Колин Гувер - Ключи от твоего сердца

Он показал мне, что герои не всегда непобедимы

и что магия

находится внутри меня самой.

За этот год я многому научилась

у

одного

парня.

У парня, в которого я серьезно, по уши, безумно, невероятно и несомненно влюблена.

Он научил меня самой важной вещи —

делать ударение на слове

«жизнь».

Что чувствуешь, стоя на сцене перед зрителями? Перед людьми, которые жаждут ваших слов, мечтают хотя бы на минутку заглянуть вам в душу… Наверное, возбуждение.

Я бросаю микрофон ведущему и убегаю со сцены. Я оглядываюсь по сторонам, но Уилла нигде нет! Бросаю взгляд на кабинку, в которой мы сидели на нашем первом свидании, – никого! И тут, после всей этой бури эмоций, которая чуть не сбила меня с ног, я понимаю, что его вообще нет в зале. Все же я делаю еще один круг, проверяя, не ошиблась ли. Потом еще один – его нет…

Чувство окрыляющей радости, которое я ощущала на сцене… в прачечной у него дома… в кабинке на задних рядах… бесследно испарилось. Второй раз я так не смогу. Мне хочется убежать отсюда, мне нужен воздух! Пусть холодный ветер Мичигана остудит мое разгоряченное лицо!

Распахнув дверь, я выхожу из зала, но тут из динамиков доносится мужской голос, и я замираю на месте.

– Плохая идея. – До боли знакомый мне голос произносит не менее знакомую фразу, я медленно оборачиваюсь и вижу стоящего на сцене Уилла, который в упор смотрит на меня. – Не уходи, пока не узнаешь свой балл, – добавляет он, показывая на стол, за которым сидит жюри.

Я поворачиваюсь в ту сторону: четверо судей пристально смотрят на меня, пятое кресло – пустое. Я с ужасом понимаю, что пятый судья – Уилл!

Земля уходит у меня из-под ног, перед глазами все плывет, но я каким-то чудом умудряюсь дойти до центра зала. Зрители притихли и внимательно разглядывают меня. Никто не понимает, что происходит. Кажется, я и сама не очень понимаю. Уилл поворачивается к ведущему.

– Я хотел бы выступить прямо сейчас, у меня экстренный случай, – заявляет он.

Ведущий делает шаг назад, уступая Уиллу место у микрофона.

– Три бакса! – раздается из толпы.

– У меня нет налички, – отвечает Уилл, поглядывая на ведущего.

Я тут же достаю из кармана два доллара сдачи, подбегаю к сцене и кидаю их под ноги ведущему. Он поднимает купюры:

– Доллара не хватает!

Тишина в комнате нарушается звуком отодвигающихся стульев, ко мне подходят незнакомые люди, они окружают меня, толкая с разных сторон, и постепенно вокруг меня собирается настоящая толпа. Через пару минут люди расходятся, возвращаясь на свои места, и в зале снова воцаряется тишина. Посмотрев на сцену, я вижу, что у ног ведущего лежит целая куча долларовых бумажек. Четвертак катится по сцене, падает на пол, крутится и наконец останавливается прямо у моих ног.

Ведущий пораженно смотрит на кучу денег.

– Та-а-ак, ну что ж, этого вполне достаточно… Как называется твое стихотворение, Уилл?

– «Не на третьем месте», – улыбаясь мне, произносит в микрофон Уилл. Я делаю несколько шагов от сцены, и он начинает:

Я познакомился с девушкой,

прекрасной девушкой!

И влюбился в нее.

Влюбился по уши.

К сожалению, иногда жизнь встает у нас на пути.

Жизнь однозначно встала у меня на пути

Просто взяла и загородила мне дорогу.

Жизнь забаррикадировала дверь деревянными досками два на четыре, приколоченными друг к другу и намертво прилепленными к бетонной стене толщиной сантиметров тридцать, загородила дорогу решеткой из прочных стальных прутьев, приваренных к титановой рамке, и как бы я ни старался пробить ее —

она

не поддавалась.

Иногда жизнь нам не поддается,

а просто встает прямо у нас на пути.

Она преградила дорогу моим планам, мечтам, стремлениям, желаниям, моим «хочу» и «надо».

Она оторвала меня от этой прекрасной девушки,

в которую я так сильно влюбился.

Жизнь пытается подсказать, что́ будет лучше.

Чтоґ должно быть важнее всего.

Чтоґ должно быть на первом месте,

или на втором,

или на третьем.

Я изо всех сил старался, чтобы все было упорядочено, расставлено по алфавиту, в хронологическом порядке, чтобы всему было идеальное место и идеальное время.

Я думал, что жизнь хочет от меня именно этого.

Жизни необходимо, чтобы я поступал именно так.

Правда ведь?

Чтобы все было по порядку?

Иногда жизнь встает у нас на пути.

Встает прямо у нас на пути.

Но она не загораживает нам дорогу полностью, потому что хочет, чтобы мы просто сдались и подчинились ей. Жизнь не загораживает нам дорогу, потому что хочет, чтобы мы отдались ей, чтобы нас подхватило потоком.

Жизнь хочет, чтобы мы сражались с ней.

Научились делать ее своей собственной.

Она хочет, чтобы мы схватили топор и разбили доски в щепки.

Хочет, чтобы мы взяли отбойный молоток и пробились сквозь бетон.

Хочет, чтобы мы взяли факел, расплавили металл и сталь и наконец добрались до всего

Упорядоченного, расставленного по алфавиту, в хронологическом порядке, в нужной последовательности. Она хочет, чтобы вы смешали все как попало,

растворили,

перемешали.

Жизнь не хочет, чтобы вы говорили ей, что ваш младший брат всегда должен быть на первом месте.

Жизнь не хочет, чтобы вы говорили ей, что ваша карьера и образование всегда должны быть на втором месте.

И жизнь совершенно точно не хочет, чтобы я

позволил ей взять и сказать мне,

что девушка, с которой я познакомился, —

прекрасная, сильная, потрясающая, стойкая девушка,

в которую я так сильно влюбился, —

Должна всегда быть на третьем месте.

Жизнь знает.

Жизнь пытается сказать мне,

что для девушки, которую я люблю,

для девушки, в которую я так

сильно влюбился,

предназначено первое место.

Для нее предназначено первое место.

Уилл отходит от микрофона и спрыгивает со сцены. Я так долго учила себя, как отпустить его, как скрыть свои чувства… Ничего не получилось. Ровным счетом ничего!

Он берет меня за подбородок, вытирает слезы с моего лица, улыбается, прижимается своим лбом к моему и шепчет:

– Я люблю тебя, Лейк. Ты заслуживаешь первого места!

Все и вся вокруг нас словно меркнут и исчезают, остается лишь один звук – грохот рушащихся стен, которые я выстроила вокруг себя.

– Я тоже тебя люблю! Я так сильно тебя люблю!

Он наклоняется ко мне, целует, я обнимаю его за шею и отвечаю на поцелуй. Конечно же, я отвечаю на его поцелуй. Разве может быть иначе?!

Я хожу по гостиной, перешагивая через груды игрушек, собираю оберточную бумагу и запихиваю ее в пакет.

– Ну что, понравились вам подарки? – спрашиваю я.

– Да! – хором кричат Кел и Колдер.

Собрав всю бумагу и завязав пакет, я иду к мусорному баку. Не успеваю я выйти со двора, как на пороге появляется Уилл.

– Давай я вынесу, милая! – подбегая ко мне, говорит он, забирает у меня пакет, а потом возвращается, обнимает меня и целует в шею. – Счастливого Рождества!

– Счастливого Рождества! – отвечаю я.

Вот уже второе Рождество мы встречаем вместе. Первое Рождество без мамы. Она умерла в сентябре этого года, практически в годовщину нашего переезда в Мичиган. Было тяжело. Ужасно тяжело.

Когда умирает близкий человек, любая мысль, любое воспоминание о нем причиняет боль. Пока не пройдешь пятую стадию горя, все воспоминания крайне болезненны, и лишь потом начинаешь видеть в них светлые стороны. Перестаешь думать о том, как человек умер, и начинаешь вспоминать, как чудесно он прожил свою жизнь.

Хорошо, что все это время Уилл был рядом со мной. После окончания университета он подал документы в магистратуру и все-таки отказался от работы в школе. Оставшийся до моего выпуска семестр ему пришлось жить на стипендию.

Уилл берет меня за руку, и мы возвращаемся в дом. На полу в гостиной высится настоящая гора из игрушек.

– Сейчас вернусь, последний заход, – говорит Уилл, берет очередную коробку и выходит. Уже в третий раз он переходит улицу между нашими домами, чтобы отнести все новые игрушки Колдера.

– Кел, не может быть, чтобы все это было твоим! – Я оглядываю гостиную. – Собери игрушки и отнеси их в свободную спальню. Мне нужно пропылесосить здесь.

Пол гостиной усеян жалкими остатками от пронесшегося по комнате урагана подарков. Закончив работу, я сматываю шнур и ставлю пылесос на место – в шкаф в коридоре. В дом входит Уилл с двумя подарочными пакетами в руках.

– Ой, надо же! Как же мы забыли? – удивляюсь я и зову мальчишек.

– Нет, это не для мальчиков, а для вас с Келом, – объясняет Уилл и жестом предлагает мне и Келу присесть на диван.

– Уилл, ну зачем?! Ты же подарил мне билеты на концерт!

– А это не от меня. – Он вручает нам пакеты, целует меня в лоб, а потом берет Колдера за руку и уводит.

В недоумении я смотрю на Кела, но он лишь пожимает плечами. Мы одновременно срываем обертку и достаем по конверту. На моем маминым почерком написано: «Лейк». Дрожащими руками я достаю из конверта письмо и разворачиваю его, смахивая с лица слезы.

Моим деткам

С Рождеством вас! Простите, если эти письма застанут вас обоих врасплох, но я еще столько не успела вам сказать… Знаю, вы думаете, что больше не дождетесь от меня советов, но я не могла не оставить вам парочку заповедей в письменном виде. Возможно, сейчас они покажутся вам не важными, но когда-нибудь обязательно пригодятся. Я не могу быть рядом с вами вечно, но надеюсь, что вы сохраните в памяти мои слова.

– Не стоит отказываться от базаньи. Базанья – это же так вкусно! Выберите день, когда не будет никаких плохих новостей, и сделайте эту чертову базанью!

– Найдите баланс между умом и сердцем. Лейк, надеюсь, что тебе это уже удалось и, когда настанет время, ты сможешь объяснить Келу, чтоґ я имею в виду.

– Расширяйте свои границы – для этого они и существуют.

– А эту фразу я украла у твоей любимой группы, Лейк: «Всегда помните о том, что главное, чем вы можете поделиться, – это любовь, которая позволяет нам разделить одно имя».