После завтрака он принес ее сюда, усадил на диван и на-помнил о своей угрозе привязать ее, если увидит, что она ходит. Угроза была высказана в достаточно резких выражениях, и Пейшенс пришлось смириться со своей судьбой.

Ее навестили Минни и Тиммз. Тиммз, как всегда, плела очередную бахрому, а Минни наблюдала за ее работой и при необходимости предоставляла свой палец в качестве станка. Обе давно привыкли проводить время за работой, и ни у одной не возникало желания нарушать спокойное умиротворение разговором.

Это вполне устраивало Пейшенс, так как в мыслях она была далеко от них. Она вспоминала то, что произошло здесь, когда Вейн в первый раз принес ее в эту комнату. После случая с Джерардом, после жесткого разговора с ним она впервые имела возможность детально проанализировать случившееся.

Хотя с тех пор больше ни о чем думать не могла.

Она, видимо, должна испытывать шок или возмущение. Однако, когда она вспоминала о тех минутах, ее снова охватывал сладостный восторг, грудь наливалась теплом. Ее «шок» оказался восхитительным, потрясающим. Она не чувствовала никакого отвращения, напротив, ей хотелось изведать нечто новое. Видимо, она должна винить себя, но угрызения совести подавлялись желанием новых ощущений. Оценивая полученный опыт, она приходила к замечательному выводу, что опыт этот ей очень понравился.

Любопытство — это ее проклятие, ее погибель, ее крест. Она знала это. К сожалению, знание не убивало порыв в корне. На этот раз любопытство толкало ее на эксперимент с мужчиной, хищником, похожим на волка. Опасное предприятие! В течение последних двух дней она наблюдала за ним, ждала, когда он сделает прыжок, в неизбежности которого давно убедила себя. Однако он вел себя как ягненок — на удивление сильный, до крайности самоуверенный, чертовски властный и одновременно простодушный как младенец, но все же ягненок. Уж не светится ли над его блестящей шевелюрой нимб?

Она чувствовала, что все не так просто. Он ведет какую-то сложную игру, и отсутствие опыта мешает ей постичь ее суть.

— Между прочим, — Тиммз встряхнула шаль, над которой они трудились, и Минни откинулась на спинку кресла, — этот вор тревожит меня. Возможно, Вейн испугал Фантома, но вор, кажется, сделан из другого теста.

— Ваш браслет так и не нашли? — обратилась Пейшенс к Тиммз.

Та поморщилась:

— Ада перевернула вверх дном и мою комнату, и комнату Минни. Мастерс и горничные обыскали каждый уголок. — Она вздохнула. — Его нет.

— Вы сказали, что он из серебра?

Тиммз кивнула:

— Никогда бы не подумала, что он представляет какую-то ценность. На нем выгравированы виноградные листья — вы видели такие украшения. — Она опять вздохнула. — Он принадлежал моей матери, и я очень… — она опустила взгляд на бахрому, на которой завязывала последний узелок, — очень встревожена тем, что он потерялся.

Пейшенс задумчиво сделала следующий стежок.

— А теперь еще и Агата встревожилась, — растерянно заговорила Минни.

И Пейшенс, и Тиммз вопросительно посмотрели на нее.

— О?

— Сегодня утром она пришла ко мне. И была ужасно расстроена. Бедняжка, она столько вынесла, а теперь еще и это. Врагу бы не пожелала такого!

— Что? — нетерпеливо спросила Пейшенс.

— Ее сережки. — Минни сокрушенно покачала головой. — Это все, что у нее осталось. Овальные гранаты в окружении белых сапфиров. Вы, наверное, видели их на ней.

— А когда она последний раз надевала их? — Пейшенс хорошо помнила эти сережки. Довольно красивые, хотя и недорогие.

— Она надевала их к ужину два дня назад, — ответила Тиммз.

— Верно, — согласилась Минни. — Тогда Агата их и видела в последний раз. Она вынула сережки из ушей и положила в шкатулку на туалетном столике. Вчера решила опять их надеть, открыла шкатулку, а их нет.

— Поэтому-то вчера она показалась мне немного расстроенной, — вспомнила Пейшенс.

— Взволнованной, — мрачно подтвердила Тиммз.

— Позже она все обыскала, — продолжала Минни, — и теперь абсолютно уверена, что они пропали.

— Не пропали, — поправила Пейшенс. — Они у вора. Мы найдем их, когда поймаем его.

В этот момент открылась дверь и в комнату в сопровождении Джерарда вошел Вейн.

— Доброе утро, дамы! — Вейн поклонился Минни и Тиммз, потом с улыбкой посмотрел на Пейшенс, и выражение его глаз изменилось.

Пейшенс ощутила тепло его взгляда, медленно скользящего по ее лицу, шее, груди, скрытой за высоким вырезом утреннего платья. По спине ее пробежали мурашки, соски сразу же набухли.

— Вы остались довольны своей верховой прогулкой? — Она заговорила тем же беспечным тоном, что и он.

И вчера, и сегодня стояла великолепная погода. Она заперта в четырех стенах, буквально прикована к дивану, он же с Джерардом наслаждается верховой ездой, скачет по бескрайним полям и лугам!

— Очень. — Вейн грациозно опустился на стул, лицом к дивану. — Я показал Джерарду все низкопробные таверны в округе.

Пейшенс вскинула голову и в ужасе уставилась на него.

— Мы проверяли, бывал ли там кто-нибудь из наших, — с энтузиазмом объяснил Джерард. — Может, продавал ремесленникам или проезжим всякую мелочь.

Пейшенс хмуро посмотрела на Вейна, тот же в ответ ласково улыбнулся. Она довольно хмыкнула и сосредоточилась на вышивании.

— И что же? — расспрашивала Вейна Минни.

— Ничего, — ответил он. — Никто из Холла, даже грумы, в последнее время не заходил в местные пивнушки. Никто ничего не слышал о том, что кто-то продает всякую мелочь. Итак, нам все еще не известно, зачем вор крадет эти вещи и что он собирается с ними делать.

— Кстати! — воскликнула Минни и вкратце рассказала о пропаже браслета Тиммз и сережек миссис Чедуик.

— Значит, — задумчиво произнес Вейн, — наше преследование Фантома не отпугнуло его.

— И что же теперь? — поинтересовалась Тиммз.

— Надо проверить Кеттеринг и Нортхемптон. Вполне возможно, что у вора есть там знакомства.

Часы на камине пробили половину первого. Минни накинула на плечи шаль.

— Я должна дать указания миссис Хендерсон насчет меню.

— Доделаю потом. — Тиммз сложила шаль.

Вейн встал и предложил Минни руку, но та отмахнулась от него:

— Не утруждай себя. Побудь с Пейшенс, составь ей компанию. — Минни улыбнулась племяннице. — Так тяжело — быть прикованной к дивану.

Эти сочувственные слова вызвали в Пейшенс бурю эмоций, однако ей удалось сохранить внешнее спокойствие. Она с благодарной улыбкой приняла «дар» Минни и, когда та пошла к двери, склонилась над пяльцами, крепко сжимая иголку.

Джерард открыл дверь перед Минни и Тиммз. Дамы вышли, и он, посмотрев на Вейна, обворожительно улыбнулся:

— Дагган сказал, что собирается тренировать ваших серых. Я бы присоединился к нему, только не знаю, успею ли догнать его.

Пейшенс резко повернула голову, но увидела лишь спину брата. Дверь за ним захлопнулась. Она тупо смотрела на полированное дерево, не веря своим глазам.

О чем они все думают, оставляя ее наедине с ним? Пусть ей двадцать шесть, но это не значит, что у нее достаточно опыта. Хуже другое: Вейн, по всей видимости, воспринимает ее возраст и неопытность скорее как достоинство, а не как недостаток,

Уткнувшись в работу, Пейшенс вспоминала его последние колкости. Постепенно в ней нарастало возмущение, прикрывая ее, словно щит. Наконец она отважилась поднять глаза на стоявшего рядом Вейна и окинуть его холодным оценивающим взглядом:

— Надеюсь, вы не будете таскать Джерарда по всем тавернам — по всем пивнушкам — Кеттеринга и Нортхемптона?

Выражение его глаз не изменилось, а губы сложились в улыбку.

— Никаких таверн, никаких пивнушек! — Его улыбка стала еще шире. — Нам придется посетить ювелиров и ростовщиков. Они часто выдают деньги под залог золота. — Помолчав, он продолжил: — Единственная проблема в том, что я не понимаю, кому из обитателей Холла могли понадобиться деньги. Здесь негде играть.

Пейшенс опустила пяльцы на колени.

— Возможно, деньги им нужны для чего-то другого.

— Не могу представить, чтобы Генерал или Эдгар и тем более Уиттиком содержали какую-нибудь деревенскую девушку и ее незаконнорожденного отпрыска.

Пейшенс покачала головой:

— Генри шокировала бы даже мысль об этом, он стойко консервативен.

— Вы правы. Почему-то мне кажется, что и в отношении Эдмонда это предположение неверно. Насколько мне известно, — понизив голос, продолжил он, — Эдмонд предпочитает строить планы, а не действовать.

Сделав ударение на последнем слове, Вейн вложил в него свой скрытый смысл. Пейшенс даже не сомневалась в том, что правильно поняла его.

— Вот как? — высокомерно спросила она. — Я всегда считала, что строить планы похвально. — И с вызовом добавила: — В любом деле.

Вейн подошел к дивану:

— Вы неправильно поняли меня. Для успеха любого предприятия важно иметь хороший план.

Он потянул пяльцы, лежавшие у Пейшенс на коленях, и она, растерявшись, выпустила ткань.

— Я считаю… — Она нахмурилась, судорожно вспоминая, о чем они только что говорили. Ее взгляд медленно поднимался и наконец встретился со взглядом Вейна.

Он улыбнулся — ну точно волк! — и бросил вышивание — ткань, пяльцы, иголку — в корзинку рядом с диваном, оставив Пейшенс без защиты. Она ощутила, что у нее от удивления округляются глаза. В его же глазах появился опасный блеск. Он неторопливо обхватил рукой ее стройную шейку и провел большим пальцем по губам.

Они затрепетали. Ей не хватало сил освободиться от его руки, от его взгляда.

— Я хотел сказать, — низким голосом заговорил Вейн, — что строить планы, а потом не осуществлять их — бессмысленное занятие.

Именно поэтому ей следовало бы продолжать работать иглой. Она ждала, что возмущение придет ей на помощь, что в ответ на столь наглое вмешательство в ее дела в ней поднимется гнев.

Но ничего не произошло. Она не почувствовала в себе и малейшей ярости.

Пейшенс с интересом смотрела в его серые глаза. И в голове у нее вертелся единственный вопрос: а что он собирается делать дальше? Она смотрела очень внимательно и поэтому успела заметить что-то в его взгляде подозрительно напоминающее удовлетворение. Его рука опустилась, и он отвернулся.

— Расскажите, что вам известно о Чедуиках.

Пейшенс, ошеломленная, смотрела на него, вернее, на его спину, пока он шел к креслу, и не могла пошевелиться. Когда он сел, ей удалось справиться со своим лицом, придав ему приемлемое выражение.

— Ну, — она облизнула губы, — мистер Чедуик умер примерно два года назад. Пропал в море.

С помощью подсказок Вейна она не без труда вспомнила все, что знала о Чедуиках. Когда она заканчивала свой рассказ, прозвучал гонг.

Вейн, лукаво улыбнувшись, встал и подошел к Пейшенс.

— Кстати, о действии… Вы не против, если я отнесу вас к столу?

Она была против и отдала бы половину своего состояния за то, чтобы не чувствовать той легкости, с какой он поднимает ее на руки. Его прикосновение лишало ее спокойствия, приводило в смущение и заставляло думать о том, о чем думать не следовало бы. Она ощущала свою полную беспомощность в его руках, будто ее поймали в ловушку, будто она полностью в его власти, и сделать с этим ничего не могла.

Но у нее не было выбора. Внутренне собравшись, девушка холодно кивнула:

— Будьте так любезны.

Вейн усмехнулся — и был любезен.


На следующий день — это был четвертый и, поклялась себе Пейшенс, последний день ее заключения — она опять была прикована к дивану в этой отдаленной гостиной. Вейн принес ее сюда после завтрака. Они с Джерардом намеревались съездить в Нортхемптон и выяснить, не появились ли там вещи, украденные в Холле. День был замечательный. Пейшенс представила, как сидит на козлах, как ветер треплет ей волосы, как она любуется парой серых, о которых столько слышала. Ей так хотелось попросить их отложить поездку — всего лишь на день, пока у нее полностью не заживет колено, — однако она не решилась на это. Вейн и Джерард стремились как можно скорее поймать вора, поэтому им нельзя было терять такой погожий день — ведь никто не гарантировал, что в ближайшие дни сохранится ясная погода.

Минни и Тиммз провели с ней все утро. Так как она не могла спуститься вниз, они велели подать ей обед в гостиную. После обеда Минни решила отдохнуть. Тиммз проводила ее в спальню, но потом не вернулась.

Пейшенс уже закончила комплект для столовой и, лениво перелистывая альбом, выбирала рисунок новой вышивки и решала, над чем будет работать. Может, изящная салфетка для подноса на туалетном столике Минни?

Стук в дверь вывел ее из задумчивости. «Кто бы это мог быть? — удивленно подумала она. — И Минни, и Тиммз обычно входят без стука».

— Войдите.

Дверь медленно приоткрылась, и в щель просунулась голова Генри.

— Я не побеспокою вас?

Пейшенс тихо вздохнула и указала рукой на стул: