Он показал мне Лондон с заднего сидения арендованного лимузина, брал в любимые пабы и бары, водил на обеды с друзьями и деловыми партнерами. Эти обеды были, безусловно, самими страшными, на которых я когда-либо бывала, пытаясь быть элегантной и утонченной, как европейские деловые партнеры Шейна с их экзотическими акцентами, ухоженными пальцами и пытливыми взглядами.

Шейн отвел меня к продавцу одежды, который снял мерки и подобрал около дюжины платьев, каждое из которых стоит больше моей месячной зарплаты. Шейн и глазом не моргнул на стоимость. Я мола бы сказать, что он вырос в мире, где стоимость не только не рассматривалась как объект, но и никогда не рассматривалась в процессе принятия решений. На каждом ценнике, который я увидела, было больше нолей, чем я потратила за всю жизнь и я все ждала, что он поднимет бровь, но он так и не сделала этого. Мы провели в Лондоне три дня, что думаю, очень пошло мне на пользу. Я могла с уверенностью сказать, что мысли Шейна были уже далеко, на миссии.

Перед тем как уехать из Лондона, он отвел меня к врачу для полного обследования, иммунизации, противозачаточного укола, вакцинации против малярии и туберкулеза, а также для длинной лекции о мерах предосторожности для здоровья в странах третьего мира.

На утро четвертого дня нашего пребывания в Лондоне, мы сели в самолет. Я сидела рядом с Шейном в глубоком кожаном сиденье и сжимала его руку во время взлета. Это было все еще страшно. Но уже не так как в первый раз.

В надежде отвлечь его от задумчивых мыслей, я задала вопрос, который крутился в моей голове вот уже несколько дней:

— Шейн? Когда мы встретились, ты ехал на Харлее в дождь. Куда ты направлялся?

Он поднял бровь на мой нелогичный вопрос.

— Мое хобби — восстанавливать классические мотоциклы. Это был Харлей 1967 года, в котором я перестроил двигатель наружу. Я просто добавил несколько штрихов к ней, так что решил на нем прокатиться. — Шейн покачал головой. — Я ехал очень быстро, когда начался дождь. Я так разозлился. Думаю, я переделаю кожаное сиденье на нем.

— Бедному ребенку не угодило кожаное сиденье, — дразню я. Отстегнувшись, когда самолет выровнялся.

— Я бы хотел. Чтобы ты могла увидеть себя, — сказал Шейн, и его глаза мерцали от смеха, даже когда потемнели от желания. — Твое маленькое синее платье промокло и прилипло к коже, что делало тебя практически голой. Ты была босой, сердитой и с разбитыми коленями. Ты бежала прямо ко мне и когда посмотрела на меня, казалось, как будто ты никогда раньше не видела мужчину.

Мое терпение кончилось, и я была на грани того, чтобы ударить Шейна по голове бутылкой ликера и перетащить его в спальню. Думаю, он знал об этом и продолжал меня дразнить. Шейн не отстегнул свой ремень и оставался сидеть на месте даже тогда, когда я переместилась на его колени и потерлась своей киской о его промежность.

Он был готов для меня, но язык его тела излучал безразличие. Я ни на секунду не купилась на это.

— Я никогда не видела мужчину до тебя, — прошептала я ему на ухо, покусывая мочку.

— Тогда можно сказать, что я был твои первым мужчиной? — руки Шейна обернулись вокруг моей талии.

Я схватилась за его рубашку и сосредоточенно расстегивала каждую пуговицу, постепенно открывая все больше и больше и целуя его грудь. Его дыхание сбилось и стало прерывистым, а сердце забилось быстрее в груди, так что не настолько он был равнодушен к моим ласкам, несмотря на то, что держался совершенно неподвижно, положив руки на мою спину и отклонив голову назад.

Я чувствовала, как растет его эрекция и прижалась своей киской к нему. Его бедра стали двигаться в странном ритме, и я поняла, что ему, вероятно, тоже было неудобно, так что я решила использовать это против него.

Я спустила его рубашку к предплечьям, позволив ей свернуться на локтях, а затем оставила ее там. Чтобы ее снять, ему нужно было отпустить меня или оставаться в ней, ограниченным в движениях. Я провела ладонями по его груди и взяла в рот один из его небольших сосков, прикусив легонько зубами, чтобы услышать, как из него вырвался протестующий стон.

Все это время я продолжала прижиматься к нему, возбуждая нас обоих; возбуждение вызывало только боль, однако Шейн продолжал двигать своей эрекцией напротив моей киски в тщетных попытках освободиться.

Я отстранилась с невинным видом.

— Что-то не так, мистер Сорренсен?

Шейн зарычал, когда услышал свою фамилию, но отказывался признаться.

— Нет, никаких проблем, мисс Ларкин.

— Ты уверен? Что не нужно ничего… ослабить?

— Не-а, все совершенно.

Я провела согнутым указательным пальцем, зацепившись за пояс, по его животу, немного ослабив давление, но не столько, чтобы позволить его мужественности вырваться на свободу. Я чувствовала, как его член увеличивается и трется все больше о мою киску.

Я соскользнула со стула, убрав его руки со своей талии, и прикоснулась губами к его животу, направляясь вниз, полизывая и посасывая его кожу. Я встала между его ног и коснулась подбородком его мужественности.

— Уверен? — я провела пальце по ней, — Тебе, наверное… неудобно?

— Не-а, — он сузил глаза, все еще отказываясь сдаться.

Я провела ногтем по грубой ткани, под которой бугрилась его плоть, чувствуя, как он дергается от моего прикосновение, но Шейн продолжал отказываться капитулировать.

Время играть грязно.

Я встала перед ним и повернулась, открывая ему вид на мою спину. На мне было надето платье, чуть выше колен, плотно обтягивающее бедра, чулки с поясом и босоножки на низком каблуке. Я нагнулась, чтобы расстегнуть босоножек, позволяя платью немного задраться вверх, и показать мою попку, которая была прикрыта лишь поясом. Он ушел ответить на звонок, когда я одевалась сегодня утром, так что Шейн был не в курсе, что на мне надето. Или не надето, в зависимости от обстоятельств.

— Боже, Лео. Что ты со мной делаешь? — прорычал он.

— Делаю? Ничего. Я просто снимаю обувь.

— Ты… что-то задумала?

— Х-м-м-м, — я сняла один босоножек и бросила в него, а затем наклонилась еще раз, чтобы снять второй.

Он все еще не двигался и я могла видеть выпуклость пульсирующую у него под тканью брюк.

— Ты должно быть упрямый человек, — сказала я, бросая второй босоножек ему на колени.

— Не думаю, что «упрямый», подходящее слово.

— Заткнись. Это так и есть.

— Не-а. Я самый упрямый человек на Земле, если ты об этом[3]. — Он снова сдвинул бедра, облегчая немного давление. — Но я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Я засмеялась.

— Не знаю, почему ты просто не сдашься? Тебе должно быть очень неудобно.

Шейн поднял бровь, наконец, отстегивая ремень безопасности.

— Мне очень комфортно. Я даже мог бы вздремнуть.

Ублюдок. Если он решил испытать мою силу воли, что ж я принимаю эту игру. Я ставила на то, что он прикоснется ко мне, возьмет меня, но я ошиблась, и он все еще продолжал держаться.

— Вздремнуть, да? — я посмотрела на него через плечо, ухмыляясь его вынужденному отдыху. — А это не плохая идея. Но я не могу спать во всей этой одежде.

Я услышала низкий рык, исходящий из груди Шейна, указывающий больше на раздражение, когда я подняла свои руки, чтобы расстегнуть платье. Моя голова была повернута в сторону, чтобы я могла наблюдать за его реакцией, когда я медленно опускала молнию вниз, позволив платью свободно растечься лужицей у моих ног.

Я почувствовала острый вкус победы, когда стон, наконец, сорвался с его уст; он провел рукой по своей выпуклости, но потом вцепился в подлокотники кресла, так, что костяшки пальцев побелели.

Я снова наклонилась, обхватив свои лодыжки, чтобы полностью предоставить Шейну вид на мою задницу. Я была мокрая от желания и чувствовала свой запах, и знала, что он тоже его почувствует.

Я не обладала талантом танцовщицы, не умела красиво двигаться, но я предоставила ему лучшее из того, что могла, особенно без музыки. Я медленно выпрямилась, повернулась к нему лицо и неподвижно застыла, позволяя его глазам поглотить меня. Его эрекция стала еще больше и тверже. И если это возможно, то его пальцы сжали подлокотники еще сильнее, пока я не услышала скрип дерева под натиском его рук.

Я провела кончиками пальцев по краю моих трусиков, приспуская их вниз, чтобы приоткрыть ему вид на мою киску, затем я провела ладонью по животу к своей груди. Качнув бедрами, я дернула чаши моего лифчика вниз, чтобы показать ему сосок, сначала один, потом другой.

Грудь Шейна вздымалась, а его взгляд прожигал насквозь. Он хотел меня и его контроль ускользал. Его бедра качнулись только один раз, и Шейн вжал голову в спинку стула, сжимая губы.

Я продолжала гладить себя через ткань своих трусиком, шелковый треугольник был насквозь мокрым. Шейн снова зарычал и скрестил руки на груди.

— Что случилось, Шейн? — я приблизилась к нему, располагаясь между его колен. — Ты кажешься… напряженным.

— Я не напряжен, — прорычал он.

Я вцепилась в его плечи, жесткие мышцы напряглись под моими пальцами.

— Ты уверен? Ты кажешься напряженным. Я могла бы помочь тебе в этом.

Я впивалась пальцами в его плечи, разминая мышцы со всей силы. Моя грудь была на уровне его глаз, мои бедра — между его колен. Его руки дрожали, а дыхание стало еще более сбивчатым.

— Ты знаешь, что хочешь прикоснуться ко мне прямо сейчас, — выдохнула я ему на ухо. — Я мокрая для тебя. Влажная. Ты бы мог легко войти.

Я никогда не разговаривала так раньше, никогда, чтобы соблазнить мужчину, который пытался противостоять мне. Я почувствовала себя сильнее. Я потерлась грудью о его, и Шейн застонал, почти неслышно.

— Ты мог бы взять меня, — сказала я, взяв его за руки. — Ты мог бы избавиться от одежды и через несколько секунд быть во мне. Или, ты просто мог бы войти в меня пальцем. Я кончу для тебя прямо здесь, стоя.

Я положила руки на верхушки своих бедер и провела ими вверх, чтобы снять свой лифчик, расстегнув все, кроме одного крючка. Мои полные груди были прямо веред ним, а его руки скользили по спине в поисках последнего крючка.

— Да, Шейн, сними его. Я хочу почувствовать твой рот на моей груди.

Он зарычал, царапая пальцами по моей спине. Я замурлыкала от ощущения его пальцев на моей спине и выгнулась ему на встречу. Он уткнулся носом между моих грудей и вдохнул запах моей кожи.

Зажав двумя пальцами застежку, он расстегнул бюстгальтер, стянув шлейки с моих плеч, продолжая грубо царапать мою плоть, когда его рот, наконец, оказался на пиках моих грудей. Я позволила лифчику упасть на колени, наклонив голову назад и застонал, когда он взял один из моих сосков в рот.

Я отошла от него, освободившись от его захвата. Он властно зарычал и потянулся ко мне. Я отклонилась и метнулась в сторону спальни, замедлившись, когда он рванул из кресла. Победная улыбка растягивала мои губы, пока он приближался ко мне. Я делала неспешные шаги, отходя от него назад, пока мои ноги не коснулись кровати.

— Теперь тебе некуда бежать, маленькая львица, — сказал он, схватив меня за попку.

— О, нет, — сказала я притворным голосом, полным страха. — Ты поймал меня.

Он шлепнул меня по заднице, от сочетания жжения от удара и его ладони на моей заднице, я задохнулась от ощущений и придвинулась ближе к нему.

— Плохая девочка.

Я повернулась в его рука и наклонилась над кроватью, представляя свою задницу ему, мое сердце бешено стучало в груди, предвкушая трепет от легкой боли. Он снова ударил меня, а затем нежно погладил место удара, прежде чем снова ударить.

Его палец прошелся по моей спине, к копчику, по полоске стрингов. Я позволила своим бедрам раскрыться шире, когда он скользнул пальцем между ног и зацепился за край трусиков. Он обернул руку вокруг моей талии, а другой рукой зажал мои трусики.

Его эрекция прижалась к моей заднице и я не могла не потереться о него.

— Скоро, — пообещал он, — Но сначала… избавимся от них.

Я ожидала, что он снимет их с меня, но почувствовала, как стрейчевая ткань натянулась, а затем услышала звук рвущейся ткани и то, что осталось от моих трусиков, упало на пол.

Я снова повернулась в его руках и оттолкнула его, отчаянно желая почувствовать внутри себя, сейчас, такого дикого, его плоть напротив меня, его тепло на моей коже, его мышцы обернутые вокруг меня.

Я расстегнула его штаны и сдернула их вниз, а затем туда же отправились и его боксеры, но с этим все было немного медленнее, просто, чтобы еще больше подразнить нас обоих.

Пояс его боксеров скользил вниз по его эрекции, пока я высвобождала ее, дюйм за дюймом, пока он не показался полностью, длинный, толстый, покрытый пульсирующими венами, с капелькой влаги на кончике налитой головки. Белье тоже отправилось на пол, а затем мой самоконтроль сломался, когда я взяла его член в руку и погладила его.