Юлия Леонова - Клятва Гиппократа

За сестру он теперь был спокоен. Но как быть со своей личной жизнью. Утренний разговор с Машей не выходил у него из головы. И что он на нее набросился, поморщился Кузнецов. Нехорошо как-то вышло. Она у него ничего не просила. Просто сказала все, как есть. Просто забыл ты уже Никита, как сам жил жизнью обычного человека, корил себя он. Нужно извиниться, решил Кузнецов. Завтра поеду к ней, и поговорим. Но не завтра, не послезавтра Никита не смог выкроить время в плотном рабочем графике. Как назло нарисовались партнеры из Кореи. Пришлось их развлекать, и всячески угождать. Минуло четыре дня, когда он, наконец, собрался поехать к Маше.

С комиссией все, слава богу, обошлось, хотя главный был не в восторге. Я появилась за десять минут до их приезда, и даже успела накинуть халат и принять рабочий вид. Документация была в полном порядке, состояние отделения тоже нареканий не вызвало. Позже, уже сидя в кабинете главврача и потягивая кофе с коньяком, я выслушала лекцию о своем безответственном поведении. Высказавшись, Макаров посмотрел мне в глаза, и неожиданно произнес.

— Машенька, у тебя случилось что-нибудь? Ты сама не своя последнее время.

— Да нет, Анатолий Сергеевич, все в порядке, — ответила я, пряча от него взгляд.

— Маша, я тебя еще совсем девочкой помню, когда мы вместе с твоим отцом работали. Меня-то ты не обманешь.

— Да так, кое-какие проблемы в личной жизни, — нехотя призналась я.

— Замуж тебе пора, детишек рожать, — покачал головой Макаров.

— Не зовут, — усмехнулась я.

— Маш, ты давно к родителям ездила?

Я пожала плечами.

— Около двух лет назад была.

— Сколько у тебя еще не отгулянного отпуска осталось.

— Около месяца.

— Вот и бери отпуск и езжай к ним, проведай, заодно и отдохнешь, и с мыслями соберешься.

— Спасибо Вам, Анатолий Сергеевич. Вы правы, я так и сделаю.

— Ну, вот и хорошо, чтобы к обеду заявление написала.

— Есть, шеф, — шутливо отсалютовала я ему, выходя из кабинета.

В понедельник, утром Кузнецов, не дозвонившись до Маши, абонент все время был не доступен, и не застав ее дома, отправился к ней на работу. Выяснив, где находится кабинет заведующей отделением, он уже нашел нужную ему дверь, и взялся за ручку, когда ему на глаза попался Кирилл, проходящий мимо по коридору.

Дымов узнал посетителя.

— Здравствуйте, Вы к Марии Антоновне?

— Да.

— А ее нет. Она уехала.

— Куда? — спросил Никита.

— В Америку, родители у нее там живут, — пояснил Кирилл.

— Спасибо, — в полном замешательстве произнес Ник.

Вот это номер. Нет, конечно, Америка это не на другой планете. Но такого поворота Никита не ожидал. И что теперь делать, где ее искать?

Я была очень рада, что последовала совету Макарова и поехала к родителям.

Папа встретил меня в аэропорту Лос-Анджелеса. Визит в южную Калифорнию в разгар Дальневосточной зимы — это все равно, что путешествие в страну чудес.

Я отогрелась, наконец, в прямом и переносном смысле. Тело отогрело жаркое Калифорнийское солнышко, а душу — любовь родителей.

К концу моего отпуска я поняла, что беременна. Радости не было предела. Поддавшись на уговоры мамы и папы, я решила переехать к ним. Теперь оставалось только завершить все дела на родине. Уволиться с работы, продать квартиру и машину и перевезти кота. Я даже не представляла, сколько сложностей у меня возникнет с последним. Тем не менее, сделав Вафле все необходимые прививки и пройдя ветеринарный контроль, мы с ним в середине апреля вылетели на новую родину. Продажей моей квартиры и машины занялась Оленька.

Раньше я даже представить себе не могла, как это здорово отдыхать по-настоящему. Не так, когда берешь отпуск, чтобы решить какие-нибудь насущные проблемы или сделать ремонт в квартире, а для себя. Я успела прочитать целую кучу книг, подтянуть свое знание английского языка, осмотреть все достопримечательности. Одним словом, наслаждалась ничего неделанием на полную катушку.

Я быстро прибавляла в весе. Живот рос не по дням, а по часам. Когда по моим подсчетам было шестнадцать недель беременности, прошла ультразвуковое исследование. Его результаты меня ошеломили. Расспросив маму, выяснила, что у нас в роду двойни никогда ни у кого не было, выходит, что двойняшки были в роду Кузнецовых.

Никита поставил на уши всех, кто хоть что-то мог знать о местонахождении Маши. Но, только попытавшись найти ее, он понял как мало, в сущности, знает о ней.

Только расставшись с Машей, Ник, понял, что потерял ту, которая была по- настоящему дорога ему. Так глупо упустил свое счастье. Чтобы напасть на ее след Кузнецову понадобилось полгода.

Садясь в самолет, Никита волновался. Как она его встретит? Что ей сказать? Может быть, он вообще зря решился на эту поездку, и она даже думать забыла о нем? Эти мысли не давали ему покоя в течение всего перелета.

Выйдя из здания аэропорта, он взял такси и назвал водителю адрес, по которому проживала чета Лапиных. Машина остановилась перед довольно большим одноэтажным домом в пригороде Лос-Анджелеса.

Не оставляя себе времени на раздумья Ник широким шагом пересек газон перед домом и остановился около входной двери. Он уже поднял руку, чтобы нажать кнопку звонка, как дверь распахнулась.

Я собиралась к врачу на очередное обследование и ждала заказанное такси. Мне послышалось, что подъехала машина, открыв дверь, я решила, что на почве своей неразделенной любви к Кузнецову тронулась умом. Потому что иначе, чем галлюцинацией я не могла объяснить его присутствие на пороге дома моих родителей.

— Никита?

— Привет.

Я видела, как его ошарашенный взгляд переместился с моего лица на мой живот.

— Привет. Ты как здесь?

— За тобой приехал.

— Зачем?

— Вот и я думаю. Зачем? — ответил он, поднимая глаза, — Надеюсь у тебя здесь все хорошо.

Кузнецов явно собрался уйти. Нет. Нет. Нет. Не уходи. Я не могу снова тебя потерять. Хотелось мне закричать вслух.

— Никита, подожди.

Он обернулся.

— Я понимаю, что поступила неправильно. Я должна была сразу тебе все рассказать.

— Рассказать что?

— Про беременность, про то, что ты станешь отцом, — последнее слово я произнесла почти шепотом.

— Так это мой!?

Я думала, что он сейчас меня задушит. Он просто кипел от злости.

— Твои, — прошептала я.

— Ну, их двое, — ответила я на его вопросительный взгляд.

Ник запустил свою пятерню в густые каштановые волосы.

— Скажи, Маш, если бы я тебя не разыскал, не приехал, я бы никогда не узнал?

Вопрос был риторическим. Мы оба знали на него ответ.

— Прости меня.

Я видела, как он несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки.

— Ну, пошли знакомиться с будущими родственниками, — произнес он уже более спокойным тоном.

— Папа скоро приедет, а мама в саду, — сказала я, пропуская его в дом.

Знакомство состоялось. Мои родители поддержали Никиту в том, что мы должны вернуться вместе. В душе я тоже была согласна с ними, что у детей должны быть оба родителя, но все же колебалась, принимая такое важное для себя решение. Мы с ним такие разные. Нас разделяет огромная пропасть в социальном положении. Получится ли у нас построить нормальные семейные отношения? Что будет, когда страсть угаснет? Сможем ли мы и дальше быть вместе? Согласиться на брак с ним, было все равно, что прыгнуть в пропасть, у которой не видно дна без парашюта.

Возвращаясь с ним в свой родной город, я продолжала мучиться сомнениями. Он очень привлекательный и богатый мужчина, а вокруг столько молоденьких и красивых девушек. Я же далеко не идеал.

Вдруг, чувство, которое он ко мне испытывает, основано на благодарности за спасение его жизни. Такое часто случается между врачом и пациентом. Мне ли об этом не знать. Сколько признаний в любви я получала, исполняя свой служебный и человеческий долг.

В аэропорту нас встречали Артур и Даша Ковалевы. Внешне все происходило, как воссоединение счастливого семейства, но в глубине души я чувствовала какую-то неудовлетворенность, хотя и не могла определить ее причину.

Я вошла в дом Никиты и остановилась в центре огромного холла, осматриваясь по сторонам. Неужели этот дворец теперь станет и моим домом.

— Пошли, я тебе нашу комнату покажу, — обнял меня за плечи Кузнецов.

— Нашу? — удивилась я.

— Маша, давай сразу кое-что проясним. Мы с тобой собираемся стать одной семьей, и мне бы хотелось, чтобы и отношения между нами были как у настоящих супругов.

— Общая спальня и постель? — спросила я.

— Именно так.

Я очень стеснялась своего располневшего тела. Мне очень не хотелось, чтобы он видел меня такой почти без одежды. Вдруг это оттолкнет его. К тому же Никита, хоть и был отцом моих будущих детей, для меня по прежнему оставался посторонним.

— Не думаю, что это хорошее решение, — сделала я попытку возразить.

— Ты хочешь отдельную комнату? — недоверчиво глядя на меня, спросил Кузнецов.

Я кивнула.

— Да. Так будет лучше.

Я почти физически ощущала исходящее от него недовольство.

— Хорошо. Как пожелаешь, — все-таки согласился он.

Скромная свадебная церемония состоялась через две недели после нашего приезда. Из присутствующих были только Артур с Дашей и Оленька. С Дашей мы быстро нашли общий язык. Мало того она с энтузиазмом взялась за переустройство спальни для гостей в детскую комнату, которая находилась рядом с моими апартаментами, потому что иначе я свою комнату назвать не могла. Жизнь вошла в свою колею. Мы с Никитой как бы были супружеской парой, а по факту оставались чужими людьми, проживающими на одной жилплощади. О том, что мы муж и жена свидетельствовали только кольца на безымянном пальце правой руки.

Никита целыми днями пропадал в офисе, Дарья давно переехала к Артуру, в доме кроме меня, садовника и дом-работницы, к которой я никак не могла привыкнуть больше никого не было. Жизнь больше не казалась мне удивительным приключением, единственным развлечением были визиты Оленьки и наши совместные с ней поездки к моему врачу, которого выбрал Кузнецов сам лично по рекомендациям друзей и знакомых.

Никита выбрал дорогущую частную клинику с безупречно вышколенным персоналом. Моим врачом была женщина. Ничего не могу сказать плохого о ней как о специалисте. Она действительно по полной отрабатывала свою баснословную зарплату, была преувеличенно вежливой, но порой я замечала презрение во взгляде и интонации. Для нее я была всего лишь удачливой авантюристкой, забеременевшей от богатого мужика и женившей его на себе.

Я никак не могла привыкнуть к такой жизни. Никита приходил вечером домой, мы вместе ужинали. За ужином он расспрашивал меня о моем самочувствии, о том, что сказал врач и на этом его интерес к моей персоне обычно заканчивался. Так вел бы себя просто знакомый, который пытается поддержать вежливую беседу за столом. Потом он уходил к себе в кабинет или в спальню и я снова оставалась одна наедине со своими переживаниями и страхами за будущее. Если бы не моя беременность, я вполне могла бы решить, что та единственная волшебная ночь мне приснилась, а на самом деле ничего и не было.

Как же мне не хватало общения. Я тосковала по работе. Пусть было тяжело, где-то я не выспалась, иногда уставала, так что не было сил шевельнуть даже пальцем, но никогда я не ощущала такого острого одиночества и собственной никчемности.

Вся надежда была на то, что когда появятся малыши, скучать мне уже будет некогда.

У Никиты возникло ощущение двойственности. С одной стороны его жена была именно той женщиной, которая когда-то разбудила в нем чувство, вызвала страсть, эмоциональный подъем, а с другой, в той, что жила с ним теперь под одной крышей, он не находил даже слабого подобия прежней Маши. Как будто от нее осталась только тень, бледная оболочка. Он все пытался понять, неужели она настолько к нему равнодушна, что она даже не захотела попробовать выстроить нормальные семейные отношения.

Их брак был ошибкой, вынужден был признать Кузнецов. В современном мире, чтобы воспитывать детей, родителям не обязательно связывать себя узами Гименея. Они сами загнали себя в ловушку, и теперь он вынужден жить с женщиной, которая его совсем не любит. От таких мыслей, хотелось лезть на стену. Но дело сделано, обратной дороги нет. По крайней мере, до тех пор, пока дети немного не подрастут. Тогда каждый из них сможет пойти своей дорогой, и ему останется только оказать ей материальную поддержку и принять участие в воспитании детей. Больше он не станет навязывать ей свое общество.