– Однако эта девушка довольно успешно обороняла их против вас, как я слышал.

Найелл резко поднялся.

– Сейчас речь не об этом. Вы здесь, и ваша свобода в ваших руках. Когда лорд Люк получит наши условия, пусть решает сам. Но постарайтесь, чтобы это решение было в нашу пользу, или вы пожалеете, сэр Роберт.

Весь кипя от ярости, но сознавая, что он сейчас в уязвимом положении, Роберт мог надеяться только на самого себя, когда его почти что под конвоем проводили в комнату, которую он занимал со дня своего приезда.

Эта старая лиса Найелл хитро разыграл свою партию, и в результате он чувствовал себя пойманным в западню. Неужели ему придется подвергнуть риску Люка, своего лучшего друга? Неужели Люк и вправду может лишиться своих земель и жены?.. На сердце у Роберта было тяжело, и, даже вызвав к себе человека из свиты, с которой приехал сюда, он все еще не нашел приемлемого выхода. А нужно было непременно найти какой-то способ, чтобы вместе с леди Амелией выбраться из этой западни и тем самым освободить Люка от необходимости принимать решение.

Явился гонец, явно встревоженный.

– Вы меня вызывали, сэр Роберт?

Роберт кивнул.

– Послушай, Жиль, я знаю, что между тобой и лордом Люком была ссора, но сейчас ты должен забыть об этом. Передай ему письмо и это кольцо… Он узнает мою печать.


Быстро сгущались сумерки, хотя пурпурные и алые отблески зари еще заливали горизонт, отражаясь в стальной глади моря, омывающего замок Вулфридж. Стоя на крепостной стене и вцепившись руками в парапет, Кора неотрывно глядела вдаль, точно стараясь что-то разглядеть в полумраке наступающей ночи. Ветер трепал полы ее плаща и бросал распущенные волосы на лицо.

Люк уехал уже неделю назад, прошло семь долгих дней и ночей с тех пор, как они расстались, но до сих пор от него прибыл только один гонец, да и то вскоре после отъезда. Этот покрытый потом и грязью усталый всадник передал, что Люк решил начать осаду замка Освальда и что пока у него все в порядке.

Была и записка лично для нее, в которой Люк писал то же самое и напоминал ее клятву о том, что она не будет покидать пределов замка до самого его возвращения. Размашистая подпись возвещала: Люк Луве, граф Вулфридж.

Может, и заносчиво, но в подписи проявлялась сущность этого человека, которая видна была и в его четком размашистом почерке, и в крупной восковой печати с отпечатком его кольца. На ней виднелась голова волка, настороженно-вызывающая, точно бросающая вызов всему миру. Как странно, что человек именно с таким именем явился, чтобы отнять ее земли. Словно покойный отец послал его к ней – ведь она помнила, как он сказал ей однажды, что управлять Вулфриджем должен мужчина, свирепый, как волк, а не женщина, пусть даже и умеющая держать меч в руках. В то время ее это взбесило, но теперь она поняла, что отец был прав.

Шеба, стоящая у ног хозяйки, вдруг забеспокоилась и начала возбужденно принюхиваться. Проследив за взглядом волчицы, Кора увидела в отдалении клубы дыма, поднимающиеся над вершинами деревьев и заволакивающие темнеющее небо. Сердце ее сжалось: неужели Люк начал разорять свои собственные земли? Но нет, даже если местные жители бросили ему вызов и закрыли перед ним двери, он не должен уничтожать свои собственные деревни. Но откуда тогда этот дым?..

Снизу, со двора, донеслись крики солдат, и, взглянув туда, Кора увидела, как нормандцы торопливо выстраиваются в полном боевом вооружении перед воротами. Другие вытаскивали из кладовых котлы, вязанки дров, треножники – и вскоре воздух наполнился запахом горящей смолы. К тому времени, когда она спустилась во двор, вокруг уже кипела лихорадочная деятельность.

Разыскав Антуана ле Бека, управлявшего замком в отсутствие Люка, Кора узнала от него, что к замку движется какой-то отряд.

– Люди с севера, миледи. Это все, что мы знаем пока о них, – торопливо добавил он и ушел, прежде чем она смогла задать ему новые вопросы.

Люди с севера… Датчане? Шотландцы?.. Кора поспешила в дом, но тут в большом зале царила та же суматоха. Выносили все ценное, что можно было спрятать в потайных подвалах; посуду, ковры, дорогое оружие – вплоть до хрупких цветных витражей.

Все это делалось четко, организованно: слуги действовали быстро и умело, повинуясь отрывистым приказаниям оруженосца Алена. Кора встретила его в коридоре, у входа в зал.

– Ален, что случилось? Расскажи, что тебе известно.

– Немногим больше вашего, миледи. Эй, мальчик… как тебя? Рудд!.. Оставь ты этот гобелен и отнеси-ка лучше в подвал вон ту серебряную посуду.

Кора схватила оруженосца за руку, когда он уже собирался уйти, слишком взволнованная, чтобы думать о приличиях.

– Черт возьми! Сейчас же скажи мне все, что тебе известно, иначе я не знаю что сделаю!

Ее тон заставил оруженосца остановиться, и он смерил ее холодным взглядом.

– Прошу прощения, но я подчиняюсь моему господину, а не вам, леди Кора.

– Да, но я ведь тоже одно из ценных достояний лорда Люка. Так что не будь дураком и не дай мне потеряться в этой суматохе.

Эта замаскированная угроза, прозвучавшая в ее голосе, убедила Алена, и он нетерпеливо вздохнул.

– Приближаются шотландцы. Они хотят нас осадить. Их много, а у нас остался только небольшой гарнизон, чтобы защищать замок. Ле Бек срочно послал гонца к лорду Люку с просьбой о подмоге. Я не думаю, что им удастся нас легко захватить – у нас ведь крепкие стены, но и графу тоже непросто будет выручить нас, поскольку он осаждает сейчас Освальда.

Холодок страха пробежал у Коры по спине, но она лишь кивнула.

– Мне не впервой выдерживать осаду, как ты помнишь. У меня уже есть кое-какой опыт. Вы вызвали уже наших вассалов?

– Гонцы посланы к Леофрику и Эдвину. Городам приказано закрыть ворота, а жителям деревень – спрятаться в надежных укрытиях. Всем торговым кораблям, стоящим в гаванях, мы посоветовали уйти в море. Это все, что можно было сделать на данный момент.

– Этого достаточно. Мы будем оборонять замок, пока мой муж не придет нам на помощь.

Ален бросил на нее странный взгляд.

– Вы так уверены, что он придет, миледи?

– Да, конечно.

– А если он не сможет покинуть осаждаемую крепость? Что тогда?

– Ты выискиваешь лишние поводы для тревоги, Ален?

– Нет, зачем, когда тревог и без того хватает. – Ален нетерпеливо переминался с ноги на ногу, торопясь уйти.

Кора не стала его задерживать и вместе с Шебой поспешила в свою комнату.

Волчица беспокоилась, ее нервировала беготня вооруженных людей, и Кора постаралась успокоить Шебу. Подойдя к дубовому сундуку, стоящему у дальней стены комнаты, она открыла тяжелую крышку и достала из-под груды старых полуистлевших доспехов свой короткий римский меч. Она вытащила его из ножен и с довольной улыбкой взвесила в руке. Это не то, что тот маленький изящный кинжал, больше похожий на украшение, который Люк только и позволял ей носить. Этот старый меч пережил века, переходя от одного воина к другому, и, опоясавшись им, Кора сразу почувствовала себя уверенней и спокойней. Теперь в случае нужды она сможет защитить себя.

Шеба подняла голову и завыла, сощурив глаза. Волчица явно чувствовала опасность и словно бы старалась предупредить свою хозяйку о ней.

– Тише, глупышка, – приказала Кора, поглаживая ее вздыбленную шерсть. – Бояться нам нечего. Мы продержимся, пока Люк не придет нам на помощь, а потом прогоним захватчиков. На этот раз мы будем сражаться вместе.

Шеба лизнула ее в щеку и немного успокоилась, перестала беспокойно метаться по комнате. Ожидание, похоже, предстояло долгое, и Кора наконец покинула комнату, чтобы присоединиться к остальным в зале.

Тихонько подвывая, волчица побежала за ней по длинным коридорам, странно пустым теперь, где не было даже стражей. Все до единого солдаты находились на стенах и у крепостных ворот. Темнота окутывала дальний конец коридора, где так и не закончились еще строительные работы, хотя дыра, в которую провалился Роберт, была теперь закрыта досками.

В большом зале все дорогие нормандские гобелены исчезли со стен, а серебряная посуда – из дубовых шкафов и с полок. Даже пуховые подушки были убраны со стульев и скамей.

Ален распоряжался все так же деловито, стараясь внушить слугам побольше уважения к себе. Кора двинулась в дальний конец зала, где стоял массивный стол, сделанный из прочного дуба, который служил еще и деду ее, и отцу. Крышку его украшал старинный кельтский орнамент – переплетенные завитки и кольца, – который напоминал орнамент на подвеске ее матери.

При этой мысли Кора коснулась рукой серебряной с янтарем подвески у себя на шее. В суматохе ее можно потерять. Надо спрятать ее в подвале вместе с другими ценностями, убрать подальше, пока не минует опасность. Повернувшись, она снова вышла из зала. Шеба белой тенью метнулась за ней, вздыбив шерсть на загривке и подняв уши.

Глубоко под замком были еще в римские времена устроены просторные подвалы. Один из них Люк избрал для хранения ценностей. Туда вела небольшая дверь, окованная железом и с прочным запором. В подвале было холодно и влажно, пахло морем. Вдоль стен стояли огромные сундуки из мореного дуба, пропитанного смолой, чтобы предохранить от сырости и плесени хранившиеся там ценные вещи.

Дверь была приоткрыта, единственный факел слабо освещал полутемную комнату. Кора сняла с шеи подвеску и подошла к одному из сундуков.

С большим усилием Коре удалось открыть окованную железом тяжелую крышку. Торопясь вернуться в зал, она сдвинула лежавшие там вещи и сунула подвеску в дальний угол. Потом стала медленно опускать крышку, пыхтя от напряжения.

Волчица глухо зарычала, и, быстро обернувшись, Кора отпустила крышку, упавшую на сундук с громким стуком. Звук был приглушен толстыми каменными стенами и быстро затих в полумраке. Свет факела заколебался. Шеба припала к земле, обнажив зубы и подняв шерсть на загривке.

Враги не сумели бы проникнуть в замок за то время, пока она спускалась в подвал, успокоила себя Кора. Осторожными шагами она двинулась к волчице.

– Кто там? – на всякий случай окликнула она.

Звук ее голоса быстро затих в подземелье. Прямо за дверью мелькнула какая-то тень, и Кора положила руку на рукоять меча. С бьющимся сердцем она откашлялась и снова требовательно окликнула:

– Кто там?..

Ответа и на этот раз не последовало, но глухое ворчание Шебы превратилось в яростный рык. Положив одну руку на спину волчицы, а в другой держа обнаженный меч, Кора приблизилась к двери подвала. Без сомнения, Шеба почуяла кого-то и насторожилась, что с ней случалось довольно часто после того инцидента с одним из людей Освальда.

Вокруг все было тихо. Ее собственные шаги гулко отдавались на каменном полу подземелья. Подойдя к двери, Кора вытянула руку, чтобы толчком пошире распахнуть ее, но тут…

Все произошло так быстро, что она не успела ничего осознать. Кто-то грубо схватил ее за руку, тут же послышалось глухое рычание, раздались проклятия, и, не успев еще ничего понять, она инстинктивно ткнула своим коротким мечом в темную фигуру, замаячившую перед ней. Справа, точно вспышка белой молнии, мелькнула в прыжке Шеба, и напавший на них человек завопил. Яростная атака Шебы вызвала целый взрыв проклятий и воплей. И тут же за спиной первого появился еще один человек. Его меч серебряным отблеском сверкнул высоко в воздухе и гибельным ударом опустился вниз.

Кора закричала, и этот вопль, полный ужаса, боли и ненависти, отразился от каменных сводов подвала, когда Шеба упала, а по ее белой шкуре из глубокой раны в боку потекла кровь.

Вырвавшись из рук человека, держащего ее, Кора бросилась на помощь волчице, но тут же ее снова схватили, пытаясь вырвать у нее меч. Изловчившись, она замахнулась мечом и ударила одного из нападавших, глубоко вонзив лезвие в податливую плоть. Крик смертельно раненного огласил подвал; этот человек зашатался и упал на пол возле Шебы, беспомощно звякнув о камень мечом.

Второй из нападавших крепко схватил ее, сжав рукой шею, но Кора яростно вцепилась ему в запястье зубами, и, взвыв от боли, он оттолкнул ее, с размаху ударив о стену. Искры посыпались у нее из глаз, и меч выпал из руки. Волосы, упавшие на глаза, ничего не позволяли ей видеть, но проклятия, которые она слышала, звучали на английском языке, и голос показался ей знакомым. Так, значит, это не нормандец осмелился напасть на нее и убить волчицу, а какой-то сакс.

Отчаянным усилием она выпрямилась на ослабевших ногах и кинулась к двери, но мужчина перехватил ее и толкнул на тяжелый сундук, так что, ударившись о его дубовый край, Кора на мгновение была оглушена острой болью. Тяжело дыша, стоя на четвереньках, она подняла глаза и сквозь спутанные волосы посмотрела на того, кто в этот момент нагнулся, чтобы поднять с пола ее меч. Свет факела сверкнул на окровавленном лезвии.