Они занимали двухместную каюту на палубе «Е». Гарри делил спальное место с матерью, но Лизетта не возражала: сын всегда спал с ней, когда Люк отправлялся на двухмесячную вахту. Каждый день они гуляли по широкой палубе, наслаждаясь свежим ветром, пока корабль пересекал водные пространства с экзотическими названиями: море Альборан, Балеарское море.

На стоянке в Марселе Люк одним из первых радостно сошел на берег, поторапливая Лизетту. Он почти бежал, толкая прогулочную коляску Гарри, чтобы как можно дольше побыть на земле Прованса, в последний раз испытать близость к родному Сеньону. В Марселе дул мистраль – необычное явление для декабря.

– Это знак, – со смехом произнес Люк. – Прованс меня приветствует.

– Ты же не сбежишь от нас в горы? – шутливо спросила Лизетта. Впрочем, и ей хотелось почувствовать под ногами твердую землю вместо качающейся палубы.

– Нет, не сбегу. Во всяком случае, не сейчас, – улыбнулся он.

Резкие порывы ветра проносились над городом, разгоняя стаи чаек, кружащих над портовыми рынками. На холме высился собор Нотр-дам-де-ла-Гард.

Лизетта улыбнулась, разделяя восторг мужа. Радостное настроение исчезло при виде руин древнего порта, взорванного нацистами во время оккупации. Люк поспешно согнал с лица хмурое выражение: ничто не могло испортить удовольствие от посещения города, куда он в детстве часто наведывался с приемными родителями.

– А знаешь, аббатство построили еще в пятом веке! – пояснил он.

– Ах, вот чем ты развлекал своих французских подружек – историческими экскурсами? – осведомилась Лизетта.

– Разве тебе не интересно?

– Древность привлекает меня меньше, чем будущее, – ответила она, стараясь не вспоминать, что в 1943 году немецкие оккупанты вывезли из Марселя в Дранси две тысячи евреев, а потом отправили их на восток, в концентрационные лагеря.

– Тогда давай пройдем по магазинам, я куплю тебе знаменитое марсельское мыло, лучшее в мире.

– А мама его очень любила. Оно на оливковом масле.

– Да, – кивнул Люк. – И обязательно с морской солью. А Гарри мы купим мороженое.

– Потому что, как всем известно, марсельское мороженое – тоже лучшее в мире, – улыбнулась Лизетта.

Глава 5

Люк втянул в себя воздух, наслаждаясь легким ароматом эвкалипта. Запах немного напоминал камфорные нотки некоторых сортов лаванды, однако смола австралийских эвкалиптов пахла камфорой гораздо сильнее, чем французская горная лаванда. Если искать сравнения в царстве зверей, то нежный аромат лаванды был мурлыканьем котенка, а запах эвкалипта – грозным рычанием льва. Люку очень нравился и сам запах, и чистота свежего австралийского воздуха.

Пассажиры «Мултана» сошли на берег. Люк с Лизеттой взяли такси. Во время поездки Люк заметил пышно цветущие розы, совсем как в Англии. Еще одно дерево в цвету он узнал сразу же – и по запаху, и по странным желтым соцветиям: мимоза, которую в девятнадцатом веке завезли в Прованс отсюда, из Австралии. Деревья, покрытые гроздьями сиреневых цветов, были незнакомы Люку, но привлекли его внимание разнообразием оттенков лилового, напоминая о лаванде. Жакаранда… экзотическое название. Люк пообещал себе, что обязательно посадит такое дерево рядом с их новым домом.

Ветер доносил из порта запахи моря, рыбы, нефти и пота, ставшие привычными за время работы смотрителем маяка. Впрочем, Англия осталась далеко, на краю света, и об этом не давала забыть даже погода.

Пассажиры «Мултана» упоминали об австралийской жаре, «плавящей асфальт», но Люка и Лизетту поразил зной в порту Мельбурна, где они пересели на паром «Таруна», чтобы переправиться через Бассов пролив в тасманийский город Девонпорт.

Взмокшая от пота рубашка липла к спине, и Люк вспомнил, как под жарким солнцем Прованса собирал лаванду на склонах Люберона. Радостное возбуждение не оставляло его; в отличие от Лизетты, он совсем не ощущал горечи расставания с родиной.

– Я думала, мы уже приехали на край света, а оказывается, надо ехать еще дальше, – заметила Лизетта, глядя на усталого, но довольного Гарри. – В Англии сейчас все спать ложатся.

– Да, и рассвет ты будешь встречать раньше всех своих подруг по театральному кружку, – улыбнулся Люк.

– Ой, Гарри, посмотри, на паром машины грузят! – воскликнула она, смахнув со лба непослушную прядь волос.

Люк влюбленными глазами посмотрел на жену, красавицу-смуглянку, привлекавшую внимание мужчин. Ее темные волосы теперь ниспадали на плечи небрежными волнами, синие глаза сверкали. В нем с новой силой вспыхнула любовь к Лизетте и к Гарри. Люк пообещал себе, что оправдает их доверие и даст им новую, счастливую жизнь на далеком континенте.

Подъемные краны переносили три автомобиля на борт парома: в Австралии еще не использовался способ трейлерной погрузки и выгрузки, принятый в Европе. Люк хотел обзавестись машиной, однако для обустройства на новом месте семья располагала только средствами Лизетты, и приобретение автомобиля в планы пока не входило.

Тем не менее, пребывание на австралийской земле обнадеживало Люка, внушало ему чувство оптимизма. Он нежно обнял жену и сына.

– Мне стало легче на душе.

– Заметно, – ответила Лизетта с улыбкой, будто прощая ему отстраненность, мрачное настроение и уныние жизни в Англии.

– Здесь мы заживем по-другому, – пообещал он и поцеловал жену в макушку.

Лизетта безмолвно кивнула, не в силах сдержать подступивших слез. Люк, желая дать жене время собраться с чувствами, подхватил сына на руки.

– Местные жители называют этот корабль «лодкой», – объяснил он.

– А мы называем его пароход? – уточнил мальчик.

– Правильно. И все пассажиры на нем живут в Тасмании. Мы тоже будем там жить.

– Я знаю, мне мама сказала. Наш старый дом остался далеко-далеко.

– И теперь мы построим себе новый.

Гарри восторженно закивал, словно ему предложили мороженое: он был еще слишком мал и не представлял себе важности происходящего. Люк решил во что бы то ни стало добиться успеха в новой, неведомой жизни.

– А почему нас высадят не в Лонсестоне, а в Бьюти-Пойнт? – спросила Лизетта. – Я читала, что в городе есть порт Кингс-Уорф.

– Кингс-Уорф предназначен для товарных судов, а в Бьюти-Пойнт есть пассажирский терминал. Оттуда мы поедем в город на автобусе, – пояснил Люк. Эти сведения он успел разузнать в порту Мельбурна.

Лизетта не ответила, но по выражению ее лица Люк понял, что она устала от переездов.

– Бассов пролив в два раза шире Ла-Манша. Здесь часто штормит, – заметил стоящий рядом пассажир, судя по всему, бывший моряк. – Нам повезло, сегодня погода хорошая. – Он подмигнул Лизетте, задумчиво раскуривая трубку. – А вы приезжие?

– Да, – ответил Люк. – Прибыли сегодня пароходом из Англии.

– Англичане, что ли? Какой-то акцент у вас странный, – хмыкнул старый моряк.

Люк, привыкший к подобным замечаниям еще со времен работы на маяке, не стал обижаться и объяснил:

– Я француз. Меня зовут Люк Рэйвенс.

– Рэйвенс? Не очень-то французская фамилия, – улыбнулся собеседник и вежливо приподнял фуражку. – Миссис Рэйвенс, очень приятно. Ах, такая худышка! Ты, сынок, держи ее покрепче, чтобы ветрами ревущих сороковых не унесло.

Лизетта недоуменно улыбнулась, Люк удивленно поглядел на старого моряка.

– Меня зовут Джим Паттерсон, – наконец-то представился собеседник. – Про наши бури вы еще узнаете.

– А это наш сын, Гарри. Поздоровайся с мистером Паттерсоном, солнышко, – сказала Лизетта.

– Здравствуйте, мистер Паттерсон. Мне ваша фуражка очень нравится, – заявил Гарри.

– Бойкий мальчуган, – заметил Джим. – Вырастет настоящим австралийцем. Вы на постоянное жительство приехали?

Люк с Лизеттой кивнули.

– Гидростанцию будете строить?

– Нет, – ответила Лизетта. – Мой муж собирается выращивать лаванду.

– Лаванду? – удивленно переспросил Паттерсон. – У нас в Тасмании?

– Да, – решительно подтвердил Люк.

– Правда, что ли?

– А что в этом такого? – пожал плечами Люк.

– Рисковые вы ребята, – рассмеялся Джим. – Одобряю.

– Сколько времени займет переправа? – спросила Лизетта, желая сменить тему разговора, и пригладила вспотевшие кудряшки Гарри.

– Часов двенадцать, не меньше. Вы где остановились?

– В гостинице «Корнуолл», – ответила Лизетта. – Я бронировала наугад, надеюсь, это приличное заведение.

– Ну, как сказать. Все зависит от вашего кошелька. – Джим снова затянулся ароматным табаком, глядя, как на паром грузят последние автомобили. – Раз уж у вас денег хватит лаванду разводить, могли бы остановиться и в отеле «Брисбен», он такой, с выкрутасами. Там в двадцатые годы сам принц Уэльский останавливался, а одним из владельцев был тоже француз, мистер Когнет.

Люк с трудом сдержал усмешку: мало того, что Джим Паттерсон говорил со странным акцентом, он еще и неверно произнес французское имя Конье.

– Это лучшая гостиница в Тасмании, – продолжил Джим. – Есть еще «Метрополь», тоже для тех, кто побогаче. А с «Корнуоллом» вы не ошиблись, миссис Рэйвенс. Там попроще, но обслуживают прекрасно, кормежка вкусная. Ну вот, отправляемся. Что ж, желаю вам удачи, – сказал он и приподнял фуражку.

Люк пожал ему руку на прощание и облегченно вздохнул: снисходительная насмешка Паттерсона и его недоверчивое отношение к выращиванию лаванды грозили разрушить надежды на счастливую жизнь в сороковых широтах.

Для переправы на пароме Люк с Лизеттой купили билет первого класса, чтобы с комфортом провести последние двенадцать часов пятинедельного путешествия. Наконец «Таруна» пришвартовалась в порту Бьюти-Пойнт, и усталые пассажиры сошли на берег.

Их встретил пустынный ландшафт, без признаков жизни. Вдали, на горизонте, виднелись низкие холмы, покрытые синеватой дымкой.

– Да, заехали в глухомань, – вздохнула Лизетта.

– А ты представь, что это Саут-Даунс, – сказал Люк. – По-моему, очень похоже.

У пристани выстроилась вереница автобусов, отправлявшихся в Хобарт или Лонсестон. Люк, Лизетта и Гарри сели в автобус до Лонсестона. Несмотря на открытые окна, в салоне было жарко, и Гарри сразу уснул. Чуть позже зной сморил и Лизетту. Люку спать не хотелось. Он оглядел пассажиров и среди местных жителей заметил семью итальянских переселенцев, которых запомнил по путешествию на лайнере.

Пейзаж за окном разительно отличался от английского. Там и сям виднелись купы высоких деревьев – должно быть, эвкалиптов, – но каменистые холмы напомнили Люку Прованс. Он не стал будить Лизетту. Гарри мирно посапывал, прильнув к отцу.

За окнами потянулись фруктовые сады: Тасмания славилась своими фруктами и лесоматериалами, поставляя эти продукты по всему миру. Яблони и груши, вишни и черешни – Люк, с восторгом разглядывая знакомые деревья, вспомнил, что сейчас, в январе, в Южном полушарии лето стояло в разгаре. Ветви деревьев гнулись под тяжестью ярких налитых плодов. Он вспомнил сады Сеньона и с надеждой подумал, что климат Тасмании действительно похож на провансальский.

– Весной здесь просто чудесно, – говорила одна из пассажирок своему спутнику. – С садов облетает цвет, и лепестки плывут по реке Тамар…

Люк решил, что обязательно приедет сюда в октябре или в ноябре, насладиться бледно-розовой кипенью цветущих садов.

– На вокзале нас должны встречать, – сказала Лизетта, устало покачивая спящего Гарри. Люк подумал, что надо бы купить сыну новую коляску – из старой он уже вырос.

Опустевшие автобусы, окутанные сизыми клубами выхлопных газов, выезжали со стоянки. Люк с Лизеттой нервно переглянулись и обменялись смущенными улыбками с итальянцами, которые не знали английского.

– Нет, я не выдержу на солнцепеке, – вздохнула Лизетта и направилась в здание вокзала.

Люк втайне наслаждался полуденным зноем, напоминавшим о родном Провансе. Надежда, внушенная Лизеттой, постепенно превращалась в уверенность: для лаванды нужно именно такое, сухое и жаркое лето. Вполне возможно, что Тасмания станет местом, где Люк сдержит данное бабушке обещание и создаст для своей семьи новое, счастливое будущее. Что ж, время покажет…

Размышления Люка прервал юноша, одетый в форму носильщика.

– Мистер Рэйвенс? – уточнил он.