Так она раздумывала, танцуя с Костей. Но с другой стороны, почему она не может поступать так, как хочется, а должна оглядываться на этого бешеного Костю? Потому что тот любит ее? Она не привораживала его. Надо дать ему понять, что она свободный человек и может делать то, что считает нужным. Таня украдкой посмотрела на улыбающегося Костю и вздохнула. Здравомыслие перевесило: сейчас не время. И потом, пусть Федька тоже поревнует. Ему полезно.

Она вышла из клуба под руку с Костей, демонстративно не обращая внимания на стоящего неподалеку Федора. Костя тихо радовался. Он вел ее так бережно, словно боялся уронить что-то очень хрупкое. Они отправились гулять по поселку вчетвером: она с Костей и Настя с Колей.

— Тань, — привлек ее внимание Костя. — Это мой подарок. — И он вложил ей в руку маленький пакетик.

Таня остановилась у фонаря и поднесла ладонь к глазам. В прозрачном целлофане сверкало колечко. Таня вытащила его из пакетика. Настоящее золотое колечко с маленьким прозрачным камешком посередине. Камешек был в розетке наподобие цветка, а рядом — два золотых завитка в виде листиков. У Тани никогда не было золотых украшений, да и у ее мамы тоже. На это их скромного семейного бюджета просто не хватало.

— Спасибо, — тихо произнесла Таня.

Она надела кольцо на безымянный палец левой руки. Кольцо было точно впору. Колька восхищенно присвистнул. Настя завистливо нахмурилась. Таня потянулась и поцеловала Костю в щеку.

— Спасибо, — еще раз повторила она. — Очень красивое кольцо…

— Наверное, дорогое, — вставила Настя. — Ну-ка колись, Константин, сколько отдал?

— Какая разница, — отмахнулся тот, радуясь реакции Тани. — На свои, честно заработанные.

Они продолжили свою новогоднюю прогулку, а золотое колечко непривычно и приятно холодило палец…

Костя уехал второго января. Ему надо было на работу. Таня оставалась у мамы на неделю, потом начиналась сессия. Сначала она собиралась сразу после праздника вернуться в общежитие, но атмосфера родного дома не отпускала ее. Оказалось, она очень соскучилась. По своей комнате, по своей кровати, по маминым блинам, по старым книгам и Новогодним фильмам по телевизору. Столько хороших фильмов, как в новогодние каникулы, не показывали никогда. Танька устраивалась на мамином диване с книжкой в руках или, завернувшись в плед, часами смотрела все подряд: «Приключения Буратино», «Чародеи», «Москва слезам не верит», «Ирония судьбы…». Так она отдыхала. Иногда приходила Настя и вытаскивала ее на улицу. Они гуляли под летящим снежком, под ногами поскрипывало, искрило. Подруги болтали обо всем на свете. Настя поверяла ей свои сердечные тайны. Таня рассказывала о Косте. И только о Косте. Своими секретами она ни с кем делиться не собиралась.

— Все-таки он тебя любит, — убежденно говорила Настя. — Какое кольцо подарил! А мой Колька до такого не додумался.

— Ну, теперь тоже додумается.

— Может быть. Но если бы он сам… А ты его любишь?

— Не знаю.

— Значит, нет. А зря. Парень он хороший. И родители не бедные.

— Какое мне дело до его родителей? Вот уж это волнует меня меньше всего.

— И напрасно. Поженитесь — и то надо, и другое. Без помощи родителей — очень трудно.

— Ты рассуждаешь, как умудренная опытом женщина.

— Правильно рассуждаю. Мои-то мне помогут. Знаешь, сколько на книжке у моего бати? А у твоей матери что? То-то…

Настя смешила ее своими домостроевскими рассуждениями. У Тани же голова была занята совсем другими мыслями. Костя уехал до Рождества. Федьку она видела всего два раза, мельком. И снова сделала вид, что не заметила. Напряжение между ними нарастало, она это кожей чувствовала, на расстоянии, но решила: если сам придет, тогда — судьба. А нет, то просто выкинет его из головы. Она сможет. Она уже не та глупая четырнадцатилетняя девочка, которая провожала его взглядом, полным немого обожания.

Он пришел. Это случилось, когда мама уехала в районный центр по каким-то своим учительским делам. За окном бушевала вьюга. Таня уговаривала маму остаться дома, но для той долг, как всегда, был превыше всего.

— Что такое снег? Метель скоро уляжется. Да и не одна я еду. Варвара Константиновна со мной и Валентина Федоровна. К вечеру должны вернуться. На последнем автобусе.

Мама закуталась потеплее и пошла на остановку. Таня убралась в доме, перегладила белье, приготовила жаркое, и, как только заняла свое любимое место у телевизора, в дверь постучали.

Федька был без шапки. Снег таял на длинных волосах и густых бровях, и весь он был похож на Деда Мороза.

— Привет, — сказала Таня.

Она старалась не выдать своего волнения, но сердце бухнулось куда-то в коленки и застучало часто-часто.

— Здравствуй, — ответил он.

— Проходи. — Чуть поежившись, Таня закрыла за ним дверь на задвижку.

Наступила напряженная пауза. Они смотрели друг другу в глаза. А затем он сбросил куртку и, даже не стряхнув с волос снег, подхватил ее на руки. С минуту постоял, не сводя с нее взгляда, а затем понес в комнату. Внезапно Таня испугалась. Она думала об этом и даже хотела этого. Но испугалась.

— Пусти. Мама сейчас придет, — не своим голосом сказала она.

— Не ври. Она уехала. Я видел.

Федор опустил ее на диван и стал целовать своими жесткими поцелуями. Танька, притихшая, отрешенная, замерла в его объятиях. По телевизору снова шел фильм «Ирония судьбы…», вторая серия. Герои смеялись и плакали, пели знакомые до боли песни, а Таня лежала на мамином диване обнаженная в объятиях своего любимого мужчины. «Значит, судьба, — подумала она, — или ирония судьбы». Первый сексуальный опыт не был приятным. Но она находилась словно под наркозом. От одного его присутствия можно было сойти с ума. Вероятно, и она действовала на него так же, потому что Федор сказал:

— Танька, ты ведьма. Ты сводишь меня с ума. У меня так еще не было. Меня словно какая-то сила тянет к тебе. Не хочу идти, а не могу. Что это?

— Не знаю, — ответила она, пристраивая голову у него на плече. — Меня тоже тянет. Хотя я тебя совсем не знаю. Мы с тобой двух слов еще не сказали друг другу, а я уже почувствовала это.

— Наваждение, — выдохнул он и снова припал к ее губам.

Таня выставила его только ближе к вечеру. За окном так же мело, и она стала всерьез опасаться, сможет ли мама вернуться домой сегодня. Она лежала перед телевизором и пыталась понять собственные ощущения. Зачем она это сделала? Стоило ли так поступать? И что дальше? Следуя заранее обдуманному плану, теперь нужно было отбросить его, как старую тряпку. Это только мужчины по своей глупой самонадеянности считают, что так они привязывают к себе женщин. Еще кто кого привязывает! Именно они теряют головы от этого. А она не станет спешить повторять пройденное. Ей это было важно как факт.

Одно дело — любить на расстоянии, романтично, возвышенно и красиво. И совсем другое — после того как он при тебе надевал трусы и носки, а до этого трясся, словно паралитик или наркоман в предвкушении дозы. Танька сразу поняла, что этим их можно держать в вечном повиновении и извлекать пользу из своего могущества. Странно, что девчонки ведут себя так глупо. Он, конечно же, не Костя. Тот ее раб и без вольностей. Какое кольцо подарил! А этот — с порога и сразу в постель. Тоже не промах. Но и Таньку он еще не знает. Она была женственной и покорной, но только один раз. Теперь — все. Пусть женится на ее единокровной сестрице. А ей он не пара… Она незаметно уснула, а проснулась, когда вернулась уставшая и продрогшая мама.

На следующий день все изменилось. Вчерашнее событие стало пугать ее. Наваждение, сказал он. Точно — наваждение. Да она с ума сошла! Вон уже одна ходит с пузом. А если и она тоже?.. Мысль о возможной беременности привела Таню в шок. Зачем ей сейчас ребенок? Она же только на первом курсе!

Таня думала об этом целый день и не на шутку перепугалась. Какая она дура! Сама испортила себе жизнь. Ребенок — это конец всему: учебе, мечтам, планам, свободной жизни. В лучшем случае она выйдет замуж за Федьку и обречет себя на жизнь в этой дыре. А в худшем… О нет, о худшем лучше не думать… К Федьке она теперь относилась совсем иначе. Вместо томной страсти ощущала одну лишь глухую злобу. Сволочь. Скотина. Думал только о себе. Ему ведь уже двадцать три. Не мальчик. Знает, откуда дети берутся. «Ведьма», «наваждение» — оправдание нашел! С Ленкой тоже наваждение было? Впервые она своеобразно посочувствовала своей родственнице: та еще дура. Неужели Ленке так замуж хочется? Оставалось одно — считать дни до положенного срока. Может, пронесет? А если нет? Что тогда? Калечить себя в восемнадцать лет, рискуя никогда не иметь детей? Страшно. Но что делать?

После долгих размышлений выход нашелся неожиданно легко. Костя! Он так ее любит, что согласится взять и с ребенком… Да. Возьмет. Но всю жизнь корить будет. Или ребенка не любить… Значит, надо сделать так, чтобы он думал, что это его ребенок. Как все просто! Что же, еще раз проходить через все это? Бр-р-р. Но ничего теперь не поделаешь. Лучше выйти за Костю. Жить в городе. Быть хотя бы относительно свободной. Она отлично понимала, что управлять преданным, покладистым Костей ей будет легче, чем непонятным угрюмым Федькой. Тот на роль ее мужа никак не годится.

С Костей она провела ночь на Рождество. Его бабка ушла встречать праздник к соседям. Там пили водку и горланили песни. Таня сама спровоцировала его. Он даже не понял сначала. Близость с Костей не была такой сумбурносумасшедшей, но гораздо приятнее по ощущениям. Костя был мягок, нежен и очень боялся сделать ей больно. Таня вовремя вспомнила, что это ее «первый раз», натянулась, как струна, и правдоподобно сыграла свою роль. Теперь она была спокойна. Он сделал это. В случае чего она сама не будет знать, кто отец.

Новогодние события изменили Таню. Она словно повзрослела за несколько дней. Федьку она больше не видела, в клуб не ходила. Костя тоже переменился. Стал более спокойным, сдержанным. Таня поняла: он уверен в своей власти над ней. Наверняка думает, что теперь она никуда от него не денется.

Таня уехала в город. Началась сессия.

Она сдавала экзамены, волновалась, сидела над учебниками ночи напролет. Занятая учебой голова не вмещала других мыслей. Это была первая сессия Тани, и она хотела сдать ее на «отлично». В положенный срок начались обычные женские недомогания. Танька перекрестилась, облегченно вздохнула и дала себе слово обходить парней десятой дорогой. От радости она еще больше воспрянула духом и сдала сессию на одни пятерки. О своих кавалерах ей даже думать не хотелось. Она чувствовала себя совершенно свободной. От всего: от былой любви и от любых обязательств. Если бы больше никогда их не видеть — ни Костю, ни Федьку. Один ей надоел, а другого она слишком любит. Слишком. Такая зависимость от мужчины не позволит ей добиться ни положения в обществе, ни личной свободы. При Федьке она не ощущает себя сильной и самостоятельной, и в голове бродят черт знает какие мысли.

Она даже не поехала домой на короткие каникулы, а пожила недельку у Людмилы Борисовны. Нянчила Аленку, наслаждалась семейным уютом. В благодарность Катя купила билеты в театр и сводила ее пару раз на спектакли. Таня подружилась с этой черненькой худенькой девушкой. Теперь она знала, кто отец ее ребенка и почему Катя воспитывает его одна. Таня не видела в этом ничего плохого. Раз Катя разочаровалась в своем парне, то и правильно сделала, что не вышла замуж из-за дочки. Лучше жить одной, чем с каким-нибудь… Неожиданно для себя она рассказала Кате о Федьке и Косте. По ее рассказу Костя Кате понравился. Она даже спросила:

— Почему же ты хочешь с ним расстаться?

— Потому что не люблю. Это я из страха. А раз ребенка нет, то и он мне не нужен. Дура я была, когда его жалела. Они нас не жалеют.

— Ты же сама начала…

— Он мог отказаться.

— Кто ж от такого отказывается?

— То-то и оно.

— А тот, второй? Того же ты любишь?

— Уже нет.

— Как нет? Тогда зачем?..

— Не знаю зачем, — упрямо тряхнула головой Танька. — Так надо было. Я не могла избавиться от мыслей о нем. Теперь — могу.

— Обычно так поступают мужчины. Бросают женщину, как только добьются своего.

— А в этом случае так поступила я.

— Ой, не верю я… Вот увидишь — снова все вернется.

— Нет. Никогда! Он мне не нужен. Он грубый, тупой, мужлан неотесанный…

— Ругаешь — значит, любишь.

Танька только усмехнулась.


Мама приехала внезапно, без предупреждения. Остановиться решила у Людмилы Борисовны, а потом съездить к Тане. Но дверь ей открыла дочь с малышкой на руках. Хозяева отсутствовали.

— Таня, доченька, а я к тебе, — сразу с порога сказала мама, не раздеваясь.

— Что такое? Ты не заболела?