— Мама, ну как я от сына откажусь ради чужого мне человека?

— Разве он тебе не нравится?

— Умом — нравится, сердцем — нет. Я вижу все его достоинства и слабости. И я смогла бы жить с ним, но только если бы Степка был рядом. Тогда во всем этом был бы какой-то смысл! Я думаю, что женщины, которые оставляют своих детей ради нового брака, выходят замуж по любви. Или они просто не любят детей. Бывает же так, что родили, не желая того. Но я-то хотела Степку с самого первого дня!

— Ой, Галенька, Галенька! Как подумаю, что ты у меня одна-одинешенька всю жизнь бьешься, сердце кровью обливается! Вышла бы ты замуж за хорошего человека, чтобы любил тебя, оберегал. Больше нам с отцом ничего не надо!

Они проговорили всю ночь. Утром Галя уложила Степкины вещи и собралась к отъезду.

— Может, оставишь пока? — спросила, заглядывая ей в глаза, мама. — А сама еще подумаешь?

— Ма-а-а. Я хочу в общежитие, — тянул сын, настороженный бабкиными уговорами.

— Я подумаю, мам, — ответила Галя, уставшая после ночных посиделок.


К обеду добрались в город. Галя радовалась возвращению и тому, что Степка рядом. Все-таки свой дом — это свой дом, пусть это даже просто комната в общежитии. Они спокойно поужинали. Потом Степка пошел к Сереже Климову играть, а Галя, усевшись перед телевизором, занялась починкой его носков и колготок. Она совсем забыла про Мишу. И его приход застал ее врасплох.

— Привет, — радостно произнес он и огляделся. — А где Степка? Не привезла?

— Привезла. У Климовых играет, — ответила она, перекусывая нитку. — Садись. Как твои дела?

— У тебя надо спросить, как мои дела.

Галя внимательно посмотрела на Мишу и словно впервые увидела его. Чистое, чуть вытянутое скуластое лицо, почти черные глаза, непослушные каштановые волосы, подстриженные по-военному коротко. На лице простодушное выражение ожидания. Кисти рук крупные, с длинными крепкими пальцами. Руки мастерового человека, не холеные и белые, как у Кости. «Может, чего и достигнет, но каторжным трудом», — вспомнились ей слова Нины. И она такая же — всю жизнь пашет. Поэтому понимают они с Мишей друг друга без слов. А Косте ей еще доказывать надо, почему она хочет, чтобы ее сын жил с ними.

Она опустила глаза, не ответив. Миша забеспокоился:

— Галь, я бы еще подождал… Я же вижу, тебя что-то сдерживает. Может, ты чего спросить хочешь? Так давай, не стесняйся.

— Да нет, Миша, — ответила она, не поднимая глаз. — Просто… Вот мы с тобой столько лет знакомы, и ты вдруг решил… Непонятно…

— Я понимаю, Галь. Тогда, давно, когда мы только познакомились, я тебя… прости, не разглядел как-то. Потом у меня была девушка. Мы встречались. А у тебя родился Степка. Я думал, что у тебя есть кто-то. Может, из женатых. Но за последний год у меня, кроме вас со Степкой, никого ближе нет. Вот я и подумал… Я бы не настаивал на немедленном ответе. Еще бы подождал… Но тут такое дело… Я на днях должен получить ордер. — Он радостно улыбнулся. — Я потому и с увольнением тяну. Так вот, прихожу я недавно, спрашиваю, когда ордер будет? Я, мол, женюсь скоро, и мне надо куда-то жену с сыном привести! А мне и говорит капитан, хороший мужик, я ему когда-то компьютер настраивал: «Так у вас ребенок? Зачем же тебе однокомнатная? Быстро оформляй отношения и пропиши членов семьи в военной части — будет две комнаты!» Я ему: так ведь квартиры уже распределены! А он отвечает, что есть еще резерв, а одна двухкомнатная освободилась прямо сейчас. Оказывается, жена нашего майора только что родила двойню, а у них уже есть ребенок, и теперь им дают сразу четырехкомнатную. Так что мне нужно завтра что-то сказать. — Он выжидательно посмотрел на Галю.

«У всех свой интерес, — пронеслось у нее в голове, — у того — дочь, у этого — квартира. А потом тоже скажет: пусть Степка у твоих поживет, а ты мне моего роди».

Словно угадав ее тайные мысли, Миша сказал:

— Ты не думай, я не из-за квартиры… Но две комнаты нам лучше, чем одна. В одной — Степка, в другой — мы с тобой. А получу я однокомнатную, так другую нам уже не дадут. Я ведь уволиться хочу. Я и сейчас в двух местах работаю. В фирме платят очень прилично и перспектива хорошая. Так что решай, времени уже нет. — И поскольку Галя продолжала молчать, добавил: — Говори все как есть, мы взрослые люди и поймем друг друга. — Миша потупился, словно заранее соглашаясь с ее отказом.

Гале стало жаль его, и она решила наконец объясниться.

— Я думала, Миша. Я все время думала о твоем предложении, — начала она и невольно покраснела, поскольку это была ложь. — Ты мне нравишься. Я считаю тебя хорошим человеком. Но… мы так мало знакомы… Вернее, у нас с тобой просто дружеские отношения. Как друг, ты мне очень дорог… Но для семейной жизни… я не знаю… И главное: у меня ведь Степка! Я хочу, чтобы он был счастлив…

— Но я люблю Степку, — удивленно ответил Миша. — Он мне как сын. Более того, он сам хочет, чтобы я стал его отцом.

— Что?!

— Да. Около месяца назад он пришел ко мне поиграть в компьютер и посмотреть, чем я занимаюсь. Я стал ему рассказывать о технике, он внимательно слушал, а потом и говорит: «Дядя Миша, а вы не хотите стать моим папой?»

— Да ты что? — поразилась Галя и вспыхнула до корней волос. — Оттого-то ты и сделал мне предложение?

— Нет, не оттого! — испуганно воскликнул Миша, боясь, что своей откровенностью он все испортил. — Я просто подумал тогда, что устами младенца глаголет истина. И задумался о своей жизни. Последняя моя подружка сказала, что таким, как я, жениться вообще не надо. Я принял ее слова близко к сердцу. Действительно, не такое уж я сокровище для женщин. Я не богатый, не пробивной, постоянно увлечен своим делом. Не люблю всякие тусовки, рестораны, а женщинам все это нравится. Но если и для тебя это тоже важно, я думаю, что иногда мы будем выходить, так сказать, в свет. — Он смущенно отвел глаза от ее пылающего лица.

А Галя сидела, пораженная своим открытием: Степка уже выбрал себе отца, он любит его, да и ей Миша гораздо приятнее шкафообразного Кости и его надменных родителей.

— А твои родные? Они не против? — спросила она.

— Так у меня же никого нет, кроме старшего брата, — грустно произнес Миша. — Маму в прошлом году похоронили. Дом продали, разделили наследство. Я на эти деньги машину купил.

— Да? Я не знала.

— Под общагой стоит. «Гольф» подержанный. Но в хорошем состоянии. Да и я его подправил чуток…

В этот момент дверь распахнулась и влетел раскрасневшийся от бега Степка.

— Мама, где мой новый конструктор? Мы с Сережкой уже в футбол поиграли, теперь будем дом строить.

— В углу, за диваном.

— Привет, Степка!

— Привет, дядь Миша! А ты новую игру поставил?

— Поставил, приходи играть.

— Приду! — пообещал Степка и умчался с коробкой в руках.

Миша перевел вопросительный взгляд на Галю, и в этот раз она не опустила взгляд.

— Я согласна.

Его поцелуй был похож на невинный поцелуй школьника, и она неожиданно рассмеялась.

— Ты чего?

— Да ты целоваться не умеешь.

— Вот бессовестная, — деланно обиделся Миша. — Я полгода каждый свободный вечер провожу только с тобой. Ты хоть раз позволила до себя дотронуться? Где мне было практиковаться? Разучился, понятное дело. — И он крепко обнял ее и поцеловал уже более смело. Они все еще целовались, когда в комнату опять влетел Степка. Мальчик остановился, пораженный тем, что увидел. Потом смущенно заулыбался и посмотрел исподлобья на взрослых. Галя отстранилась от Миши, но он все еще обнимал ее одной рукой.

— Мама, — стесняясь, спросил Степка, — ты выходишь замуж за дядю Мишу?

— Да вот, думаю, — еле сдерживая смех, но серьезно ответила Галя. — Ты не против?

— А мне надо будет называть дядю Мишу папой?

— А ты как хочешь? — спросил Миша.

— Хочу папой, — совсем засмущался мальчик, и Галя привлекла его к себе.

Они усадили Степку на диван между собой и снова быстро поцеловались.

— Значит, завтра расписываемся, — сказал Миша.

— Как завтра? Так быстро?

— А зачем тянуть?

— Сразу не распишут. Нужно сначала заявление подать.

— Ничего не нужно, — отрезал Миша. — Подруга моей невестки работает в загсе. Нас распишут завтра же…


Галя, улыбаясь, шла по улице. Сегодня первый день после долгой зимы, когда сразу чувствуешь: начинается весна. После холодных февральских морозов пошли снегопады. Снег все валил и валил — и днем, и ночью. Город, казалось, просто утопал в белых сугробах. Движение на улицах было затруднено. Снегоочистительные машины работали каждую ночь, но к утру все дороги снова заметало. Дворники с трудом справлялись со своими обязанностями. От подъезда до остановки надо было идти по узким коридорам среди высоких сугробов. На работу теперь она добиралась сорок минут, хотя обычно это занимало не больше четверти часа. И вот к концу марта наконец потеплело. Снег начал таять, и теперь улицы возле их нового дома напоминали ей расположенную на воде Венецию, с той лишь разницей, что нельзя было взять гондолу. Почти каждый день у нее были мокрые ноги. Ни новые сапоги, ни теплые ботинки не выдерживали хождения по воде. Ее учеников привозили на машинах, а ей приходилось проезжать две остановки на автобусе и три на метро, а потом еще немного пройти. Но за этот короткий отрезок кожаная обувь успевала напитаться водой. А ей сейчас нельзя было болеть, никак нельзя. Поэтому последнюю неделю Галя просидела дома, взяв больничный на Степкин насморк, выдав его за серьезную простуду. Пришлось схитрить, но так было нужно.

За неделю солнца и тепла городские улицы подсохли, огромные лужи испарились, а почерневшие истаявшие сугробы становились все меньше и меньше. Наступил апрель, самый любимый ее месяц, месяц набухших почек, первых листьев, белого цветения. Но, судя по всему, до первого цветения было еще далеко, а вот почки на некоторых деревьях уже действительно набухли. На улице было прохладно. Сегодня впервые Галя надела новое бежевое демисезонное пальто из легкой шерсти и модельные, на шпильке сапоги. Она подвила волосы и накрасила глаза, а под пальто у нее был новый костюм: приталенный пиджак и юбка до колен. Они купили его вместе с мужем в прошлом месяце, но она пока так никуда его и не надела. Сегодня как раз подходящий случай: в первый раз за прошедшие полтора года ей позвонила старая подруга и пригласила в дорогой ресторан в центре города. Ее позвала Нина.

Костя женился на Нине через три месяца после того, как Галя вышла замуж за Мишу. Косте Галя ничего объяснять не стала. Позвонила и просто сообщила, что она отказывается от его предложения и не сможет больше работать няней Полины. Как он отреагировал на ее слова, она не знала, потому что сразу после этого положила трубку. Первую неделю она со страхом ждала, что Костя может прийти и разыскать ее в общежитии. Но он этого не сделал. Через Нину она передала ему мобильный телефон, который он подарил ей до отъезда, и попросила подругу устроить ей на прогулке встречу с Полинкой, чтобы попрощаться с девочкой.

Нина привела Полинку в парк, где Галя ласково поговорила со своей бывшей воспитанницей и подарила ей куклу. Телефон Нина принесла назад и сказала, что Костя на нее зол и не хочет даже слышать о ней. Нина осталась няней при Полине, а в домработницы сосватала Наталью Ивановну, нянечку из их детсада. Подруга не поняла и не одобрила Галиного выбора, но, с другой стороны, и не очень расстроилась. Даже наоборот. Благодаря нелепой выходке Гали у самой Нины появился шанс. И она с успехом воспользовалась им. Меньше чем через три месяца они с Костей сочетались законным браком. В это время подруги виделись всего несколько раз и то мельком. Потом они с Мишей кое-как отремонтировали квартиру и переехали. Связь между Галей и Ниной прервалась. А неделю назад Миша случайно встретил Нину на улице и оставил ей номер их домашнего телефона. Поэтому Галя так спешила сейчас, выходя из темного подземного перехода.

Сощурившись от слепящего солнца, она огляделась. Ресторан находился недалеко от метро. Нужно было только свернуть вправо, пройти по улице и подняться вверх до ближайшего перекрестка. Это была центральная часть города с красивыми домами старой архитектуры, где проживали чиновники среднего и высшего звена нынешнего правительства. На перекрестке стоял милиционер в новенькой форме. Он указал Гале на ближайший дом.

Ресторан был стилизован под старину. Седой швейцар с настоящими бакенбардами и в расшитой золотом ливрее распахнул перед ней дверь. Молодой гардеробщик лично освободил Галю от пальто и шарфа, так что она даже засмущалась, решая, сейчас дать ему чаевые или после. Гале никогда не приходилось бывать в таком роскошном месте. Их семейный бюджет вряд ли выдержал бы походы в подобные заведения.