– Сэр Саймон вел переговоры с этой леди, чтобы ему разрешено было войти в Вулфридж?

Жиль начал беспокойно переминаться с ноги на ногу. Он оглянулся на лагерь, потом снова посмотрел на Люка.

– Сэр Саймон не обладал особым тактом, милорд. Он презирал переговоры, предпочитая язык меча. Он часто говорил, что силой скорее достигнешь цели.

– Говорят, он убил гонца, присланного из Вулфриджа, и отрезал ему уши. Это так?

Окончательно смутившись, Жиль кивнул.

– Гонец явился с просьбой об отсрочке вместо немедленной сдачи, и это был ответ сэра Саймона.

Итак, Кора не лгала.

– Можешь теперь снова присоединиться к своим товарищам, Жиль. Я присмотрю за леди во время привала.

Жиль вздохнул с явным облегчением и поспешно ушел, словно боясь, что Люк может передумать. Солдаты улеглись прямо под открытым небом, но для Люка была поставлена отдельная палатка. Увидев ее, он улыбнулся. Как быстро изменились обстоятельства, а ведь совсем недавно он был одним из них, спавших прямо на земле у костра. Теперь же у него была своя палатка, как подобает лорду.

В данный момент она пришлась как раз кстати, и Люк сразу двинулся к ней. Ее парусиновые стены трепетали под напором ветра, удерживаемые канатами и жердями, а внутри, создавая хоть какой-то уют, мерцала свеча.

Возле костра Люк остановился и протянул руку Коре. Она настороженно взглянула на него, но потом медленно поднялась. Неуверенно девушка положила руку на его ладонь и замерла, ожидая, что последует дальше. Он сомкнул пальцы вокруг ее руки.

– Прошу в мою палатку, миледи.

– И вы рискуете остаться со мной наедине, милорд? Я ведь могу представлять опасность.

Люк негромко рассмеялся в ответ на этот ее запальчивый тон.

– Ты и в самом деле опасна. Но я из тех, кто готов принять вызов. Не то что этот бедняга Жиль. Ты совершенно запугала его.

– Так ему и надо! Он просто тупой и трусливый мужлан. Сомневаюсь, что он когда-нибудь использовал меч для чего-то другого, кроме бритья. Это самый неуклюжий зануда, которого только я встречала в жизни.

– Все равно перестань мучить его.

– Почему? – презрительно произнесла Кора. – Меня это забавляет. Я ничего ему не сделала. Просто указала на кое-какие его слабости. Вот и все. Он станет только лучше после этого. Он еще должен меня благодарить.

– Без сомнения, сам король пожелает выразить тебе признательность за то, что ты так хорошо воспитываешь его солдат. Но от меня благодарности за это не жди. – Люк предупреждающе сжал ее руку. – Так что в твоих же интересах будет последовать моему совету, дорогая.

– Это еще неизвестно. Но я подумаю над этим, раз ты так любезно просишь меня.

Напряженная нотка прозвучала в ее словах, и Люк задержался под неверным светом смоляного факела, чтобы взглянуть на нее повнимательней. Капюшон плаща затенял ее лицо, но было в ней заметно какое-то возбуждение, которое удивило и озадачило его.

– Чего ты боишься?

– Ничего я не боюсь.

Слова эти вылетели быстро, слишком быстро, и это резкое отрицание прозвучало не слишком правдоподобно. Взгляд его заострился. Что-то нервировало ее, но едва ли это была предстоящая встреча с королем. Может, она боялась остаться в палатке с ним наедине? Едва ли. После двух предыдущих ночей это не могло быть причиной.

– Ну что ж, миледи, в таком случае ступайте в палатку. Там гораздо теплее, чем здесь, на ветру.

Сказав это, Люк подтолкнул ее к распахнутому пологу, и после краткого сопротивления она вошла. Но тут же остановилась. А когда он вошел за ней следом, обернулась, глядя на него так, словно сейчас же собиралась выскользнуть.

– Я предпочитаю спать снаружи, милорд.

– Меня не интересуют твои пожелания. Вот подушка, покрывало, вон там, в сторонке, кувшин с вином. Было бы глупо спать снаружи, когда в палатке намного теплее. – И поскольку Кора продолжала стоять не двигаясь, он поднял бровь. – Ты что, боишься, что я тебя изнасилую?

Она пожала плечами, откалывая брошь, что скрепляла полы ее плаща.

– Этого я опасаюсь меньше всего, милорд.

Раздраженный, что она относится к этому так легко, он спросил с едкой ноткой в голосе:

– Ты считаешь, что я на это не способен?

Пальцы ее задержались на серебряной застежке плаща, и она взглянула на него с едва заметной улыбкой.

– У меня еще не настолько ослабела память, чтобы забыть, как… способен… ты был позапрошлой ночью. И не настолько ослабло зрение, чтобы не заметить размер твоих способностей.

Люк остолбенело уставился на нее, с досадой чувствуя, как краска заливает ему лицо.

– Боже мой… и ты осмеливаешься напоминать мне… Ну и ну! У тебя что, совсем нет стыда?

– Это у тебя короткая память. Разве я разделась первой? Или для мужчины в этом стыда нет?

Люк лихорадочно соображал, но так и не смог найти достойного ответа. А Кора сбросила с плеч накидку, словно он не стоял тут перед ней, задыхаясь от гнева, и, положив ее на маленький табурет, прошла к медной жаровне, наполненной горящими углями, чтобы погреть руки.

Будь она проклята, эта заносчивая саксонка! Она была так холодна и спокойна сейчас, точно всего минуту назад и не выказывала явной тревоги. Изменчивость, непостоянство в их отношениях все время заставляли Люка чувствовать себя так, словно он допустил какую-то оплошность, о которой будет впоследствии сожалеть. А это чувство никогда не доставляло ему удовольствия.

– Вот эти одеяла на полу для тебя, – резко сказал он. – Дай мне слово, что не сделаешь попытки убежать, и я не стану привязывать тебя.

Кора подняла голову и широко раскрытыми глазами уставилась на него. Молчание затянулось. Ветер бил в стены палатки глухими ударами, а тоскливое завывание волка слышалось теперь ближе, чем прежде.

Кора вздохнула и слабо улыбнулась.

– Не стоит доверять мне, милорд. Если представится случай бежать, боюсь, я воспользуюсь им.

По правде говоря, Люк и не ждал от нее других слов, но его выводило из себя то, что строптивая девчонка не уступила ему даже в такой малости. Если она не захотела дать ему простого обещания, то было бы очень сомнительно, что Кора принесет клятву верности Вильгельму. А уж король не так легко воспримет ее отказ.

Люк, угрюмо насупившись, обмотал ее правое запястье длинной веревкой и привязал другой конец к деревянной раме походной кровати, поставленной здесь для него.

В полном молчании он просмотрел отчеты, составленные писцом для Вильгельма, подчеркнуто игнорируя Кору. Но если Люк думал досадить ей этим, то ничуть не преуспел, – казалось, она испытывала облегчение от того, что на нее не обращают внимания. Ни слова не говоря, девушка улеглась на кучу одеял и молча принялась созерцать потолок. Люк уже несколько раз просмотрел эти бумаги, прежде чем поднял взгляд.

Кора вытянулась на спине, закрыв глаза и скрестив руки на груди, словно лежала в гробу. Он криво усмехнулся. Она либо любила все чрезмерно драматизировать и была склонна к позерству, либо надеялась, что ее отчужденное поведение обескуражит его. Но самым нелепым было то, что она и вправду частенько добивалась своего. Если и существовала на свете женщина, способная поколебать самоуверенность Люка, так это была именно она.

Хвала Создателю, что ему не придется возиться с ней долго. Скоро он привезет ее к королю, а тот, без сомнения, найдет ей подходящего мужа и отошлет в какую-нибудь отдаленную часть Англии, где она не опасна будет никому. Включая и его самого.

Поднявшись с маленькой скамеечки, он потянулся, чтобы размять затекшие мышцы, и, подойдя к узкой походной койке, не раздеваясь, лег на нее. Утро придет слишком быстро. Если Вильгельм еще не вернулся в Йорк, то придется ехать к нему в Стаффорд или – что еще хуже – в Винчестер. На это уйдет немало времени, а Люку не терпелось поскорей возвратиться в Вулфридж и заняться обустройством своих новых владений.

Он прекрасно сознавал, что, если бы не упорное сопротивление этой девушки, лежащей сейчас так близко от него, Вулфридж все еще находился бы в руках саксов, а сам он оставался бы безземельным рыцарем. То, что судьба отнимает у одного, она часто отдает другому.

Люк повернулся на койке и посмотрел на Кору. В слабом свете лампы она выглядела необыкновенно красивой, спокойной и какой-то беззащитной. На миг он пожалел о своей неблаговидной роли во всем этом деле. Но тут же Люк успокоил себя: он просто воин, выполняющий свой долг.

В лесу снова завыл волк, и Люк услышал, как беспокойно захрапели кони. Потом до него донеслись приглушенные проклятия, лязг стали – люди нервничали и были начеку. Недобрая это была ночь, когда вокруг рыскали голодные волки, но до рассвета уже недалеко.


Лампа догорела и погасла. Лежа в темноте, Кора напряженно прислушивалась к ровному дыханию спящего Люка. А то ей уж казалось, что он не заснет никогда. Она все еще колебалась, пора или нет, когда заунывный вой волка смешался с завыванием ветра, свирепствовавшего за стенами палатки.

Стараясь не шуметь и вознося молчаливую благодарственную молитву за то, что ее привязали веревкой, а не цепью, Кора вынула из-под длинной юбки украденный кинжал. С тех пор как они покинули Вулфридж, она носила его привязанным к ноге. Левой рукой она принялась неуклюже пилить толстую веревку, привязывающую ее к койке, стараясь действовать осторожно, чтобы не трясти кровать. Будь он проклят за то, что привязал ее за правую руку, а не за левую. Левой работать было трудней.

Почувствовав, что волокна порвались, Кора схватила свободный конец веревки и осторожно обвязала его вокруг сложенной валиком тяжелой шкуры. Если Люк и подергает веревку в темноте, та не провиснет свободно, а натянется, как и прежде.

В полумраке палатки, освещаемой лишь светом факела, горящего снаружи, девушка нащупала свой плащ и накинула его на плечи. Потом будет время застегнуть его как следует, а сейчас надо спешить.

Потихоньку, с учащенно бьющимся сердцем, Кора на цыпочках подкралась к закрытому пологу палатки. Серебристый свет луны едва проникал между тканью и полом, и дрожащими пальцами она с трудом развязала завязки, придерживающие полог. Когда же подняла тяжелую ткань, сквозь узкую брешь в лицо ей ударил ветер. Он пахнул дымом от костра.

Оказавшись снаружи, Кора осторожно огляделась вокруг. Солдаты, утомленные долгой дорогой, лежали возле потухающих костров, сморенные тяжелым сном. Часовые были расставлены вокруг лагеря на разных расстояниях, и она задержалась, чтобы сориентироваться. Девушка слышала слабое позвякивание их доспехов и понимала, что они были начеку. Из-за волка, без сомнения. Часовые будут находиться где-то неподалеку от лошадей, и она должна обойти их стороной. Далеко убежать ей вряд ли удастся, но местность эта была известна ей гораздо лучше, чем нормандцам, и это вселяло в Кору определенную надежду.

Совсем недалеко отсюда находился Ньюкасл. Они с Вульфриком были там множество раз. Она любила бродить там по улицам, делать покупки на рынке. А однажды они отправились в восточную часть города в монастырь, чтобы навестить там престарелого отца Волеофа, который обучал их языкам, истории и прочим наукам, когда они были детьми. Вульфрик продолжил затем свое образование, а ей, как женщине, надлежало заниматься лишь домом. Это и стало причиной ее первого настоящего бунта. В конце концов Вульфрик втайне от всех пообещал научить ее владению мечом и сдержал свое слово. Но однажды мать застала их тренирующимися на внутреннем дворе, и урокам пришел конец. Ну и скандал же разразился тогда!

Держась в тени, Кора крадучись обошла палатку и направилась прямо к реке. Колени ее дрожали – ведь она понимала, что, если ее поймают, ее ждет печальная участь. Но она должна убежать, прежде чем волчица подойдет к лагерю. Ведь это была именно Шеба – она сразу узнала ее вой. Кора ни с чем не спутала бы этот характерный, печальный звук, похожий на всхлипывание посредине протяжного завывания. Найти хозяйку для волчицы только вопрос времени. А что в таком случае сделают нормандцы? Что они предпримут, увидев перед собой разъяренную волчицу? Едва ли в этом случае Коре удастся спасти Шебу от беды.

У реки ветер был холоднее; он веял поверх воды и шевелил пожухлую траву с тем легким шелестящим звуком, который заставил Кору оглянуться через плечо. Ноги ее увязали в болотистой почве, а башмаки уже промокли. С хлюпающим звуком Кора вытащила ногу и постаралась найти опору на твердой земле. Было очень темно, даже лунный свет не освещал окрестности; но это и к лучшему. Если она сама ничего не видела вокруг, значит, и ее никто не сможет заметить.

Подняв полы плаща и юбки, девушка заторопилась вдоль берега реки прочь от нормандского лагеря. Если Шеба находится поблизости, то сможет уловить ее запах.

Когда огни лагерных костров скрылись в темноте, Кора остановилась, тяжело дыша. Потом тихо свистнула, подражая ночной птице. Но единственными звуками в ответ были вой ветра в вершинах деревьев над головой да стук голых веток и рокот воды по камням.