Фиона Макинтош - Клятва француза

Люк перевернул фотографию и уставился на знакомое, отвратительное лицо, напомнившее о жутких событиях двадцатилетней давности. Теперь, со смертью Лизетты, Люк наконец-то сможет сдержать данные некогда обещания.

* * *

В гостиной тихо потрескивали поленья в камине. Люк и Дженни сидели в жарко натопленной кухне. Люк осторожно накрыл ладонь дочери своей рукой. Дженни отбросила нож с вилкой и, зарыдав, прижалась к плечу отца. Он заплакал и обнял дочь. Она пыталась вести себя как взрослая, но по-прежнему оставалась его любимой дочуркой. Люк с огорчением понял, что слишком долго не признавался ей в этом.

– Папа, прости меня, прости, – безутешно всхлипывала Дженни, борясь с охватившими ее чувствами вины и отчаяния.

– И ты меня прости, – прошептал Люк, понимая, что дочь пытается увериться в отцовской любви. – Прости, что меня с вами не было.

– Мне так тебя не хватало, папочка! Нелл с Томом хорошие, добрые, но…

– Понимаю, солнышко. Прости меня, я совсем запутался, забыл о тебе. Как будто…

– Как будто утонул в горе?

Отец с дочерью внимательно посмотрели друг на друга. Люк печально кивнул.

– Я тоже, – сказала Дженни.

– Прости меня… Я знаю, тебе нелегко пришлось.

– Почему Гарри погиб? Он был такой хороший…

– Да, доченька, нелепая смерть. Иногда судьба дарит неожиданный подарок – так мы с мамой встретились, – а иногда приносит большое горе. Судьбе не прикажешь.

– Но чем виноват Гарри?

Люк, задававшийся тем же вопросом, огорченно покачал головой.

– Не знаю, малышка. Придется нам с тобой жить без мамы с Гарри. Мы их никогда не забудем.

Дженни прижалась к отцовскому плечу. Он провел рукой по шелковистым темным волосам дочки и решил рассказать ей о задуманном.

– Дженни, послушай меня.

Девочка утерла слезы и шмыгнула носом.

– Не хочу я ничего слушать. Мне тетя Нелл и дядя Том все время говорят и говорят…

– Посмотри на меня, солнышко, – улыбнулся Люк.

Дженни подняла голову и с вызовом посмотрела на отца красными, опухшими от слез глазами. Люк с болью в сердце заметил, как она похожа на мать.

– По-моему, тебе не помешает сделать перерыв в школьных занятиях, – сказал он.

Девочка недоуменно заморгала.

– Тетя Нелл утверждает, что мне нужно выдерживать распорядок и ходить в школу.

– Не обращай внимания. Я знаю, что говорю. То, что я задумал, поможет нам обоим.

– В чем?

– Поможет нам начать жизнь заново, – с усилием произнес Люк. – Понимаешь, здесь, на ферме, все напоминает нам о маме и Гарри. Я ухожу в поля, а потом возвращаюсь и ложусь спать в комнате Гарри или сижу на кухне, потому что мама проводила здесь много времени. Я не хочу ничего менять в доме, потому что боюсь потерять связь с ними.

– Ага, – кивнула Дженни. – Я сплю в Гарриной пижаме. И мамины духи стащила с туалетного столика.

– Я заметил. Между прочим, они тебе подходят.

– Мама была такая красивая, – слабо улыбнулась Дженни.

– И ты у нас красавица, – подтвердил Люк.

– Еще бы ты так не считал! – возразила девочка. – Ты же мой папа.

Люк удивленно взглянул на дочь.

– Погоди, ты считаешь себя дурнушкой?

– А то! – фыркнула Дженни. – Вы с мамой оба как с картинки, на тебя все мои учительницы заглядывались. И Гарри был на тебя очень похож.

Люк расхохотался. Смех странно прозвучал в тишине опустевшего дома.

– В общем, мне красоты не досталось, только ум, – заключила Дженни.

– И скромность, – добавил Люк.

Дженни пожала плечами.

Люк притянул ее к себе.

– Доченька, я тебе могу такое про маму рассказать, что волосы дыбом встанут. Вам с Гарри рано было об этом слушать… На долю нашей мамы выпало немало удивительных приключений. Она была не только красавица, но и большая умница. Храбрая, отважная и отчаянная.

– Да ладно, пап! Не смеши меня.

– Мама не любила вспоминать о прошлом. Как-нибудь при случае я тебе все расскажу. Вот уедем путешествовать…

– Путешествовать? Правда?! – восторженно спросила Дженни.

– Да. Я решил, что хорошо бы нам съездить куда-нибудь далеко-далеко.

– Куда? – взволнованно спросила девочка. – В Париж? Пап, давай поедем в Париж!

– Ладно, съездим в Париж. А еще в Лондон, в Рим, в Вену…

Дженни завизжала от восторга и крепко обняла отца.

– Честно, папочка?

– Честно, – ответил он, целуя дочку в лоб. – Уедем отсюда, отдохнем на новом месте, а потом вернемся с новыми силами. Я давно не был во Франции, нам с тобой там будет хорошо.

– Папа и Дженни… – сказала девочка, будто примеривая на себя новую роль. – Только мы с тобой вдвоем.

– А как же Нелл? – спросил Люк. – Вы ведь жить друг без друга не можете.

– Пап, я очень люблю Нелл и Тома тоже. Нам всем не хватает… – Дженни замялась и продолжила: – И по тебе я скучаю. Ты же мой папа! И о Париже я все время мечтаю, так хочется побывать! – Она улыбнулась. – А Нелл я буду писать письма, каждый день, честное слово. – Она вздохнула и понурилась. – Конечно, мне будет ее не хватать, но я хочу уехать. С тобой.

– Значит, ты не против?

– Ой, папочка, нисколечко не против, совсем наоборот, – хихикнула она. – Особенно я не против не ходить в школу. А когда мы уедем?

– Как только билеты купим.

– Только не на корабль! – завопила Дженни. – Не хочу…

– Нет, в Европу мы полетим. Я всегда мечтал о дальнем перелете. А тебе не мешало бы подучить французский.

– D’accord, – согласилась Дженни. – Rien que Français, – пообещала она.

– Разумеется, – с улыбкой ответил Люк. – С сегодняшнего дня говорим только по-французски.

На последней ступеньке трапа Дженни повернулась и помахала зданию сиднейского аэропорта, хотя знала, что их с отцом никто не провожает. С Нелл и Томом они попрощались в Девонпорте. Нелл расплакалась, не понимая, почему Люк решил увезти дочь в Европу, но Том догадался о причине и, судя по всему, одобрял решение приятеля.

Друзья обменялись рукопожатием чуть поодаль от Нелл с Дженни, утиравших слезы.

– Молодец, приятель! – воскликнул Том. – Правильно придумал, потом вернетесь, сильнее станете.

– Я тоже так считаю, – кивнул Люк.

– И Дженни будет полезно развеяться, хотя нам будет ее не хватать.

– Да, пожалуй, давно пора было свозить ее ко мне домой, – согласился Люк.

– Домой? – удивился Том. – Твой дом здесь, в Тасмании, не забывай. К Рождеству возвращайтесь.

– Постараемся, – с улыбкой ответил Люк.

– О ферме не беспокойся. Работники у тебя надежные, да и я пригляжу, если вдруг что.

– Не волнуйся, с лавандой ничего не сделается, – заметил Люк. Том оставался управлять фермой – это было выгодно обоим приятелям.

Нелл обняла Люка и прошептала:

– Берегите себя. Без вас нам будет очень тоскливо.

– Нелл, присмотри за могилами, – попросил он.

– Конечно, – кивнула она.

Друзья обменялись последними словами прощания, и паром отправился в Австралию. Плавание заняло целую ночь, но прошло с большим комфортом, чем переправа через Басов пролив десять лет назад. Отец с дочерью провели в Мельбурне целый день. Девочка наслаждалась первым в жизни пребыванием в роскошной гостинице: Люк расщедрился, и они поселились в отеле «Виндзор». Дженни во все глаза рассматривала швейцаров в мундирах с золочеными галунами и услужливых портье. Любезный консьерж предложил им пройти в ресторан на чаепитие. Девочка устроилась в глубоком кожаном кресле, напротив громадных окон, выходящих на Спринг-стрит, и со знанием дела выбирала с серебряного подноса пирожные и крошечные канапе с огурцами. В свое время Лизетта обучила дочь светским манерам и правилам этикета, и теперь Дженни с восторгом применяла полученные знания на практике. Люк украдкой вздохнул и, чуть заметно улыбаясь, наблюдал, как дочь чопорно держится за столом, говорит вполголоса, откусывает маленькие кусочки пирожного, аккуратно промокает губы салфеткой и не болтает с набитым ртом.

На следующее утро самолет местной авиалинии доставил их в Сидней, откуда они вылетали в Лондон. Люк с удовольствием отметил, что теперь перелет занимает не двое суток с четырьмя посадками, а всего двадцать семь часов с остановками в Сингапуре и Бахрейне. Поначалу он хотел задержаться в Юго-Восточной Азии или на Ближнем Востоке, о которых много читал, но боялся, что Дженни к этому была не готова. Обсудив это с Нелл, он решил отложить экзотическую поездку на будущее.

– Ой, папочка, я так волнуюсь! – выдохнула Дженни, глядя на летное поле.

Двигатели взревели, авиалайнер готовился к взлету.

– Боишься? – спросил Люк.

– А ты?

Люк выразительно пожал плечами.

– Ну да, конечно, тебя же на войне ранили, тебе ничего не страшно, – шутливо заметила Дженни.

К счастью, девочка не догадывалась, как страшила Люка жизнь без любимых жены и сына. Изо дня в день он вспоминал Лизетту, заставляя себя жить ради дочери. Вдобавок, возможность расправы с нацистским мерзавцем фон Шлейгелем внушала надежду на будущее.

* * *

«Боинг-707» приземлился в лондонском аэропорту Хитроу. Люк с наслаждением разминал ноги после долгого перелета, а Дженни, охваченная радостным возбуждением, заявила, что станет стюардессой.

– Бросишь отца на произвол судьбы? – шутливо осведомился Люк.

– Нет, папочка, я буду часто тебя навещать, – ответила девочка.

Поначалу Люк считал дочь ветреной и непоследовательной, позже пришел к выводу, что Дженни способна добиться всего, что пожелает. Она не унаследовала от матери ласкового нрава, зато от обоих родителей ей достались упорство, целеустремленность и любовь к независимости – те качества, которые помогли Лизетте и Люку выжить в тяжелые военные времена. В Дженни уже сейчас проглядывала скрытая сила и деловая хватка. Если она вырастет красавицей, как мать, то все дороги будут перед ней открыты. Люк прежде мечтал передать дела Гарри, однако мальчика привлекала наука, а не перспективы роста и коммерческий успех фермы. Дженни, напротив, интересовало практическое применение лаванды, а больше всего девочка увлекалась всевозможными направлениями в моде и дизайне – не только одежды, но и тканей, и мебели, и даже запахов. Люк и Лизетта не следили за модой, а вот дочь замечала любые изменения стилей и цветовых гамм. Лизетта первой обратила внимание на эту черту характера Дженни и заставила Люка изменить мнение – и о дочери, и о планах на будущее. Мечты Люка никогда не шли дальше поставок лавандового экстракта, но случайный разговор с женой открыл перед ним новые перспективы.

– Знаешь, Дженни считает, что скоро появится мода на запахи, которая будет меняться так же часто, как и мода на наряды, – заметила однажды Лизетта. – И речь идет не о старомодной лавандовой воде. Мне кажется, дочь права.

– Как это? – удивленно спросил Люк.

– Видишь ли, ты сейчас озабочен тем, чтобы найти покупателя на свой экстракт, и не замечаешь новых возможностей.

– Каких еще возможностей?

– Производство духов и парфюмерной продукции, – ответила Лизетта. – По-моему, Дженни предлагает очень интересное дело.

Люк расхохотался.

– Не смейся. Мы с Гарри недавно обсуждали такую возможность. Ты же сам сказал, что экстракт лаванды является основным компонентом духов, а высококачественного продукта в Европе нет, поэтому цены на лавандовое масло выросли.

– Разумеется, это объективный экономический закон: спрос и предложение, – улыбнулся Люк.

– Правильно, – согласилась Лизетта. – С другой стороны, сегодня в мире существует десяток производителей парфюмерной продукции, а со временем их количество возрастет, удвоится или утроится… в соответствии с тем же объективным экономическим законом спроса и предложения.

– Ты говоришь совсем как Гарри, – отшутился Люк.

– Так вот, новые производители парфюмерии появятся в Америке и в Европе, будут завоевывать рыночные ниши, – настойчиво продолжила Лизетта. – Наш лавандовый экстракт всегда будет пользоваться спросом, но, по сравнению с парфюмером, фермер получает гроши за свои труды. Подумай, может быть, тебе сменить профессию? – Она хитро подмигнула мужу.