Варя неохотно кивнула, бросила на Альбину ободряющий взгляд и вышла. Гадалка пожевала губами:

— А если я скажу тебе, чтобы ты от этой идеи отказалась?

— Что, никак? — с ироничным смешком отозвалась Альбина.

— Как, ягодка моя, как. Всё возможно. Купить можно, что угодно: и счастье, и любовь, и здоровье. Вопрос в том, сколько ты готова заплатить. Я не про деньги. Хотя и про них тоже.

— Ну, положим, я готова заплатить… много. А что я получу? — дерзко спросила Альбина.

— Борьбу вечную. Любовь такую — противостояние. Он сопротивляться станет, весело будет, интересно, больно, такой человек. Не твой человек.

— А кто та, другая? Чей он? — хрипло выдавила Альбина — у неё жгло горло.

— Не могу тебе сказать, сильный у неё ангел-хранитель, закрыта она.

— Вы можете с ней что-нибудь сделать?

Гадалка задумчиво провела ладонью над лицом Рената на фото:

— Не знаю, нужно думать. Не хотелось бы, потяну ли? Есть шанс без этого обойтись. Готов он. Жизнь изменить, сдаться. Если момент поймаешь, возьмёшь его голыми руками. Тогда никто тебе не помеха. Упустишь — потеряешь навсегда.

— Я согласна!

Нора вздохнула:

— Тогда слушай. Ослабнет он, болеть будет, не пугайся. Я знаю, ты зла очень, но это ТВОЯ проблема, помеха, найди этому выход, иначе не сможешь трезво видеть. Как только ты станешь сильнее, а он слабее, я знак дам.

— А она?

— Вот тут я ничего сказать не могу. Только одно: тебе с ней и так, и эдак — всю жизнь бороться. Готова к этому? Я помогу, конечно, но оно дорого тебе обойдётся…

— Неважно. Делайте.

— Мне бы вещь её какую…

— Есть. Есть одна вещь! Я принесу.

— Тогда проще.

— Ещё одна… девушка, посмотрите, пожалуйста. Он сам её невестой не считает, но… Возможен там брак?

— Нет, — с уверенностью заявила гадалка, коснувшись пальцем фото. — Готова? Тогда… с богом.

Нора, к удивлению Альбины, перекрестилась, выдвинула из-под алой скатерти стола ящик, достала оттуда круглую деревянную досточку и маленький костяной ножик, ажурный, тонкий, почти прозрачный. Она положила фотографию Рената на досточку, что-то забормотала, ловко вертя ножик между пальцев, и вдруг одним сильным, точным движением бросила его в фото. Альбина вздрогнула: тонкое острие вонзилось Ренату прямо в левую часть груди.


Посёлок Кольбино, август 2017 года


Следующие несколько дней Игнасик шкодил не очень изобретательно, но разнообразно. Подложил Марине пукающую подушку на диван, потом пытался подкрасться к ней, сонной, с зелёным маркером, пока она смотрела телевизор в большой гостиной, схлопотал пукающей подушкой в нос и обиделся. В отместку Марина сварила гороховый суп с копчёностями, получилось не хуже подушки. В пятницу, видимо пока она ходила в комнату за полотенцем, подросток умудрился бросить в полную ванную какую-то странную субстанцию. Марина заметила это, когда со дна ванной начали подниматься крупные пузыри, пахнущие, впрочем, лесной хвоей. Она выскочила на коврик, ругаясь, спустила позеленевшую воду и долго мылась под душем, с трудом оттерев зелёные разводы с лодыжек. Утром, однако, не облезла и даже не чесалась. И скверное настроение её было связано совсем не с проделками Игнасика. Это был день концерта в «Кроссроуде».

Марина не пошла к морю, ей было не до купания. Ближе к полудню она надела лёгкое платье (опять наступила жара), взяла сумку и отправилась на рынок, пешком, чтобы успокоиться и подумать. Она подходила к калитке, когда в неё зашёл Игнат в сопровождении двух парней, светленького (высокого и худенького) и темноволосого, пониже ростом и полненького. Марина кивнула Игнату и прошла мимо. Подростки проводили её взглядами.

Марине не пришлось далеко идти. Пожилая женщина, у которой она брала мясо и зелень, как раз подъехала на велосипеде к дому соседки-телевизионщицы с заказом. Марина купила у неё домашнюю курицу и морковь. Вернувшись в дом, она принюхалась. Пахло странно, персиком или манго, но к аромату фруктов примешивался ещё другой, дымный дух. Благовония?

Марина положила курицу в холодильник — вернётся и запечёт её в духовке, потому что не собирается оставаться на пьянку с музыкантами после концерта. Она поднялась по лестнице. Запах стал резче.

Гости тусовались у Игната в комнате. Дверь они закрыть не потрудились или специально оставили открытой, чтобы кальян побыстрее выветрился. Марина заглянула в щель. В комнате царила расслабленная, томная атмосфера. Подростки сидели на диване у окна напротив двери, задрав ноги на стол, и передавали друг другу шланг. Полненький парень лениво выдувал дымные пузыри через палочку от детского флакона с мыльным раствором. Обсуждались девчонки, а конкретно она, Марина.

— … деду натурщица, мне домработница, — сказал Игнат.

— Домработница? — с сомнением произнес высокий мальчик. — С такими-то ногами?

Марина невольно покосилась на свои коленки.

— Готовит, убирает, — Игнат пожал плечами, — кто ещё, если не домработница?

— Ну не знаю, — мечтательно протянул высокий, — я бы вдул.

Марина подняла одну бровь.

— И я, — сказал полненький мальчик, выдувая цепочку красивых пузырей. — Натыч, познакомь.

— Сами знакомьтесь. Моя бы воля, её б здесь уже сегодня не было. Ходит тут… везде, никакой личной жизни!

— Дурак. Чем она тебе мешает? Жрать готовит, убирает. И чё, скажешь, шило на неё не точишь, когда она в ванной «ах, ах, плюх-плюх»? Дырку проковырял уже? О, а топлесс в саду она загорает?!

— Придурок ты, Митя, — Игнат попытался пнуть светленького Митю ногой через колени полного мальчика. — Я ж не ты!

— Эй! Осторожнее, дом сожжёте! — заорал полненький. — Стол не качайте!

— Вообще-то она в группе поёт, я смотрел на ю-тьюбе. Вроде она. Неплохо поёт, — признался Игнат, успокаиваясь и затягиваясь.

— Я бы точно вдул, — убеждённо сказал Митя.

Марина слегка толкнула дверь и, тщательно «прицелившись», сфотографировала живописную пубертатную группу. Особенно хорошо вышел Игнат с мундштуком во рту.

— Слышь, Митя, — с любопытством поинтересовалась Марина, прислоняясь к дверному косяку, — а вдувалка выросла уже?

Митя закашлялся и побагровел.

— Ты же на репетиции… вроде… — запинаясь, сказал Игнат.

— А ты, лапонька, выйди, поговорим.

Подросток пулей вылетел за дверь, сделав друзьям страшные глаза. Те сначала засуетились над чашей с углями, потом вяло пали обратно на диван, предоставив хозяину дома самому разбираться с «домработницей».

— Я, между прочем, совершеннолетний, — сказал Игнат сердито, закрывая дверь, — а кальян полезней для здоровья, чем сигареты.

— Угу. И дедушка, наверное, одобряет.

Подросток поднёс ко рту кулачок и нервно покусал себя за указательный палец:

— А давай ты ему не скажешь? Ты же просила о … мирном соглашении? Обещаю тебя терпеть… месяц. Подслушивать, кстати, нехорошо.

— Нехорошо, — согласилась Марина, — но интересно. Кстати, Игнасик, что такое «точить шило»?

Игнат стал удивительным образом медленно заливаться краской, от шеи и выше. Даже брови у него стали красными под светлым пушком.

— М-м-м, понятно, — протянула Марина. — Нужно записать, пока не забыла. Дедушке твоему расскажу, хорошее выражение… Так вот, мирное соглашение меня уже не устроит.

— А что… тебя устроит? — хмуро поинтересовался Игнат.

— Это твой зелёный «нинздя» в гараже под чехлом?

— Ну мой. Только я наказан до конца лета, никуда отвезти тебя не смогу.

— Да не надо меня никуда везти, — невинным тоном сказала Марина. — Принтер твой работает? Доверенность распечатать.

У Игната по лицу, сменив красноту, начало медленно растекаться отчаяние.


… Около двух Марина вышла к гаражу уже одетая для выступления. Игнат, Митя и третий мальчик, которого звали Антон, раскрыв рот, смотрели, как она усаживается на матово-зелёный «кавасаки».

— Хоть одна царапина… — с тоской сказал Игнат.

— Я осторожненько, — ласково обещала Марина, надевая шлем.

Выехала она медленно и аккуратно, приноравливаясь к непривычной посадке руля.

— Ох@еть, — сказал Антон, возвращая челюсть на место.

— Сиськи тоже классные. Я бы… — с затуманенным лицом начал Митя.

— Блин, заткнитесь, а?! — умоляюще выдохнул Игнат, расстроенно глядя вслед своему мотоциклу.


[1] «Wings» — Крылья. Группа. Созданная Полом Маккартни после распада «Битлз», песня «London Town»

[2] Татарск. — Тётя, тётушка

Глава 17

Мергелевск, август 2017 года


Девушка-мастер в салоне, в который Марина заехала по дороге в «Кроссроуд», задумчиво подержала в ладонях рыжие пряди и сказала с упрёком:

— Что же вы такую красоту запустили? Волос вьющийся, от природы повреждённый, посёкся, побился — длина есть, вида нет.

— И что теперь? — испуганно спросила Марина.

Парикмахер пожала плечами:

— Горячие ножницы. Не волнуйтесь, длина хорошая останется. Потом не запускайте — увлажнение и ещё раз увлажнение. Спрейчик сейчас подберём.

Увидев себя в зеркале после сушки, Марина вздрогнула. Она словно на десять лет назад вернулась: волосы всё ещё были длиннее, чем тогда, но освобождённые от мёртвых концов, сбрызнутые чем-то терпко пахнущим кудряшки поднялись над лицом, переливаясь всеми оттенками меди.

— Вот, — с удовлетворением сказала мастер, перекидывая всю волнистую копну набок через пробор. — Вот это ваш образ. Смотрите, как глаза сразу заиграли. Бровки делать будем?

— Будем, — решительно заявила Марина, любуясь собой. — Скажите, а у вас в салоне есть визажист? Мне макияж нужен, сценический.

Визажист оказался парнем вполне мужественного вида, молчаливым и серьёзным. Марина заробела, ожидая, что он тоже сообщит ей что-нибудь нелицеприятное о лице или коже, но он молчал. Молчал и смотрел на неё, отойдя подальше и переводя взгляд с волос на одежду. Потом подошёл совсем близко, наклонился через плечо и указал сначала на глаза:

— Смоки: графит, серебро, — потом на губы: — Шоколад и блёстки. Тон прозрачный, хайлайтер. База на веки. Сверху закрепим. При желании даже сутки походишь.

Марина благодарно кивнула.

— Будешь замазывать, — парень коснулся наманикюренным пальцем веснушки на её щеке, — найду и по рукам надаю.

Марина опять кивнула, слегка покраснев.

Когда она расплачивалась у стойки администратора, визажист подошёл и встал рядом, оценивающе наклоняя голову то к одному, то к другому плечу. Потом бросил в той же небрежной манере, с серьёзной интонацией:

— Иди, засияй их всех, — и ушёл в зал, не попрощавшись.

В ответ на изумлённый взгляд Марины администратор с виноватой улыбкой пожала плечами.

* * *

— Народу печально, — сказал Макс. — Привет, классно выглядишь.

— Чё так? — спросила Марина. — Спасибо. В смысле, где народ?

— Так детское же время. После девяти только попрёт, а у нас ещё и сдвижка по сету, идём сразу после «Кольщиков льда». До оргов тутошних не достучишься. «Кольщики» — это высер бога рока. Или мы воткнулись-взлетели-убили смурфиков, или падаем в говно следом. Короче, е&ашим по полной… или в аут… Горло починила?

— Вроде да, — сказала Марина.

— Ты к девчонкам в гримёрку стукнись, вещи оставь, на втором этаже.

— Окей.

Всё вышло очень неплохо. Подтянувшаяся к шести вечера публика сразу приняла группу. После угрюмых «Кольщиков», выдавших тусклое «электричество» с упором на богатый внутренний мир лирического героя и апокалиптичный смысл текстов, «Мракобесие» и «Валторна» «Надежд» зашли на ура. Для Марины всё тоже сложилось почти идеально, вопреки её наихудшим ожиданиям. На третьем куплете «Мракобесия» тихо и настойчиво защекотало в груди — так Марина, превращаясь в неопалимый искрящийся факел, переживала на сцене «взлёт», выброс энергии. Публика отреагировала почти сразу. Марина ловила в зале глаза и лица. Они были жадными, эти лица и эти глаза, впитывающими всё, что отдавалось через музыку и голос.

Нас не коробит

От Высшей Воли!

Мы не спесивы —

Верим в Высшие Силы!

Рвём гнилые устои,

Не выносим вид крови!

Не ищем славы,

Не рушим уставы…


Но кто мы, даже вместе если,

Против бестий мракобесия?!

Кто мы, даже вместе,

Против демонов лжи и мести?!

Однако Марина всегда считала, что Мише лучше всего удаются лиричные композиции. Во время гитарного соло Майка в «Восковых крыльев» она всегда отступала вглубь сцены, позволяя Мише перетянуть на себя внимание зрителя. Потом выходила под «пушку», подхватывала припев и солировала на третьем куплете: