом, мне уже было за тридцать.

— Но я не хочу так долго ждать! — взвыла Кейт. — Ведь потом уже будет совсем поздно.

— Совсем поздно — для чего?

— Ну, пусть не слишком поздно, а просто поздно, — согласилась Кейт. Затем, посмотрев подруге в глаза, спросила:

— Скажи, Элламария, ты не задумывалась о том, чтобы завести детишек?

Элламария призадумалась. Потом сказала:

— Что ж, бывало и такое. Хотя и не часто. Видишь ли, Кейт, я знаю, что много воды утечет, прежде чем я смогу позволить себе завести детей.

— А сейчас ты их не хочешь?

— Дело не в моем желании, — терпеливо улыбнулась Элламария. — Возможно, я и хочу, но не могу.

— Но почему?

— О, Кейт! — всплеснула руками Элламария. — Боб ведь еще женат, а мне нужно думать о своей карьере. Сначала нужно добиться чего-то в жизни.

— Нет, Элламария, я должна завести ребенка. Девочку.

Иногда меня настолько допекают эти мысли, что ни о чем другом я просто не в состоянии думать. Ты сочтешь меня идиоткой, но одно время я даже всерьез подумывала, не отказаться ли от противозачаточных таблеток. Правда, потом здравый смысл все же победил. Ведь я хочу любить сама и хочу, чтобы любили меня. А тоска гложет мое сердце оттого, что я знаю: мне уже никогда не стать такой, как я хотела. И молодой матерью мне уже не суждено быть. Да и мужчина, за которого я выйду замуж, если это, конечно, случится, никогда не узнает, какой я была в двадцать лет.

А к тому времени, когда моей дочке исполнится десять лет, мне уже стукнет сорок, а то и все сорок пять. Такое ощущение, будто жизнь уходит, а я просто при сем присутствую.

Элламария рассмеялась:

— Тогда от меня она вообще улепетывает во весь опор.

Кейт покраснела.

— Извини, — прошептала она. — Я опять все примеряю на себя. Однако именно такой ощущает себя тридцатилетняя Кэтрин Кэллоуэй.

Элламария улыбнулась. Спальня уже погрузилась во тьму, и она, потянувшись к выключателю, зажгла свет. В это мгновение зазвонил телефон. От неожиданности Кейт подскочила как ужаленная.

— Я отвечу, — сказала Элламария, снимая трубку. — Алло?

Чуть помолчав, она посмотрела на Кейт, затем быстро отвела глаза в сторону.

— Мне очень жаль, — сказала она, — но она уже спустилась к машине. Мы опаздываем. Передать, чтобы она потом вам позвонила? Прошу прощения, повторите, пожалуйста. Да, непременно передам. До свидания.

Кейт смотрела на нее во все глаза.

— Это ведь был он, да?

Элламария кивнула.

Глаза Кейт затуманились. Элламария прекрасно понимала, какие мысли и переживания мучают сейчас ее подругу.

— Я знаю, милая, как это нелегко, но, поверь, это для твоего же блага. Так будет лучше. Он — никчемный человек, и в глубине души ты знаешь, что это так.

Кейт отвернулась и зарылась лицом в подушку. Ее плечи судорожно затряслись. Элламария сидела рядом, держа ее за руку, пока наконец Кейт не села на постели.

— Прошу тебя, Элламария, — заговорила она вполголоса. — Не говори об этом моему отцу. Даже словом не обмолвься. Ни про Джоэля, ни про ребенка. Отец страшно огорчится. Он мечтает, чтобы я написала этот роман. После смерти брата все его надежды связаны со мной, и я не могу обмануть его ожидания. Отец слишком дорог для меня.

— Ну разумеется, не скажу ни слова, — пообещала Элламария. — Но только помни, Кейт, это твоя жизнь. Ты должна жить в свое удовольствие. Ты не сможешь, да и не должна заменить родителям сына.

— Я знаю, — сказала Кейт и вдруг рассмеялась.

Подруга пристально посмотрела на нее. Было что-то такое в лице Кейт, отчего по спине Элламарии пробежал неприятный холодок. глава 13 Стоя у буфетной стойки и прижимая щекой к плечу телефонную трубку, Элламария подлила себе джина.

— Черт знает что, — сказала она. — Всего десять дней меня здесь не было, а вы все успели разбежаться. Где ты пропадала? Я тебе обзвонилась.

— Увы, Элламария, мне нечем похвастать, — ответила ей Эшли. — Все это время я торчала в гравийном карьере с самым тупоголовым режиссером всех времен и народов.

Дженнин, насколько я знаю, в Риме, а Кейт — в Монте-Карло. С этим, как его… Джоэлем.

— С Джоэлем! — удивилась Элламария.

— Ну да.

— У меня просто нет слов, — покачала головой Элламария.

Эшли звонко расхохоталась — Элламарию было непросто ввергнуть в замешательство.

Эшли рассказала, что Дженнин снимает в Риме фильм о жизни богемы, а вот Кейт совершенно внезапно улетела с Джоэлем Мартином на юг Франции.

— Но ведь перед самым моим отъездом она встречалась с Николасом Гоу, — удивилась Элламария. — Во всяком случае, пару раз они точно ужинали вместе.

Оказалось, что с того самого дня, когда Элламария поговорила с Джоэлем по телефону, он буквально не давал Кейт прохода. Разве что порога не обивал. Звонил днем и ночью. В конце концов Кейт уступила и согласилась с ним встретиться в ресторане, тут она твердо стояла на своем.

Но за обедом Джоэль был таким милым и очаровательным, что Кейт растаяла и… согласилась снова лечь с ним в постель.

— Так что, как видишь, твой замысел сработал, — заключила Эшли.

— Но я вовсе не этого добивалась, — возразила Элламария. — Джоэль Мартин — подлец, каких мало.

— А как Боб? — спросила вдруг Эшли.

— Изумительно! Он сейчас здесь — готовится к интервью для «Тайме».

— О, это здорово…

Дверь ее офиса открылась, и Эшли подняла голову. В проеме стоял Джулиан. Эшли вспыхнула. Запинаясь, она сказала Элламарии, что позвонит ей позже.

— Ничего-ничего, — остановил ее Джулиан. — Я хотел только напомнить, что завтра вечером ты должна присутствовать на церемонии награждения.

Эшли зажала рукой нижнюю часть трубки.

— Ну конечно, буду, — заверила она. — Что за церемония без победителей?

— Мне нравится твоя уверенность, — усмехнулся Джулиан и, выходя, закрыл за собой дверь.

— Это был он? — поинтересовалась Элламария.

— Собственной персоной, — ответила Эшли. — Господи, что там у вас творится? — спросила она тут же, услышав, как Элламария взвизгнула.

— Скажем так: мистер Мак-Элфри, похоже, очень соскучился тут без меня, — пояснила Элламария смеясь. Тем временем Боб легонько укусил ее за плечо. — Пожалуй, пора заканчивать, а то начнется секс по телефону.

— Везет же некоторым, — расхохоталась Эшли, и подруги распрощались.

Когда Дженнин втащила чемодан по лестнице, Мэттью уже поджидал у дверей. Завидев ее, он поспешил вниз, чтобы помочь, и, вырвав из рук чемодан, ласково поцеловал ее. Он даже не скрывал радости от встречи, и Дженнин невольно растрогалась его искренности.

Съемки продлились дольше, чем все ожидали, и Дженнин не было дома почти три недели. Она не стала говорить Мэттью, что на самом деле прилетела в Хитроу два дня назад и прямо из аэропорта, сев на поезд, укатила в Йоркшир, чтобы побыть пару деньков с родителями.

— Как провела время? — спросил Мэттью, поставив чемодан на пол и обнимая ее.

— В точности так, как рассказала тебе по телефону, — ответила Дженнин.

Мэттью рассмеялся, чуть натянуто, как ей показалось.

— Сейчас я приготовлю кофе, и мы с тобой поговорим, — предложил он.

Скрепя сердце Дженнин разделась. Больше всего на свете ей бы хотелось сейчас вернуться в пустую квартиру.

Что за гримаса судьбы? Ведь прежде, когда она приходила домой, ее встречали холод, пыль, пустой холодильник и черствый хлеб. Теперь же, приехав в теплую и обжитую квартиру, в ответ на предложение напоить ее кофе она вновь мечтает об одиночестве. Господи, ну как же угодить этой Дженнин Грей?

Войдя в гостиную, она с удовольствием заметила, что та сияет чистотой. Запах мастики она уловила еще с порога. На ковре ни пылинки, а прозрачности окон позавидовал бы любой родник. На столе даже красовалась ваза с цветами. Да, Мэттью потрудился на славу.

Усевшись на диван, она закинула ноги на кофейный столик. Нет, в такой дом возвращаться приятно.

Мэттью поставил перед ней поднос с кофе.

— А откуда цветы?

— Из лавки.

Она улыбнулась:

— Очень красиво, спасибо.

— Я хотел, чтобы к твоему приезду все сверкало, — сказал он. — Мне очень тебя недоставало.

Дженнин взяла чашку и пригубила кофе.

— Ты достал то, о чем я тебя просила?

— Да, все на кухне. Элламария уже звонила. Они с Бобом придут вместе с другими. Сегодня спектакля нет.

— Отлично, — сказала Дженнин. — А как насчет остальных? Все соберутся?

— Насколько я знаю, да. Никто по крайней мере не отказывался.

Взяв журнал из громоздившейся на столике кипы, Дженнин принялась листать его.

— А это откуда?

— Утром принес. Из бюро путешествий.

— Зачем?

— То есть как это зачем? Чтобы смотаться куда-нибудь. Отдохнуть.

— И куда бы ты хотел смотаться?

— Куда-нибудь, где можно кататься на лыжах. Подумай, как здорово было бы вырваться вдвоем! Солнце, снег, лыжи, свежий воздух. Ну и всякие прочие развлечения, само собой. — Мэттью не стал упоминать о компании, с которой познакомился в пивной во время ее отлучки; новые знакомые и пригласили его кататься на лыжах. Мэттью знал, что без Дженнин затея обречена на неудачу, поскольку денег у него не было.

— Боюсь, что не смогу, Мэтт. Сейчас, во всяком случае.

— Но я не говорю, что надо ехать прямо сейчас. Можно и через пару недель, пока снег еще не сошел. Что скажешь?

— Я не люблю лыжи.

— Откуда ты знаешь? Ты ведь никогда не каталась.

— Просто не привлекает, и все.

— А ты только попробуй — сразу втянешься.

— Спасибо, Мэттью, но меня правда совершенно не тянет кататься на лыжах.

— Вот увидишь, тебе там понравится, — настойчиво убеждал он.

— Не думаю, — с сомнением произнесла Дженнин. — Послушай, давай позже вернемся к этому разговору. Сейчас я просто падаю с ног от усталости.

— Может, не стоит тогда устраивать сегодня эту вечеринку? Давай я обзвоню всех и отменю приглашение. Посидим с тобой вдвоем, тихо и спокойно.

— Нет, — покачала головой Дженнин. — Я уже три недели не видела своих друзей, да и потом уже поздно идти на попятный. Ничего, чуть-чуть посплю и встану как огурчик.

Мэттью пожал плечами:

— Как хочешь. — Он присел рядышком. — Хоть поцелуемся разок, прежде чем ты опять исчезнешь!

Дженнин закрыла глаза и улыбнулась. Затем, открыв глаза, она увидела, что Мэттью выжидательно смотрит на нее.

— Ты даже ни разу не подошла ко мне после приезда, — укоризненно сказал он.

— Извини.

Дженнин обняла его, и Мэттью, прижав ее к себе, начал покрывать ее лицо поцелуями.