Семён сердито фыркнул.

— Вообще-то идея отличная, дубина! Но я не об этом хотел спросить. Стас, почему ты не сказал нам со Светой, что вы с Жанной давно знакомы? Еще с нашего города?

Стас вытаращил глаза.

— Чего?

— Того! — рассердился брат. — В конверте и ее фотки тоже. В нашем доме!

— Обалдел? — у Стаса голова шла кругом. Он и так опоздал, а тут еще Семен задерживал, неся откровенный бред. Жанна в доме! Ну-ну…

— Сам ты обалдел! — обиделся младший брат. — Тут три снимка. Все сделаны в комнате отдыха. На первой Жанна в кресле с той жуткой красной обивкой, на второй сидит на подоконнике, там отлично просматривается вид в парк. А третья фотка… Жанна там на фоне маминой любимой картины. Со странными ромбами. Я ее помню отлично. Потому что часами рассматривал.

Стас тоже прекрасно помнил ту картину. Мать обожала искусство. Стены чем только не были увешаны. Вполне приличными работами. И недешевыми. Но были среди них несколько, как сказал Семен, странные. В том числе те самые ромбы. Но Жанна на их фоне? Нет, брат что-то путает.

— Слушай, клянусь тебе, я познакомился с Жанной, когда устроился в агентство. Она никогда не бывала в нашем доме.

— Но это она. Жанна!

— Семён, хватит. Попроси медсестер померить тебе температуру что ли. Прости, но у меня тут очень срочное дело. Дома поговорим.

Стас оборвал связь, не дав брату ответить. Провел рукой по лицу. Нельзя сказать, что слова Семёна не встревожили. Подобная ахинея не в его духе.

— Я подумаю об этом позже, — прошептал Стас и побежал дальше.

Сейчас следовало думать не о мифической Жанне с фотографий, а о настоящей. И о том, что ей сказать. Наверное, просто «здравствуй, я пришел тебя поддержать». А там, как пойдет. В зависимости от ее реакции.

Стас перешагнул порог ритуального зала, ища глазами Жанну и…

— Да чтоб вас всех! — сорвалось невольно с губ.

Хорошо еще, что не слишком громко. Услышали только те, кто стоял возле дверей. Но и они покосились крайне неодобрительно.

Впрочем, Стасу не было дела ни до кого на свете.

Он смотрел лишь на портрет, стоящий возле гроба. Смотрел в лицо суровой женщины из прошлого. А в голове ухал молот. Не может же быть в больнице два ритуальных зала? Но тогда почему здесь портрет Инессы Рудольфовны Морозовой — завуча из его школы? Завуча и матери девочки, которую Стас старался не вспоминать много лет.

— Не может быть… — прошептал он.

Попытался вспомнить лицо той девочки, но не смог. Память рисовала лишь огромные очки и косички. А еще руку, выводящую цифры и буквы на бумаге. И всё! Стас не помнил черты ее лица. Совершенно! Только облик в целом.

А потом он увидел ЕЁ. Белую, как полотно. Они встретились взглядами и…

— Жанна, — пробормотал Стас.

А в голове кто-то сказал громко:

«Снежанна»!

Всё правильно! Ту девочку звали Снежанна! В школе ее называли Снежкой. И дразнили Белоснежкой. Ох… А ведь именно так называется рекламное агентство!

Стас стоял, как вкопанный, и ничего не понимал. Мозаика в голове никак не желала складываться. А Жанна… Она уже направлялась к нему. В голубых глазах с яркой черной окантовкой горело пламя.

— На выход! — велела она.

Стас послушно кивнул и поплелся следом. Только цветы с траурной лентой сунул кому-то в руки, чтоб положили к гробу.

Они остановились в коридоре у окна, за которым открывался вид на заснеженный больничный двор. Жанна спрятала руки в карманы и хмурилась. Стас застыл, не зная, что сказать. Он всё ещё не верил. Не верил!

— Что с тобой? Потерял дар речи? — Жанна, наконец, посмотрела на него. И усмехнулась. — Неудивительно. Я тоже была в шоке, когда увидела тебя перед банкетом, а Ася сказала, что вы пара. Не верилось, что ты свалился на мою голову спустя двенадцать лет.

— Но я не… не… — Стас утратил способность облачать мысли в слова.

— Не узнал меня? — Жанна высоко подняла брови. — Еще бы! Звездным мальчикам нет дела до простых смертных. Особенно до девочек-заучек. Господи, Стас! Я десять лет училась с тобой в одном классе! Месяцами сидела напротив тебя, объясняя материал. Но ты… Хотя чему я удивляюсь? Ты никогда меня не видел. Я была пустым местом. Ты не потрудился запомнить мое лицо, даже после того как… — Жанна запнулась, едва не всхлипнув, но продолжила так же горячо: — После того, как освежевал мою жизнь. Но, как видишь, я тоже выжила. Не наглоталась таблеток, не сиганула с крыши многоэтажки. Хотя шанс был. Ты спрашивал, почему я считаю тебя чудовищем? Теперь ты знаешь ответ. Ты сломал мне жизнь. Из прихоти. Или это была не прихоть вовсе, а желание сделать подлость. Ведь ты знал, кто моя мать. Не мог не понимать, что будут последствия. И они были. Она выгнала меня из дома, не дав собрать вещи. И если б не… — Жанна оборвала сама себя и горько рассмеялась. — Не знаю, зачем говорю всё это сейчас. Наверное, потому что не решилась двенадцать лет назад. В ту ночь мне не хватило сил и смелости найти тебя и вцепиться в лицо. Хотя стоило!

Она помолчала несколько секунд, горько усмехнулась и проговорила:

— Я совершила ошибку, сблизившись с тобой. Сама не понимаю, как это допустила. Всё так запуталось. Викентьев, Ася. Ты прав, между нами непостижимым образом возникло притяжение. Но это неважно. Я никогда не переступлю через то, что ты сделал в прошлом. Не приму это. Не смогу. Поэтому просто уходи. Всё кончено.

Жанна пошла прочь. Но Стас ее окликнул:

— Снежанна!

Она остановилась. Постояла, покачиваясь. И пошла дальше, так и не обернувшись…



* * *


Стас не знал, сколько прошло времени. Час, два, три?

Он сидел в машине, не шевелясь, и смотрел перед собой. Похоронная процессия уехала. А с ней и Жанна. То есть, Снежанна. А он… он не мог заставить себя сдвинуться с места.

Впрочем, эта неподвижность была иллюзией. Да, Стас не мог шелохнуться. Но чудилось, что он несется вперед, как скорый поезд, у которого отказали тормоза. А за окнами вагонов мелькают обрывки воспоминаний. Вот девочка с косичками и в больших очках роняет цветочный горшок, услышав, что ее выбрали на роль репетитора. Вот она сидит перед Стасом в его комнате, а потом срывается и кричит: «Ты меня тоже бесишь!». А вот подходит Марина и говорит, что Стас должен пойти на выпускной с самой непопулярной девчонкой в школе.

А ведь Жанна права. Он никогда ее не видел. Не смотрел по-настоящему на ту девчонку с косичками. А вот Марина сделала это легко. Разглядела за странным внешним видом всё то, что Стас ценил в Жанне теперь. Ценил и что греха таить — любил. Ох, Семён-то не ошибся. Жанна была на Марининых фотках. Разумеется, была! В их доме! Ведь именно там проходили фотосессии. Включая ту, скандальную.

Мелькнуло еще одно воспоминание. И задержалось.

Стас увидел отца. Услышал всё, что прозвучало на утро после выпускного.

— Это последняя капля! Едешь учиться. Деньги дам. Постарайся получить высшее образование и перебеситься. Но на мое место можешь не рассчитывать. Никогда! Ты доказал никчемность. Ты идиот! Не знаю, в кого такой уродился. Мать, хоть и была моделью, с головой всегда дружит. А ты! Ты! Вон с глаз моих! Не желаю больше тебя знать!

Александровский-старший взбесился, узнав о скандале с фотографиями. Разозлился на сына так, как никогда в жизни. Стасу та история тоже аукнулась по полной программе. Хотя, конечно, меньше, чем Жанне. Да, отец больше не заговорил с ним ни разу, считая разочарованием полным и абсолютным. Но выставил хотя бы с деньгами и на жилье в большом городе не поскупился.

Проклятье! А ведь отец тогда помог Инессе Рудольфовне финансово, чтобы хоть как-то искупить вину старшего отпрыска. Заплатил ей за моральный ущерб и подарил возможность начать всё с нуля на новом месте. Но, похоже, та не посчитала нужным поделиться с дочерью. Знал ли об этом отец? Вряд ли. Стас тоже не подозревал. А стоило поинтересоваться. Вот только тому Стасу не было дела до девочки Снежанны, уничтоженной из-за треклятых фото. Тот Стас зализывал собственные «раны».

Он виноват. Безусловно виноват.

Но почему Жанна столько времени молчала? Она узнала его с первого взгляда, увидев перед Асиным банкетом. Почему согласилась терпеть в роли личного помощника? Да, там не обошлось без Рудакова. Он надавил. Но Жанна всё равно могла выгнать Стаса в шею. Поводов бы нашлось уйма. Особенно в первые недели. До того, как закрутилась вся эта чехарда с Викентьевым, и Стас неосмотрительно представился женихом Жанны.

Интересно, а что у нее с Рудаковым-то случилось? Ася понятия не имеет, что между ними пробежала кошка. Стоп! А может, не было никакого разлада? И всё это чушь собачья?

У Стаса голова пошла кругом. Что-то в этой истории не складывалось. Он явно упускал нечто важное. Что именно, могла прояснить одна единственная Жанна…



* * *


Наверное, следовало поехать домой, выпить снотворного и проспать до утра, чтобы встать с новыми силами и ясной головой. Или же напиться в хлам, чтоб тоже вырубиться, но проснуться уже совершенно в ином состоянии. Но Стас не сделал ни того, ни другого. Он поехал к Жанне. Да, она поставила точку, прогнав его прочь. Но появились вопросы, на которые ей придется ответить.

Возможно, он отложил бы «разборки», если б не Семён. Брат обиделся, что ему не поверили, переснял фотки из Марининого конверта на телефон и сбросил старшему брату. Тот чуть не расхохотался истерически, когда увидел совсем юную Жанну на фоне любимой картины матери. Точнее Снежанну. Она стояла, облаченная в Сонин летний сарафан василькового цвета. Без очков и косичек. Умело накрашенная Мариной, с распущенными волосами. А в глазах горел огонь. Девочка раскрепостилась перед камерой. Смотрела в объектив, веря, что у нее в жизни всё получится. А еще, что и она способна быть красивой и желанной.

Ох, как же можно было быть таким дураком…

…«Ниссан» затормозил возле дома с каменным забором с визгом. Но в доме услышали. Не Жанна. Алевтина Фёдоровна. Она выбежала и всплеснула руками.

— Что случилось?! — вскричала испуганно.

— Где Снежанна? — спросил Стас хмуро и увидел, как испуг на лице женщины превращается в глубокую печаль. — Вы знали, да? Вот почему при первой встрече грозились четвертовать, если ее обижу.

Алевтина Фёдоровна подошла к Стасу и похлопала по плечу.

— Однажды это должно было всплыть. Ваше общее с Жанной прошлое. Зря она так долго тянула и сама позволила отношениям запутаться.

Стас горько усмехнулся.

— А что насчет моей работы? Зачем Жанна меня наняла? И кто они с Рудаковым друг другу? Враги, друзья, любовники?

На строгом, но, в общем-то, добром лице бывшей воспитательницы углубились морщины.

— Ты же понимаешь, что я не могу это обсуждать, Станислав. Дождись Жанну и… А вот, кажется, и она.

Алевтина Фёдоровна не ошиблась. Рядом остановилось такси, и из него, пошатываясь, вышла красивая и стильная женщина, которую просто невозможно было представить в мешковатой одежде и огромных очках. Она увидела Стаса и посмотрела волком. Того гляди, зарычит не хуже упомянутого зверя.

— Нужно поговорить, — объявил Стас тоном, не терпящим возражений.

Но Жанну разве этим проймешь?

— Уже поговорили, — объявила она и пошла к дому.

А Стас, уставший не намного меньше, крикнул:

— Что насчет Рудакова?! Это был сговор, да?! Хотели меня уничтожить?!

Жанна остановилась. Постояла, не оборачиваясь.

— Объясни же! — не унимался Стас. — Потом я уйду, обещаю. И больше тебя не потревожу.

Она, наконец, посмотрела на него. Бывшего одноклассника, врага и любовника.

— Зайди, — велела жестко. — Пять минут. Потом ты покинешь дом. Без единого звука.

Стас сжал зубы. Последняя фраза задела. Но он понимал, что Жанна вымотана, побывав на похоронах матери. Матери, которая выгнала её из дома и отреклась. Он последовал за Жанной на кухню, где она плеснула себе водки и села за стол, даже не сняв пальто. Стас устроился напротив и только сейчас заметил, что ее бьет мелкая дрожь.

— Ты прав, это был сговор, — призналась Жанна, сделала большой глоток и зажмурилась, а когда открыла заслезившиеся глаза, усмехнулась. — Я не вспоминала о тебе много лет. Думала, что наладила жизнь, стала новым человеком. Успешной женщиной. А как увидела перед банкетом, так накрыло. Я словно превратилась в ту девчонку, которую втоптали в грязь. Я не оправдываюсь. Поверь. Знаю, что повела себя мерзко, решив нанять тебя и отыграться. Но тогда я не думала. А Альберт… он решил, что мне необходимо выпустить пар. Потому и…. и… — Жанна глотнула еще. Для храбрости. И выпалила: — Потому и состряпал фальшивое досье.