Мартин убеждал себя, что эта временная работа является первой ступенькой на пути к настоящей журналистике. Но отдел сбыта, куда поступил Мартин, и редакция были настолько далеки друг от друга (даже находились в разных зданиях), что спустя шесть месяцев он был все так же далек от поста спецкора «Таймс», как и после полугодового лежания на диване.

Мартин понимал, что, подписывая контракт с «Интернейшнл», он одновременно говорит «прощай» всем своим мечтам. И самое печальное, что этот шаг дался ему до смешного легко. Отказавшись от своих честолюбивых планов, Мартин сосредоточился на работе, за которую ему платили деньги, и научился делать ее по-настоящему хорошо. Однажды он даже выиграл поездку в Сан-Франциско как лучший менеджер фирмы.

В конце концов Мартин дослужился до начальника отдела по Интернет-продажам в мужском журнальчике под названием «Сатир» — смеси рекламы, обнаженной натуры и цветных картинок с изображением медицинских аномалий. На обложке каждого номера помещались фотографии популярных людей в звериных костюмах наподобие мифологического Сатира: сверху — человек, снизу — животное. Лично Мартину больше всего нравился Чак Норрис в образе белки, выпуск № 3.

Прошло четыре года, и Мартин вновь задумался о своих нереализованных талантах. Безусловно, он творческая натура, и он напишет какой-нибудь гениальный роман. Истратив почти всю зарплату. Мартин купил новейшую модель компьютера, с помощью которой можно было бы управлять космическим кораблем на маршруте «Земля — Марс», и поклялся, что ровно через пятьдесят две недели он выдаст шедевр, на радость литературным агентам и потрясенным издателям, которые, истекая жадной слюной, станут убивать друг друга за право опубликовать его творение.

Поначалу работа пошла довольно бодро. За субботу-воскресенье Мартин написал Главу Первую, тщательнейшим образом пересчитывая количество слов после каждого абзаца. И неспроста: путем сложнейшей калькуляции, основанной на изучении классической литературы, Мартин вычислил, что идеальная первая глава должна содержать ровно пять тысяч слов. Следующие выходные Мартин потратил на редактуру; где-то он слышал рекомендации одного модного писателя начинающим авторам: «Вы должны избавляться от самых дорогих вашему сердцу строк, поскольку они-то и есть самый настоящий хлам». Так Мартин и сделал — выкинул самые удачные куски. Но еще через неделю, перечитав текст, он понял, что по ошибке вычеркнул не то, и безжалостно уничтожил все, что еще оставалось от Главы Первой. К следующим выходным Мартин впал в «писательский ступор» и не родил ни слова, а еще через неделю уехал в Брайтон вместе с Лу и Руби и больше вообще не прикасался к компьютеру.

С тех пор его чудо техники пылилось на полке. За прошедшие семь месяцев гениальный роман так и не проклюнулся ни единой буквой, а Мартин достиг той стадии, когда даже близкие друзья перестают спрашивать: «Ну как?!»

В любом случае, даже если бы на Мартина и снизошло вдохновение, он бы не смог вернуться к работе. Как раз в тот период, когда он задумал осчастливить современную литературу невиданной доселе суперкнигой, он познакомился с девушкой по имени Вебекка, что означало бы «Ребекка», если бы она выговаривала букву «р»; выглядела девушка так же нехорошо, как и говорила.

— Где были мои глаза? — поражался Мартин.

— На ее сиськах, — сказала Лу.

Вебекка была аспиранткой и готовилась защищать кандидатскую диссертацию. За несколько дней до защиты у ее компьютера полетел адаптер, и Мартин, на тот момент еще не утративший интереса к экстраординарным прелестям Вебекки, перекатывавшимся под ее мешковатым свитером, одолжил ей свой. К несчастью, интерес вскоре пропал, а с ним и адаптер. Когда Мартин объявил Вебекке о разрыве и попытался уйти, несчастная девушка завизжала, повисла у него на шее и никак не хотела отцепляться. Мартин в панике бежал из ее квартиры. Никогда больше не видеть эту ненормальную! Никогда больше не есть ее курино-гороховое рагу! Тогда Мартину казалось, что потеря адаптера — это небольшая цена за свободу.

Лу и Руби встали на сторону Вебекки, они обвинили Мартина в легковесности и бездуховности. Как он мог за скромной внешностью девушки (которая день ото дня становилась все волосатее) не разглядеть ее внутреннюю красоту и глубину! Однако следующую пассию Мартина подруги не одобрили.

Они познакомились в метро на станции «Ватерлоо», где Лия проводила рекламную акцию кондитерской и раздавала прохожим шоколадки с ореховой начинкой. Она была одета в красные шортики с притороченным сзади беличьим хвостом. Как известно, Мартин питал к белкам особые чувства и сразу же углядел в этой встрече возможность реализовать свои подавленные эротические фантазии.

Лия обладала экстерьером и статью чистокровной арабской лошади.

— Только мозгов у нее меньше, чем у лошади, — сказала Руби. — О чем с ней можно разговаривать?

Не о чем, что правда, то правда. Но Мартин убедил себя, что его безумно интересуют шампуни-кондиционеры и кремы-пилинги. Какая разница, о чем она говорит, если ее розовый пухленький ротик двигается так прелестно, даже когда она шевелит губами, читая табличку «закрыто» на дверях очередного магазина?

Разумеется, все закончилось не очень хорошо. Однажды Мартин позвонил своей куколке, чтобы сказать, как он по ней соскучился. Лия объявила, что у нее есть две новости — плохая и хорошая. Хорошая — она получила работу в парфюмерном магазине. Плохая… в трубке что-то щелкнуло.

— Мы должны пойти к… — снова помехи… — герпес…

— «Гермес»?.. — расхохотался Мартин, решив, что его модница намеревается совершить очередной шоп-тур.

К сожалению, герпес оказался герпесом.

Слава Создателю, Мартину повезло и анализы дали отрицательный результат. Но с тех пор Лу и Руби каждый раз покатывались со смеху, проходя мимо роскошных витрин «Гермеса». Руби, добрая душа, купила у них премиленький галстук и подарила его Мартину на Рождество.

После инцидента с Белочкой Мартин стал одиноким волком, лишь изредка заводя мимолетные романы с девочками-практикантками, которые ненадолго залетали в его фирму и так же быстро исчезали.

«Я становлюсь похожим на отца, — сказал Мартин в одно прекрасное утро, обращаясь к собственному отражению в зеркале. — Тридцать с хвостиком. Что дальше? От одной глупой интрижки к другой бестолковой связи без любви и будущего; от одного утреннего совещания в „Сатире“ до другого вечера в „Зайце и Гончих Псах“…»

4

В тот вечер у Мартина были несколько иные планы: он собирался на свидание с Джилл, секретаршей из журнала мод «Капитал вумен» — еще одного издания, находящегося под крышей империи «Интернейшнл мэгэзинс». Но когда Лу и Руби пришли в бар, Мартин уже сидел в углу за их любимым столиком. Джилл отменила встречу, сославшись на срочную работу. Однако ровно в шесть она покинула офис. Мартину оставалось лишь убеждать себя, что девушка выскочила на минутку перекусить перед долгими часами вечернего бдения.

— Не расстраивайся, Марти, — сказала Лу, — ты можешь потренироваться на Руби. Очаруй ее «флеттовским лицом».

— Каким таким лицом? — глуповато улыбаясь, спросила Руби.

Мартин скроил дурацкую физиономию и заговорил, растягивая слова, пришепетывая и брызгая слюной:

— Движущей силой западной цивилизации являются скромные шарикоподшипники. — Мартин облизнул губы и подвигал челюстью, как верблюд, собирающийся то ли плюнуть, то ли чихнуть.

Лу расхохоталась. Руби обиделась.

— Неправда, Джон так не делает! — горячо, со слезой в голосе запротестовала она.

— Делает, делает, — заверили ее друзья.

— Честно говоря, я не понимаю, как ты вообще могла увлечься мужчиной, у которого лицо перекошено таким жутким тиком.

— Нет у него никакого тика, — упрямо сказала Руби.

— Есть, — сказала Лу. — Его все время так дергает. Для меня это был бы роковой недостаток.

— Для меня тоже, — согласился Мартин. — Ну, не считая того, что он мужчина.

Игра «Роковой недостаток», наряду с «Диско-Бинго» и множеством других забавных игр, придуманных друзьями на разные случаи, когда надо убить время, была крайне проста: называешь имя какой-нибудь голливудской звезды и спрашиваешь: «Ты бы легла с ним в постель?» Ответ: «Да». Кто бы отказался переспать, ну, скажем, с Брэдом Питтом? «А если бы его вдруг сразила болезнь — недержание слюны?» Другой вопрос, который Лу особенно любила задавать Мартину: «Трахнул бы ты Джулию Робертс, если бы весь рот у нее был утыкан острыми акульими зубами?»

Для Руби роковым недостатком и в игре, и в жизни были некрасивые ступни. У людей не часто бывают уродливые глаза, еще реже уродливые руки. Даже гениталии обычно выглядят довольно невинно. Но ноги — другое дело! Самое большее, на что ты можешь рассчитывать, — это обычные, нормальные ступни. А если у твоего любовника окажется вросший ноготь? От подобного зрелища Руби могла бы лишиться чувств.

— Рассел Кроу плюс грибковое заболевание, — сделал ход Мартин.

— Ни за что на свете, — вскрикнула Руби, — я лучше дам обет безбрачия.

— Том Круз, обсыпанный бородавками, — предложил Мартин.

— Прекрати, — взвизгнула Руби, затыкая уши, — меня сейчас вырвет. Ты знаешь, я бы лишилась девственности на целый год раньше, если бы Ник Стивенс не показал мне свой корявый ноготь на большом пальце.

— Не может быть, — поразилась Лу. — Неужели ты бросила парня из-за такой ерунды?

— Конечно, как я могла лечь с ним в постель? А если бы он оцарапал меня этой ужасной штукой!

— M-м, пожалуй, — согласилась Лу. — Мой первый был похож на Лягушонка Кермита[2]. До сих пор не могу простить себе… Марти, ну уж твоя-то не иначе была королевой красоты, а? Помнишь свой первый раз?

Мартин помнил. Но ему не хотелось вдаваться в подробности истории «Как я потерял невинность» просто потому, что он забыл, какую именно версию рассказывал девушкам в прошлый раз. Кажется, там что-то говорилось о подруге старшей сестры, а самому Мартину было лет четырнадцать. Но он не решился бы повторить свою сказку из опасения, что Руби или Лу воскликнут: «Мэри? Вроде бы раньше ты называл ее Патрицией?»

На самом деле его первую женщину звали Руби. Вот только сама Руби даже не догадывалась об этом. Они познакомились в университете на вечере первокурсников. Руби и Лу, уже успевшие подружиться, сидели в баре и предавались бурному веселью, празднуя начало свободной студенческой жизни. После четвертой рюмки текилы Руби прильнула к Мартину, а после нескольких жарких поцелуев они достигли состояния полнейшей нирваны и неожиданно оказались у Руби в комнате.

Смахнув на пол ворох плюшевых игрушек, она освободила место для Мартина и втащила его на свою узкую односпальную кровать. Следующее, что он запомнил, — это желтый презерватив с банановым запахом и внезапный неконтролируемый оргазм. Затем Руби отпихнула в сторону изнасилованного Мартина, достала из кучи игрушек своего любимого медвежонка, обняла его и мгновенно заснула. Мартин провел ночь, дрожа от холода на краю неудобной постели, слушая громкий храп Руби и думая, что уйти сразу после секса было бы верхом неприличия. Да и как уйдешь, если голова девушки лежит у тебя на руке и ты боишься пошевельнуться.

На следующее утро Руби грозно заявила, что у нее уже есть парень и если Мартин только заикнется о прошедшей ночи, то она сообщит по университетскому радио, что он, Мартин, примитивный кончала. После этого Руби целый месяц вообще с ним не разговаривала.

Теперь, десять лет спустя, никто из них не вспоминал об этом маленьком происшествии, отнеся его к разряду пьяных глупостей, вроде случая, когда Мартин заснул, ткнувшись лицом в тарелку с кебабом, а потом ему пришлось обращаться в больницу, чтобы вытащить из ноздри застрявшую перчину; или той ночи, когда Лу буквально изнасиловала капитана женской крикетной команды.


— С тобой все в порядке? — спросил Мартин, когда они вышли из «Зайца и Псов». Он обнял Руби за плечи и прижал к себе. — Прости, любовь всей твоей жизни — это не предмет для шуток. — Мартин, как преданный спаниель, вывесил на сторону язык и шумно задышал.

На этот раз Руби засмеялась.

— Вы правы, Джон Флетт подлец и сволочь, и мне без него гораздо лучше.

Вот ведь что могут сделать четыре стопки водки. Руби надеялась, что утром, когда она откроет глаза, анестезирующий эффект не исчезнет.

— Мне и правда стало намного легче, — размякшим голосом сказала Руби. — Хорошо, что все закончилось. И, в конце концов, у меня есть вы — мои преданные друзья.

— Мы тоже любим тебя, — хором ответили Лу и Мартин.

— Клянусь, никогда больше мы не станем поминать Джонатана Флетта, — торжественно пообещала Лу. — Он жалкое, ничтожное создание!

— Но найду ли я кого-нибудь лучше? — вздохнула Руби, прижимаясь к теплому боку Мартина.

— Найдешь, — убежденным тоном сказала Лу. — В ближайшую субботу на Сюзанниной свадьбе. Все, что тебе надо, — это боевой настрой и вера в удачу.